Наследник (СИ) - Старый Денис

- Господа, я понимаю, что данное общество может показаться не столь представительным, но, если все сладится, то и купец Иван Борисович Твердышев станет и дворянином и деятельным участников нашего собрания, - сказал я, видя недоумение, что в столь представительном присутствии находится купчишка Твердышев, не имеющий дворянства.

Он то, может и купчишка, но об этом предпринимателе я был осведомлен из послезнания. Уже сейчас он, со своим компаньоном Мясниковым умудряется являться главным поставщиком провизии, прежде всего мяса и зерна, в Оренбург. Занимается он и поиском руд, тайком, если история в этом совпадает, уже изведывал гору Магнитную, строит и медеплавильный завод. Деньги должны быть у него и немалые, а то, что он дружбу с башкирами водит, привлекая их к делу из-за недостатка крепостных, так только честь ему и хвала.

- Я знаком с Иваном Борисовичем, и не имею ничего против его участия в разговоре, - отреагировал Неплюев, а Демидов промолчал, он, в некотором роде так же прицепом идет.

Я намеривался предложить этим людям создать акционерное общество и наметить монополию. Тут нет антимонопольного законодательства, так что огромное непаханое поле для деятельности. Можно было самому все организовать, а не создавать долевые общества – деньги на десяток заводов есть, да и кредиторы, если что найдутся, тетушка, опять же, при льстивых речах и правильном подходе бывает сговорчивой. Но люди! Где взять людей? Да я даже толкового секретаря не могу найти. Уже и к Якобу Штеллину обращался, но нет, два человека, что он прислал, не годятся.

- Я предлагаю Вам создать долевое общество, в котором доли распределить так: мне двадцать долей как частному лицу, но не наследнику, десять долей Оренбургской губернии на развитие и укрепление, пять долей лично Ивану Ивановичу Неплюеву, двадцать пять долей Никите Акинфеевичу Демидову, двадцать пять долей Ивану Борисовичу Твердышеву, пять долей на обустройство станицы Магнитной и ее служб, пять долей на привлечение мастеров и иного рабочего люда, пять долей на оплату управляющему. Доли на мастеров, управляющему, на развитие губернии станицы равными взносами даем все мы. Выплаты назначаются из прибылей, если их нет – нет и выплат по долям. Я содействовать так же стану, как и заказы от Военной коллегии предоставлю, - сказал я и, забрав с собой Неплюева, вышел из комнаты для переговоров, чтобы промышленники сами определились, что и как делать.

Первоначально я думал даже повесить расходы на предстоящую военную компанию на этих господ. И так бы оно и было и не отказались, но, став главой Военной коллегии появились возможности не стричь всех, тем более, кого думал привлекать в свою команду.

Демидов и Твердышев согласились с условиями, только уточнили некоторые особенности организации долевого общества. Такие «Долевые Общества» я собирался и далее создавать в разных сферах. В принципе и заведение «Элита», как и московский филиал – тоже долевое предприятие с Иваном Ивановичем Шуваловым, но тут остается уповать лишь на честность фаворита, так как никакой отчетности мне не предоставляется, а самому потребовать отчета – выказать недоверие. Но, деньги в размере семнадцати тысяч недавно поступили. Эх, нормальный банк нужно создавать, но слишком много инициатив от меня – опасно и за это браться. Разобраться нужно с Военной коллегией, показать, что могу работать.

* ……….. * ………. *

Петербург.

Апрель 1746 г.

10 апреля 1746 года, прямо на Пасху, я стал отцом. Первый требовательный детский крик огласил Зимний дворец в Петербурге о рождении Аннушки.

Беременность протекала сложно, три раза медики говорили об опасности выкидыша, Екатерина маялась болями в спине, жуткими токсикозами и почти постоянной изжогой. Настроения жены так же менялись с необычайной частотой. В другой жизни, когда жена, по мистическому совпадению тоже Катя, почти уже забытая и затемненная ярким образом Екатерины Алексеевны, носила моего сына, я не ощутил всю полноту сложностей в общении с беременной женщиной. Сейчас же, хлебнул сполна. Было и «ненавижу» и «люблю» и «не подходи ко мне» и «обними по-крепче». Порой я даже наслаждался работой главы Военной коллегии и осознавал, что тут биться головой об непробиваемую мощь ничегонеделания подчиненных, более перспективно, чем пытаться объяснить что-либо жене. Между тем, я старался быть рядом с Екатериной, не оставлял ее, ночевал только в одной комнате с женой, если не был в отъезде по заводам в Туле или Сестрорецке. Чаще спали в одной кровати, порой и на кушетке ночевал. Я хотел этого ребенка и делал все, что мог.

