Затерянный мир Кинтана-Роо - Мишель Пессель

Однако у меня были слишком напряжены нервы, чтобы спать спокойно. Встал я еще до восхода солнца. Мне хотелось уйти, пока не проснулись мои страшные хозяева. Я выбрался из дома и вдруг замер от неожиданности, увидев перед собой одного из бандитов. Мне стало неловко за свой незаметный уход, и я пустился в объяснения: мне нужно обязательно уйти пораньше, не согласится ли кто-нибудь из них проводить меня и поднести вещи? Бандит ответил, что я просто психопат. Неужели они станут тратить свои последние силы на такого сукина сына, как я? После этих слов я постарался поскорей убраться из колонии.

Голодный со вчерашнего дня, я совершенно выдохся уже через несколько часов. Когда колония окончательно скрылась из виду, я подошел к прибрежным скалам и решил отдохнуть. Настроение у меня было подавленное. Я сидел на камне, свесив ноги в воду, и вдруг заметил электрическую лампочку. Подобрав эту далекую посланницу цивилизации, я с радостью прочитал, что сделана она во Франции. Это подняло мое настроение, и, как бы в благодарность, я решил не выбрасывать лампочку, а закопать ее. Когда она была погребена, я возвел сверху небольшой холмик из камней. Может быть, большинство людей назовет мои действия глупостью. Разумеется, это была глупость. Однако она спасла мне жизнь.

Я сидел на песке и не спеша строил свою маленькую гробницу для французской электрической лампочки, приплывшей к берегам Кинтана-Роо, как вдруг увидел на берегу пятерых мужчин. Умирая от страха, я быстро спрятался за небольшую скалу. Когда мужчины подошли поближе, я разглядел, что это бандиты из колонии, все с ружьями. Бели бы я не возился со своей гробницей, то не заметил бы их бесшумного приближения. Они шли по берегу быстрым шагом и направлялись как раз в мою сторону. Хорошо, что я остановился у прибрежных скал. В двадцати ярдах от них тропинка сворачивала с песчаного пляжа в сторону, в обход этого скалистого участка, слегка выступающего в море. Бандиты прошли всего в нескольких ярдах от меня. У каждого из них на поясе болтался мачете, а в руках было ружье. Если бы они заметили мои следы, мне бы, конечно, не поздоровилось. С минуту я просто не мог шевельнуться от ужаса. Что же мне теперь делать? Идти обратно — можно наткнуться на человека, оставшегося в колонии, идти на юг — там до ближайшего пункта, где есть люди, целых двадцать миль. Намерения бандитов не вызывали у меня сомнений. Ясно, они гонятся именно за мной и обязательно ограбят меня, а то и убьют. Ведь я для них очень легкая и подходящая жертва. Мне сразу вспомнились все страшные рассказы о чиклеро и молодой археолог, убитый здесь на побережье. Эти преступники не такие уж дураки, чтобы не знать настоящей цены моего фотоаппарата.

Мне ничего не оставалось, как только сидеть тут, за скалами. И я приготовился к долгому, тревожному ожиданию, самому долгому в моей жизни. Прошла целая вечность, когда вдруг вдалеке раздался выстрел. Сердце у меня бешено заколотилось. Через некоторое время послышался шум шагов. Отказались они от погони или нет? Этого я определить не мог и не смел даже поднять голову. Наконец бандиты прошли мимо. Когда я отважился выглянуть из-за скалы, они уже были далеко.

Тогда я схватил свои вещи, и помчался по тропинке, оглядываясь каждую минуту назад. Солнце пекло невероятно, мешок был тяжелее, чем всегда, но от страха я летел как на крыльях. Несомненно, я побил тогда какой-нибудь олимпийский рекорд.

