Северянин - Игорь Ковальчук

Альв пересадил ящерку с ладони под дрова, сложенные шалашиком, и они вспыхнули. Агнар торопливо нагнулся: ящерка с комфортом устроилась на одном из деревянных обломков. Теперь она была от плоской головки до кончика хвоста охвачена языками пламени, привольно скакавшими по золотой чешуе, глазки ее полыхали рубиново-красным светом, и, судя по всему, чувствовала она себя прекрасно.

«Саламандра, – догадался скандинав. – Конечно, это саламандра». Он любовался, как в очаге отдыхает огненная элементаль, время от времени переползая с места на место и поворачиваясь то одним, то другим боком. Он сам подкладывал хворост в огонь, а вечером спокойно давал ему угаснуть. Саламандру у него никто не забирал, и она всю ночь провела, пристроившись на вертикальной стенке, прикрыв морщинистыми веками круглые, как капельки, глаза, и подремывая.

А утром за ним пришли. Агнар вел себя демонстративно спокойно, но на самом деле все внутри сжалось от предчувствия. Выйдя из своей пещеры, он завертел головой, будто тайны и загадки должны были начаться сразу за ее порогом. Но какое-то время шли по обычному подземному переходу, от которого лишь изредка отходили другие переходы, или же большие залы, где копошились альвы. Потом перед викингом развернулась огромная широкая лестница с колоннами, вырезанными из толщи скалы в виде мощных стволов, а чуть выше – ветвистых крон, поднимавшихся к своду неправильной формы. По лестнице, на которой, наверное, поместилось бы в ряд два десятка человек, а может, и больше, царила полутьма, и спускаться по ней пришлось долго.

«Мне что же, каждый день туда-сюда по два раза бегать?» – с беспокойством подумал скандинав, но тут сопровождающие его альвы свернули, и он, конечно, пошел с ними. От широкой лестницы, словно ручеек от потока, отошла узенькая лесенка, которая извивалась в толще горы. На нее пришлось потратить намного меньше времени. Она закончилась на ровном, словно специально отшлифованном до гладкости зеркала полу широкого коридора. По сторонам его то и дело появлялись ажурные бронзовые складные экраны тончайшей работы, которые служили, похоже, чем-то вроде дверей, – Агнар сделал вывод, что помещения, устроенные на этом «этаже», не так уж велики по размеру. Жилые? Кладовки?

А потом перед викингом открылся огромный – в добрых пять человеческих ростов – проем, из которого потянуло свежим ветерком, и блики пламени затанцевали на полу и своде, украшенном солевыми отложениями. Альвы расступились, пропуская его вперед, и он вступил в подземную кузницу.

Это была огромных размеров пещера, дальняя часть которой терялась в полутьме, и от входа даже середину ее толком не удалось бы рассмотреть при всем желании. В огромных открытых и закрытых горнах пылал огонь, но пещера была столь огромна, что жара не чувствовалось. На гигантских каменных столешницах лежал разнообразный инструмент, а также формы для небольших изделий, и у Агнара загорелись глаза. Он кинулся ко всему этому богатству и принялся жадно рассматривать, не обращая внимания на альвов.

– Здравствуй, человек, – проговорил за его спиной низкий, басовитый голос.

Скандинав обернулся – рядом стоял старик, ростом чуть повыше остальных, с пронзительными желтыми глазами и густой косматой бородой со струйками седины. Борода была коротковата, как у большинства кузнецов, слегка опалена, густая шерсть с шеи спускалась на голую грудь. На альве были надеты только передник и замшевые штаны, перехваченные алым поясом. На плече карлика викинг вдруг заметил след ожога и почувствовал сродство с ним. Они оба были мастерами.

– Здравствуй и ты. подземный житель.

– Меня ты можешь звать Беаганом. Нам нужно, чтоб ты изготовил из железа запоры, которыми мы смогли бы запереть створки Большой двери – навсегда, чтоб никто не смог бы снять их.

– Что за дверь? – поинтересовался Агнар.

– Ты хочешь на нее посмотреть? – старик-альв бросил на него взгляд исподлобья. И, хотя он едва-едва доставал гостю до пояса, казалось, они на равных смотрят друг другу в глаза и говорят совершенно на равных.

– Как же не посмотреть, если для нее нужны запоры!

– Ладно. Следуй за мной.

Путь в глубины подземелий был долог и томителен. Порой приходилось идти через огромные, неведомо для чего освобожденные пространства, порой – по узеньким и очень низким коридорам, где и старик-то проходил лишь согнувшись, а викингу приходилось ползти. За ними шагало еще с десяток карликов, каждый из которых нес инструменты – они могли понадобиться на месте, для измерения и прикидки. Шли молча, порой в густой полутьме, где скандинава вели за руку, а иногда едва протискивались между двумя высокими стенами огня. Проходя по этому узкому проходу между двумя полосами смерти, молодой мастер чувствовал, как комок подкатывает к горлу и паника начинает кружить голову.

Ему стоило немалого труда держать себя в руках.

Стоя перед огромной дверью в круглом зале с высоченным белоснежным, искрящимся мириадами граней сводом, он сначала больше смотрел вокруг, на отделку пещеры, чем на то, ради чего пришел сюда. Кто-то в давние времена изрядно потрудился над убранством этого подземелья, превратив его в великолепный зал. Огромные, бесценные друзы хрусталя с густыми вкраплениями других полудрагоценных камней тянулись над головой на высоте не менее добрых пятидесяти локтей, а стены были отделаны оранжево-красным с золотыми прожилками агатом и дымчато-черным обсидианом. Казалось, когда-то здесь разверзся зев адского пламени, а потом по какой-то прихоти застыл, и неведомый мастер лишь немного привел это буйство в порядок.

А потом Агнар почувствовал какое-то смутное беспокойство и обратил, наконец, внимание на гигантские створки. По своим размерам они были вполне достойны зала, который завершали. Они были высечены из камня и плотно сомкнуты. Между створками, похоже, даже клинок ножа вряд ли удалось бы просунуть, однако оттуда тянуло холодком – неприятным, мертвенным.

Скандинав поежился и вопросительно взглянул на сопровождавшего его старика. Тот хмурился.

– Это Большая дверь, – пояснил он. – За ней еще наши предки много столетий назад заперли Великое Зло. Знать тебе о нем не нужно, не обязательно. Одно только я скажу – если оно вырвется на свободу, беда ожидает не только наш народ, но и людей. Правда, не сразу. Сначала, конечно, погибнут мои собратья, потом уже твои, но это и неважно. Это для вас одно-два тысячелетия – много. Для нас это совсем мало.

– Да и для меня немного, – криво усмехнулся викинг, уже успевший понять, что от своего родного времени он отстал приблизительно на полтора тысячелетия, уж никак не меньше – понять это ему помогла Маха, а также собственная прекрасная память. – Я понял. Значит, нужны железные запоры?