Мэгги - Джуди Кэролайн

Священник не знал, как ему поступить и что делать дальше. Он все уже давно понял и не испытывал к этому изможденному болезнью человеку никакого сострадания, хотя и знал, что это большой грех. Было очевидно, что этот человек после долгих лет бродяжничества, когда такая вот свободная и вольная жизнь вконец надорвала его силы, решил вернуться к жене, чтобы она ухаживала за ним, больным и беспомощным. Старый священник много видел на своем веку и перестал удивляться глубине человеческого падения. Но этот случай превосходил все остальные. Ему было жалко женщину, которая столько лет жила в одиночестве и вот спустя годы захотела обрести семейный очаг, когда явилась эта тень из прошлого. Но священник понимал и другое, он не может нарушить закон, а по закону этот человек является мужем и, пока он не умрет, им и останется.

— Я сожалею, — тихо сказал старый священник, — но я должен прекратить обряд бракосочетания, этот человек, к моему большому огорчению, остается вашим законным мужем, миссис О'Нил — Он повернулся и, сгорбившись, вышел в боковую дверь.

Какое-то время все стояли молча, не глядя друг на друга. Потом, так же молча, пошли к выходу, далеко обходя Люка О'Нила, как будто он был прокаженным. Он исподлобья наблюдал за Мэгги, не обращая никакого внимания на Дика Джоунса, который продолжал обнимать Мэгги за талию и, бережно поддерживая, вел ее к выходу.

Они были уже в дверях, когда позади раздался хриплый голос Люка.

— Мэг, может быть, ты хотя бы поговоришь со мной? Куда же мне теперь деваться?

Мэгги, не оборачиваясь и ничего не отвечая, вышла во двор церкви.

— Дочка! — прохрипел Люк. — Ты должна позаботиться обо мне, я ведь тебе отец!

Джастина была уже тоже на выходе, когда услышала это заявление. Она резко обернулась, тряхнув своими огненными кудрями, как будто пламя вспыхнуло над ее головой, и резко бросила в лицо своему воскресшему из небытия отцу:

— Вы сначала постарайтесь вспомнить, как меня зовут, думаю, что вам это не удастся, а потом уже называйте меня дочерью!

33

Всю обратную дорогу до Химмельхоха Мэгги молчала. Джоунс держал ее за руку, не решаясь нарушить ее тягостных раздумий. Ему хотелось утешить ее, сказать своей любимой женщине, что еще не все потеряно, несмотря ни на что, он будет рядом с ней. Но они были не одни в машине, и Джоунс решил сказать об этом Мэгги потом.

Молчала и Джастина. Она просто кипела от злости. Конечно, ей иногда хотелось увидеть отца. Как она ни пыталась убедить себя, что он не заслуживает даже того, чтобы она думала о нем, все-таки в глубине души таилось желание повидаться с ним. И вот это произошло.

Теперь уж у Джастины не оставалось никаких иллюзий насчет своего отца. И она в который уже раз за последнее время вспомнила Ральфа де Брикассара и окончательно оправдала мать. Их не только невозможно было сравнивать, но даже поставить близко нельзя было. Неужели кто-то находил в Люке О'Ниле и Ральфе де Брикассаре какое-то сходство? Джастина помнила кардинала уже в преклонном возрасте, уже тогда он был гораздо старше, чем сейчас Люк О'Нил. Ну и что же? Какое может быть сравнение и сходство между полным достоинства, с прекрасным лицом и мудрыми внимательными глазами пожилым кардиналом де Брикассаром и этим жалким и злобным стариком О'Нилом?

Мэгги тоже думала о Ральфе, только ее мысли шли в другом направлении. «Бог продолжает наказывать меня за Ральфа, вот и объяснение тому, что случилось. Как же я была самонадеянна, когда решила, что безнаказанно украла у него Ральфа. До конца жизни теперь я должна буду нести свой крест. Бог не простит меня, и нечего пытаться изменить судьбу. Я приношу людям, с которыми схожусь, одни только несчастья. Вот и Дику тоже. Поэтому я должна оставаться одна и безропотно терпеть кару. Люк тут ни при чем, его прислал Бог, чтобы показать мне свое всесилие. Что я перед ним? И разве я могу преодолеть то, что он мне давно уже уготовил? И нечего пытаться. Я скажу об этом Дику, и мы расстанемся, мы должны расстаться…»

Обреченность. Вот что сейчас испытывала Мэгги. Обреченность и полную опустошенность. Хотя внешне она как будто оставалась спокойной, только взгляд стал совершенно отрешенным и между бровями прорезалась глубокая морщина.

Даже Дженнифер притихла, девочка сидела, прижавшись к матери, время от времени поглядывая на ее сосредоточенное лицо. Она не знала, кто этот старик, который так странно смотрел на нее и ее маму, но поняла, что из-за него не состоится праздник, ради которого они с мамой сюда приехали.

В машине, где ехали братья Клири разгорелись страсти. Джек предлагал сразу же, как они только вышли из церкви, отправить Мэгги и всех остальных домой, а самим остаться поговорить с Люком О'Нилом. Остальные братья поддержали его, особенно Джимси и Пэтси, у которых просто кулаки чесались и им не терпелось посчитаться с этим негодяем. Они уже было отошли в сторону, чтобы встретить Люка на выходе, но им помешала Джастина.

— Я прошу вас не трогать это дерьмо, — сказала она, не особенно заботясь о том, какое впечатление на дядюшек произведет ее выражение. — Если вы с ним что-нибудь сделаете, мама еще больше будет переживать. Мы этого просто так не оставим, но все надо как следует продумать. Пойдемте, пойдемте. Я вас не оставлю здесь. — И Клири подчинились своей племяннице. Наверное, она права, ничего нельзя делать на горячую голову. Никуда он от них не денется, они все равно его разыщут.

А когда ехали в машине Пэтси ворчал:

— Надо было сразу разобраться с ним. Теперь-то его и разыскать не получится. Он свое дело сделал и опять исчезнет.

— Никуда он не денется, — сказал внушительно Боб. — Я уж этого дела так не оставлю. Тридцать лет и знать ничего не хотел о нашей Мэгги, а как приспичило, явился.

— Сдается мне, что ему кто-то сообщил, что она замуж выходит. Так бы он и вообще не объявился. Пакость хотел сделать, вот и сделал, — это уже подал голос Хьюги.

— Выходит у него здесь есть кто-то, кто следит за ней, — задумчиво проговорил Джимси. — Ну попадется он мне!

— Мэг говорила про какого-то Арни или Арне, дружок у него был, вместе работали, — подал голос Фрэнк, и все братья с удивлением воззрились на него. Фрэнк все время молчал, и кое-кому показалось, что его никак не тронуло то, что произошло с Мэгги. Но Фрэнк как будто пробудился от глубокого затяжного сна, а за последний час он резко изменился. Под коричневой кожей вздулись желваки, глаза недобро блестели, и губы были решительно сжаты в тоненькую полоску. Боб положил руку ему на колено.

— Мы свою Мэг в обиду не дадим. Но надо все решить спокойно, если, конечно, получится. Пусть он дает ей развод, и дело с концом. А уж если он упрется, тогда мы скажем ему…