Филогенез - Алан Фостер

— Я могу попробовать расшевелить ублюдка, но, если эти двое не были полностью уверены, что их никто не разыщет, и не были круглыми идиотами, вариантов пароля может быть более двух миллионов.

Он выглянул в ближайшее окно.

— Ты видал, какая тут местность? Никакого жилья кругом. Одни автоматизированные фермы. Можем попробовать добраться до одной из них…

— Не думаю,— возразил Десвендапур.

— Почему?

Чило, который наконец-то отдышался, вопросительно уставился на транкса.

— Покат ы боролся с нашими похитителями, я слышал голоса из их переговорника. Некто с весьма властным голосом спрашивал, куда делся человек по имени Маруко. Когда ответа не последовало, связь была прервана со словами: «Ничего, ублюдок, скоро увидимся». Я не решился бы интерпретировать последнее высказывание как то, что говорящий вот-вот появится, но, однако, понял его как обещание прибыть в обозримом будущем.

— Да, ты прав. О черт!

Чило лихорадочно размышлял.

— Я и забыл про ихних покупателей. Когда они появятся, лучше, чтобы нас здесь не было.

Он брезгливо уставился на человеческие останки на полу.

— Помоги-ка мне перетащить этих субчиков.

Монтойя стал разыскивать панель с кнопкой, открывающей дверь вручную — Чило знал, что она наверняка должна здесь быть.

— Мы собираемся выполнить некий официальный погребальный ритуал?

Ужас и отвращение, которые вызвало у поэта двойное убийство, не могли помешать ему записать детали того, что обещало быть потрясающе интересным человеческим обрядом.

— Скорее, неофициальный.

Чило отыскал панель с кнопками, поочередно включил уборку, освещение, мойку и наконец нажал кнопку, открывающую двери. Пластиковая заслонка поползла наверх. В ангар хлынул ледяной, очень сухой воздух.

Они вместе дотащили трупы до края ближайшей пропасти и спихнули вниз. Обмякшие куски мертвой плоти скатились по каменному откосу и исчезли в клубах облаков. Десвендапур был разочарован отсутствием каких бы то ни было обрядов. Он-то предвкушал экзотические пляски или песнопения! Но двуногий пробормотал лишь несколько слов, и эти слова, как показалось поэту, не были исполнены особого благоговения или почтения к усопшим.

Покончив с тяжким долгом, они вернулись в опустевший гараж. Десвендапур по мере сил помог человеку отчистить пол от крови. Когда Чило счел дело сделанным, он отступил на несколько шагов, утирая пот со лба и созерцая результаты работы. Десвендапур уже знал, что испускание прозрачной жидкости служит двуногим млекопитающим средством регуляции температуры тела, и сам неоднократно наблюдал это в лесу, однако зрелище пота, стекающего по коже, завораживало его, как и прежде.

— Ну, все! — Чило перевел дух.— Когда явятся покупатели, они не поймут, куда делись их ненаглядные жулики. Они, конечно, увидят, что воздушное судно на месте — тут уж ничего не попишешь,— но вряд ли немедленно решат, что с браконьерами что-то неладно. Искать их, конечно, станут, но с оглядкой и не спеша. К тому времени, как найдут тела — если вообще найдут,— и догадаются искать кого-нибудь вроде нас — вроде меня, во всяком случае,— мы уже будем на полпути к заповеднику. Если двинуть вдоль реки, она выведет меня в Синтуйю, где я сяду на воздушное судно до Лимы. И у меня еще останется предостаточно времени, чтобы успеть в Гольфито.

Чило вернулся к стене и вынул заряженное акустическое ружье из гнезда.

— Дорогая игрушечка, между прочим.

Он покрутил в руках суперсовременное оружие.

— Можно сказать, мы не зря сюда прогулялись. Теперь заберемся в кладовку и смоемся, пока нянька не пришла.

— Не могу.

Чило уставился на инопланетянина.

