Рыжий 2 - Alex Berest

я тебя в Падиц, на медицинский склад, там был нужен человек с хорошим знанием немецкого языка. А если им не подойдёшь, я тебя к нам в автобат заберу, водителей и так не хватает.

Альтенбург? Падиц? Не, я конечно знаю, что существует такой город в Свободном государстве Тюрингия[126]. Там даже замок какой-то древний есть. Но в самом этом городе никогда не был. Я в Тюрингии-то, проездом всегда был. Ну, за исключение Эрфурта, где мы с женой на сутки останавливались, в той, прошлой жизни. А уж что такое Падиц, даже и не знаю.

За размышлениями я и не заметил как мы вошли в здание и в одном из коридоров наткнулись на сверхсрочников и моих соседей батайчан из нашего самолёта, которые подпирали стены в ожидании неизвестно чего.

Соболев, не обращая не на кого внимания, буквально протащил меня через коридор и вломился в дверь с табличкой — «смотровая».

— Какого хера? Я обедаю! — заголосил мужичок в белом халате, но увидя моего сопровождающего, сменил гнев на милость. — Пал Андреич, какими судьбами? Ты же в Союз улетел неделю назад.

— А теперь прилетел, Иваныч. Семью отвёз и к вам вернулся. Вот, бойца проверь по быстрому. А то я спешу очень. Потом дообедаешь.

— Конечно, конечно, — засуетился этот мужик. — Раздевайся, — это было уже мне, и я принялся разоблачаться.

— И вообще, какой обед в четыре вечера? — постучал по часам мой сопровождающий.

— Паша, ты часы забыл перевести? Сейчас только два часа.

— Вот же я, растяпа, — старлей хлопнул себя по лбу и занялся часами. — Сколько там на твоих золотых?

— Четырнадцать ноль четыре, — ответил обладатель белого халата и принялся натягивать резиновые перчатки.

Странная медицинская комиссия из одного медика быстро меня осмотрела и принялась писать что-то в моих сопроводительных документах. Даже не спросил ничего. Зато быстро. Явно мой старлей не так прост как выглядит.

Следующая комната, в которую меня привели, оказалось досмотровой. И здесь мой сопровождающий всех знал и его тоже все знали. Так что мои шмотки в сидоре быстренько прошмонали, проверили карманы на моей афганке, но сапоги даже никто и не подумал приказать снять.

— О! То что мне надо! — возбудился лейтенант начальник досмотровой группы, при виде двух пачек лезвий «Нева».

— Серёга, ты чего? — мой старлей даже подошёл к досмотровому столу, но не найдя ничего противозаконного, удивленно уставился на местного начальника.

— Да, Паш, тут один клоун залетел конкретно, и я пообещал, что он будет бриться только советскими лезвиями. Слышь, боец, давай меняться, — перевёл он взгляд на меня. — Я тебе вместо «Невы» — «Нельсона»[127] дам, — и не дожидаясь моего согласия, заменил мои лезвия на свои.

И зачем было у меня тогда спрашивать? Надеюсь, что полученные лезвия не хуже советских.

— А джинсы тебе зачем? — спросил он, когда увидел варёнки. — А, впрочем, пофиг. Это вывозить нельзя, а ввозить можно.

Слава советской армии, что больше ничего не привлекло его внимание. И даже две трешки, засунутые мной в карманы джинсов, никого не заинтересовали. Или не захотели отбирать в присутствии другого офицера…

Десять минут досмотра, и вот я опять стремительно несусь по коридорам здания за старшим лейтенантом Соболевым. Прям, галопом по Европам. А парней из нашего самолёта только-только начали запускать на проверку. Вот так, пришли последними, а вышли первыми.

Наш бег закончился на контрольно-пропускном пункте аэродрома, где у нас тщательно переписали данные с документов. У старлея с удостоверения, а у меня с военного билета. На стоянке нас, оказывается, уже ждал автомобиль. Стандартный армейский УАЗ-469 был припаркован возле странного автобуса.

Автобус напоминал наш «Кубань», но именно что только напоминал. Где-то я видел такой? Пока грузились в уазик, я пытался вспомнить про автобус. А! Точно! «Прогресс»[128] он называется. В ГДР его выпускали, видел в автомобильном музее Берлина. И вообще, на стоянке было много разнообразной техники. Как советской, так и иностранной. Тот же «Трабант» я узнал без труда и несколько малолитражных польских «Фиатов». В своё время, наши польские родственнички приезжали на таком к нам в гости, в Лугу.

…

Казалось, только сели в автомобиль, а тут, бац, уже и приехали. Километров пять по моим ощущения всего проехали. Чтобы не палиться, я усердно крутил головой, делая вил что мне всё вокруг безумно интересно. Хотя ничего интересного там не наблюдалось. В основном, потемневшие от времени дома из красного кирпича, да современные блочные строения. Пару раз попадались фахверковые дома[129], но настолько запущенные, что складывалось ощущение, что ты не в Германии. А между небольшими населенными пунктами, за придорожными лесопосадками, мелькали поля. Всё почти как у нас.

Нашей целью оказался комплекс кирпичных зданий постройки, наверное, прошлого века. Уазик тормознул возле зелёных ворот с красными звездами и старший лейтенант повел меня к металлической входной двери в стене здания. За дверью оказался своеобразный КПП с дежурным нарядом.

— Вольно, — бросил он вытянувшимся по стойке смирно бойцам. — Отставить, — прервал он доклад дежурного сержанта. — Записывай быстрее, — положил он перед ефрейтором азиатской внешности, сидевшим за столом, свое удостоверение. — Чего тормозишь? Военник им свой давай, — скомандовал он мне и пояснил наряду, — Этого со мной запишите.

Пока ефрейтор усердно, высунув язык, переписывал наши данные в журнал, старлей разговаривал с кем-то по телефону.

— Михалыч, я тебе нашел спеца по немецкому. Ага. Привез. К тебе вести? Идём, — он повесил трубку и, забрав документ, скомандовал мне, — За мной.

Недолгий переход по коридору, спуск по лестнице явно в подвальное помещение и очередная команда, брошенная мне:

— Жди здесь.

После чего старший лейтенант скрылся за дверью, откуда вскоре раздались голоса. Подслушивать, конечно, нехорошо. Но там речь ведь обо мне, и дверь неплотно прикрыта, так что я переместился поближе и принялся вслушиваться в доносящийся разговор.

— Бу-бу-бу, как ты и просил, бу-бу-бу, семейный, — слышался голос моего сопровождающего.

— Бу-бу-бу, — непонятно что-то проговорил неведомый Михалыч.

— Да его Бурятов из 170-го гвардейского проверял! — почти выкрикнул старший лейтенант. — Бу-бу-бу-бу, — а дальше опять непонятно.

— Бу-бу, ладно, оставляй, если что найду ему применение, — голоса стали различимей и явно приблизились.

— А мой долг, Михалыч?

— Всё, ты мне ничего не должен. Считай, что расплатился.

Я отскочил подальше от двери. Это надо же? Меня сплавили сюда за долг! Охренеть! Чего же мне здесь предложат? Хотя, это же медицинский склад! Неужто предложат поработать пушером[130]? Не дай Бог! Нет, я конечно соглашусь, но сразу дам дёру. Уж до столицы Тюрингии я доберусь, а там сдамся властям.