Все пули мимо - Виталий Забирко

И за всё время Пупсик ни разу на глаза не попался. Мелькнёт изредка за обедом удивление - мол, когда это он успел объедки убрать да новый стол накрыть, - но тут же пропадает. Да и само понятие времени исчезло, растворившись между сном и явью. Сплошное светопреставление на фоне помутнения разума. День, ночь, жратва, кровать - всё круто замешано на теле Алискином.

Однако, как понимаю, рассудок хоть и затуманен угаром распутства дикого, но ни на йоту не сдвинулся, а затаился, чтобы в момент подходящий воспрянуть из-под обломков крыши поехавшей.

И точно. Сплю, значит, с устатку от игрищ любовных, как вдруг словно будильник в черепушке тарахтеть начинает. Вскакиваю очумело на кровати, но, к удивлению, взглядом абсолютно осмысленным спальню обвожу. И, что поразительно, сознание трезвое, кристально чёткое, пеленой секса не задурманенное.

"Да что ж это за дичь со мной приключилась?!" - думаю.

В спальне кавардак полный: шмотки по полу разбросаны, на кровати бедлам, а рядом, на голом матрасе, тело примадонны французской с лицом Алискиным в полной прострации распласталось. Под глазами у Алиски круги чёрные, лицо измождённое заострилось, по телу синяки да следы от засосов страстных. Причём даже на лодыжке два засоса - ярких, свежих. Скосил на себя глаза - тоже ничуть не лучше. На груди - борозды от ногтей глубокие, а на левом плече зубы Алискины ва-аще так отпечатались, что хоть сейчас слепок делай да стоматологу на опознание предъявляй.

Однако и порезвились...

Натягиваю трусы и дрожащими в коленках ногами в ванную комнату чапаю. Ну и вид у меня в зеркале! Морда щетиной недельной заросла, глаза запавшие огнём фанатичным горят, и рёбра сквозь кожу выступают, что у узника концлагеря.

Во, блин, что значит любовь настоящая, брачными узами скреплённая. Никак Алиска целью задалась страстью своей безудержной меня за "медовый месяц" в могилу свести. Впрочем, сама-то не лучше выглядит. Да и понимаю я умом трезвым, чьих это рук дело.

Побрился я, под душем поплескался, "раны боевые" одеколоном протёр. Короче, кое-как свой внешний вид в порядок привёл. Точнее, подобие порядка, поскольку для полного нужно как минимум месяц отъедаться и - никаких половых контактов! Хотя последнее у меня вряд ли получится.

Выхожу из ванной комнаты и на цыпочках к спальне Пупсика подкрадываюсь. Спит, видно, малец, потому и огонь инстинктов моих не раздувает. Не разбудить бы раньше времени, сонного прямо в постели застать, чтоб вакханалию бредово-любовную враз пресечь. А то, глядишь, действительно в ящик сыграю на почве катастрофического сексуального истощения.

Осторожненько дверь приоткрываю и к своему изумлению картину идиллическую наблюдаю. Отнюдь не спит пацан. В кресле сидит, на голову наушники громадные нахлобучил - чтоб, значит, нам с Алиской дрыхнуть не мешать, - мультики по видеоплейеру смотрит. На экране Том и Джерри попеременно друг дружку смачно дубасят, и действо это немудрёное у Пупсика такой смех отчаянный вызывает, будто его щекочут. Ножками сучит, всем телом содрогается, разве что на пол не сползает да по нему в изнеможении не катается. Однако всё это молча происходит, поскольку малец себе обеими ладошками рот накрепко зажимает - опять-таки разбудить нас боится.

Теперь понятно, почему я трезвый проснулся. Чётко сознание моё включилось, момент прекращения внушения уловив.

Твёрдым шагом вхожу в комнату, видик вырубаю и грозно к Пупсику оборачиваюсь.

- Ой, на самом интересном месте! - скулит он.

Срываю с него наушники и ору гласом громовым:

- Ты что это себе позволяешь?!!

- Ап... ап... - перепугано ловит ртом воздух Пупсик. Личико его сморщивается, губы трястись начинают. - Я ведь тихонько, Борис Макарович... И звук выключил, чтобы вам спать не мешать...

- Ни хрена себе - тихонько-легонько! - продолжаю орать, и тут до меня доходит, что это он о видике талдычит. - Я о себе речь веду! - гаркаю. Кто тебе позволил меня в транс сексуальный опускать?!

Пупсик в комочек сжимается, словно я его бить собираюсь.

- Вы же сами хотели, чтобы я все ваши желания выполнял... - лепечет плаксиво.

- Я?! Когда же это?

- В-вы, Б-борис Мак-карович, - заикается Пупсик. - П-помните, т-тогда, н-ночью... к-когда вы на т-товарном сост-таве ех-хали...

Что обухом он меня по макушке врезал. Действительно, был у нас с ним такой разговор. Согласился я тогда, чтобы он команды мои мысленные выполнял. Но я имел в виду только конкретную ситуацию, а он - ишь как повернул... Однако и винить его за это не могу. Чётче самому задания формулировать надо - здесь никакой "бухгалтер" за меня договора составлять не будет.

- И-и... - полились ручьями слёзы у мальца от обиды несправедливой. И вы за-ахотели, что-обы Али-иса по-охудела-а... И потом... по-отом захотели с не-ей бы-ы-ыть...

- Ладно, - говорю примиряюще. - Что было, то было. Сделанного назад не вернёшь.

Память услужливо подсказывает, как Сашок корректно со мной обходился, когда долю и своей вины чувствовал, и я невольно себя на подражании ловлю. В общем, нехилая черта характера, не грех и позаимствовать.

- Но впредь, - продолжаю, - единственной твоей заботой является охрана моей жизни. Остальные мои желания только по прямому приказу выполняй, а не по снам да видениям.

Перестаёт реветь Пупсик, но всхлипывает по-прежнему громко, всем телом дрожит.

- Будь по-твоему, пусть всё так и остаётся, - глажу его по голове, но тут же в страхе своевременном - какую чушь сморозил! - быстро поправляюсь: - Нет-нет, не всё! Кроме сексуального угара! Хватит мне этим голову дурить, авось сам ещё кое на что способен. Понятно?

- Уг-гу, - кивает Пупсик, судорожно сглатывая остатки обиды.

- А где это ты видиком пользоваться научился? - круто меняю тему, вспоминая, что дома он ни разу телик не включал. Да и я, честно говоря, при нём "ящик" не смотрел. Не до того было.

- Ал-лиса п-показала...

"Вот, зараза, - думаю незлобно, - и к нему в доверие лисой втёрлась!" Однако никаких особых эмоций по этому поводу не выказываю. Пусть себе.

- Хорошо, смотри, - включаю видик вновь. - Развлекайся. И не бери моё раздражение в голову.

Выхожу из комнаты, дверь тихонько прикрываю. Да уж, чувствую, с даром всемогущим будут у меня ещё проблемы...

В спальне, хоть и со страхом затаённым, но специально заставил себя Алиску, на кровати разметавшуюся, внимательно рассматривать. Нет, нормально, никаких таких особых экстраординарных сексуальных поползновений не ощущаю. Только странное чувство теплоты в груди к ней присутствует; но чувство спокойное, доброе, не бред пожара любовного полутора недель предыдущих.

"Ну и пусть, - решаю про себя. - Говорят, нормальная семейная жизнь ума добавляет... А мне сейчас это край необходимо".