Около пяти часов дня, обессилев от быстрой ходьбы, нервного напряжения и голода, я пришел наконец к остаткам огромного кокаля, который тянулся когда-то по берегу на шесть миль. Должно быть, это был Эль-Уберо. Тут я еще не мог почувствовать себя спокойно, так как авентуреро предупреждал меня, что сторож кокаля «нехороший человек». В устах моего приятеля со шрамом это была очень нелестная характеристика. Эль-Уберо производил удручающее впечатление. Бесконечные ряды изуродованных пальм, страшные остовы разбитых складов и среди них огромное бунгало на сваях с полусорванной ржавой крышей — настоящий дом с привидениями. Часть бунгало была снесена ураганом и валялась тут же рядом.

Некоторые пальмы все же уцелели, и кокаль, бывший прежде самым крупным на побережье, не был заброшен, хотя и давал теперь совсем незначительный урожай. В море выступала большая поломанная пристань, у бунгало валялись бидоны из-под масла.

Я направился к полуразрушенному дому, где меня встретил молодой парень. Нетрудно было догадаться, что это сторож кокаля. Он отказался дать или продать мне какую бы то ни было еду и не сразу показал, где можно взять ведро, чтобы напиться из большой кадки с дождевой водой, стекавшей с крыши бунгало. Спать он мне разрешил в одном из разбитых сараев.

Я слишком устал, чтобы пререкаться с ним, и пошел вешать свой гамак. Взяв в сарае немного сушеной копры, я стал есть эту жирную, мерзкую, заплесневелую массу. Скоро меня начало тошнить, и тогда я опять отправился в бунгало, чтобы раздобыть еды, у меня ведь целый день крошки не было во рту. Парень снова ничего мне не дал, и тут первый раз в жизни мне искренно захотелось совершить убийство. Наш громкий разговор привлек внимание индейцев, живших рядом с бунгало, и, когда я, ничего не добившись, ушел, они позвали меня в свою хижину и тут же накормили тортильями и бобами. Эти индейцы, нанятые для расчистки кокаля, оказались очень хорошими людьми. Вместе со мной они с большим удовольствием ругали энкаргадо (управляющего).

Кокаль Эль-Уберо в действительности был гораздо больше, чем я подумал вначале. Раньше тут по берегу шла проезжая дорога до Рио-Индио, смытая во время урагана. Все-таки по этим местам продвигаться будет легче, а в Рио-Индио я рассчитывал найти судно, идущее до Шкалака. Один из рабочих соглашался проводить меня на следующий день до самого Рио-Индио. Это был очень великодушный поступок, так как индеец терял на кокале плату за целый рабочий день. В ту ночь я крепко спал и видел сны о сладостной мести сторожу кокаля. Впоследствии я простил ему — работа у него была нелегкая и жить он вынужден был в одиночестве на безлюдном берегу. В таком месте лишняя осторожность с пришельцем никогда не помешает.

Столько раз принимал я невинных людей за бандитов! А теперь пришла моя очередь вызывать подозрения. Кто мне поверит, если я расскажу, что прошел пешком все побережье? И действительно, вскоре меня приняли за убийцу, а немного позже первые же встреченные мною так называемые цивилизованные люди заподозрили во мне преступника и посадили в тюрьму.

К концу следующего дня я пришел со своим проводником в Рио-Индио. Там жил человек, о котором я много слышал, — Хоакин Агиляр, известный пионер Юкатана. Одно время он был крупным лесопромышленником и очень влиятельным человеком. За свою полную приключений жизнь он сколотил не одно состояние, но последнее его предприятие — Рио-Индио — из-за ураганов оказалось неудачным. В Рио-Индио у него был кокаль, теперь полностью уничтоженный. Владел он также концессией в джунглях на тысячи акров земли, где разводил крупный рогатый скот, если можно назвать это разведением, когда животные свободно бродят по джунглям и болотистой саванне, кишащей змеями. Скот тут никто не считает, и покой его нарушают лишь при заходе какого-нибудь судна, когда требуется отправить дюжину голов в Четумаль или на Косумель.