Был ли шанс назвать девочку иначе, чем Анна, когда у этого имени 8 апреля святцы, да и в честь моей матери и старшей сестры государыни? Нет, да и хорошее имя Анна.

Было видно, что тетушка немного расстроилась рождению девочки, она то хотела сразу наследника воспитывать. Но публично не высказалась об этом. Однако, история повторилась в том отношении, что ребенка от Екатерины сразу забрали. Но я не тот Карл Петер Ульрих, который пьянствовал вовремя и после родов жены. Я Петр Федорович – наследник российского престола, глава Военной коллегии, я добьюсь и для себя общения с дочерью и участия в ее воспитании биологической матери.

Когда я читал дневники Екатерины, она описывала, что лежала в кровати после того, как разродилась Павлом Петровичем, чуть ли не сутки без чьего либо участия. Плакала, чувствовала себя брошенной, ненужной, тогда акушерка пришла только за шарфом, который потребовала Елизавета. Ни питья, ни воды, и муж пьянствующий где-то, а может и изменяющий с дурнушками, которых чаще красивым дамам предпочитал [по описаниям из «записок» Екатерины]. Вот и рождалась в той окровавленной последствиями родов та, которая отомстит, которая не осудит убийц мужа.

Сейчас все было по-иному. Я был рядом, находился в соседней комнате при родах, ворвался в комнату, где рожала Катя, первым взял ребенка на руки, успел сказать «спасибо!», пока Анну не забрали. Я не отходил от Великой княгини, требовал расторопности от слуг, не стал уходить на празднование Пасхи, а принес куличи в комнату. К вечеру же, после мольбы Екатерины, я отправился к императрице, благо та находилась в том же крыле дворца.

- Христос Воскресе, государыня, - обратился я к Елизавете в несвойственной мне манере.

- Воистину Воскресе! – ответила тетушка и троекратно расцеловала меня. - Петр Федорович? Пошто пришел, поздравить с Великим днем?

- И это тоже, Ваше Императорское Величество, - сказал я и преподнес ювелирное изделие в виде яйца – плагиата одного из творений Фаберже, что приходилось видеть, правда, не столь искусно выделанное, как оригинал в будущем.

- Какая прелесть! И где ты мыслей столько берешь, сладить такую вещицу? Дорого, небось. Но о деньгах не беспокойся, я приготовила тебе и Екатерине Алексеевне по сто тысяч за рождение сына, думала не давать за Аннушку, но дам, Петруша. А ты старайся и дале. Пусть Анна станет сестрой старшей наследнику престола Российского, – сказала Елизавета, рассматривая подарок.

- Дозволь повитухам принести дщерь Екатерине, государыня, - я поклонился и не спешил разгибать спину.

- Ах вот из чего ты, наконец, государыней меня именуешь! – усмехнулась Елизавета, потом резко посерьезнела. – Я буду лично принимать участие в воспитании Анны. Сына твоего сама воспитаю! А чинить препятствий видится с Аннушкой, не стану. Пусть ее отнесут к Екатерине Алексеевне.

«Это мы еще посмотрим, кто кого воспитывать станет» - внутренне вызверился я, но не скинул маску благодушия с лица.

Пожалуй, это первый раз, когда я оказался, действительно, зол на Елизавету и чуть было не допустил крамольные мысли в голову. Можно многое делать и многим поступаться, но мои дети должны быть моими и той, кто их мне дарит. Нет – наши дети! Точно – наши!

В иной истории Екатерина была, если сказать помягче, не лучшей матерью и для Павла и для Алексея Бобринского, что от Орлова. Сейчас же она проявляла искренние эмоции и заботу за ребенком и гладила по головке Аннушку, когда дочка ела из груди кормилицы. Искренне расстраивалась, когда дочку уносили в покои Елизаветы, но уже утром, Анну приносили вновь и она была с Екатериной, пока часа в три по полудни не просыпалась государыня.