— Что значит «не могу»? Здесь-то ты точно оставаться не можешь!

Он указал на окно, выходящее на голое плато.

— Типы, которые явятся сюда за покойной парочкой, не задумаются запихать тебя в клетку.

«И никто на этом не заработает ни гроша»,— подумалось ему.

— Я им все объясню. Я скажу, что хочу изучать их,— усики зашевелились.— Быть может, нам удастся достичь взаимного соглашения.

— Да пошел ты со своим изучением знаешь куда!…— взорвался Чило. Транкс заметно дернулся. Монтойя вспомнил, что транксы весьма болезненно реагируют на повышение голоса, и взял себя в руки.

— Дес, ты не понимаешь. Те люди, которые сюда явятся, будут ужасно нервничать, ведь им не удалось связаться с этими двоими. Они прибудут быстро и бесшумно, и первое, что увидят — гигантского лупоглазого жука, бродящего на свободе вместо того, чтобы сидеть в клетке, как полагается домашнему животному. Почти наверняка они не станут задерживаться, чтобы насладиться ароматом роз — или жука, пахнущего, как розы. Они вполне могут разнести тебя на сотню кусков прежде, чем ты успеешь им «все объяснить».

— Но, может, они не станут стрелять, не разобравшись? — возразил Десвендапур.

— Да, ты прав. Может, и не станут.

Чило обогнул транкса и направился к коридору, ведущему в жилой дом.

— Я пошел собирать вещи. Если тебе угодно остаться здесь и доверить свою жизнь толпе жуликов повыше рангом, не имеющих ни малейшего представления о том, как себя вести в случае непредвиденного контакта с инопланетянами,— что ж, бога ради. А я скорее доверюсь обезьянам. Я иду в лес.

Десвендапур остался в ангаре один. Поразмыслив над возможными вариантами — вариантов было немного,— он вскоре развернулся и последовал за двуногим.

— Ты не понимаешь, Чило Монтойя. Дело не в том, что мне хочется остаться тут. Просто у меня нет особого выбора.

Чило, горстями перекладывавший пищевые концентраты из кухонного шкафа в свой рюкзак, даже не поднял головы.

— Да ну? Почему же?

— Разве ты не заметил, что у меня еле хватило сил помочь тебе перенести и сбросить вниз те два трупа? Это не потому, что они были такие тяжелые.— А потому, что здесь, наверху, воздух слишком сухой для моей расы. И, что еще важнее, температура близка к точке замерзания.

Чило остановился и обернулся к инопланетянину.

— Ладно. Я понимаю, проблема серьезная. Но отсюда путь ведет вниз, к заповеднику. Чем ниже мы будем спускаться, тем более жарким и влажным станет воздух, и тем лучше ты будешь себя чувствовать.

Голова в форме сердечка медленно кивнула в знак согласия, иструки и усики понимающе шевельнулись.

— Я знаю, это так. Но возникает один сложный и важный вопрос: достаточно ли быстро наступит нужная влажность и температура?

— Вот тут ничего не могу сказать,— ровным тоном ответил вор.— Я не знаю, долго ли ты способен терпеть.

— Я и сам этого не знаю. Но проверять боюсь. Клянусь крыльями, на которых больше нельзя летать, боюсь.

Из каких-то сокрытых, давно не востребованных глубин души Чило выкопал остатки сострадания.

— Может, мы сумеем соорудить для тебя что-то вроде теплой одежды? Сам я шить не умею, и автоматического портного тут вроде нет, но мы могли бы взять одеяла или что-нибудь похожее… Потому что иначе тебе останется сидеть тут и надеяться — авось ты сумеешь заговорить быстрее, чем они выстрелят. Либо попробовать поискать на плато другое убежище, достаточно далеко отсюда, чтобы они не стали тебя там разыскивать.

Транкс сделал отрицательный жест.

— Если уж мне придется идти, лучше направиться туда, где климат заведомо лучше здешнего.

Он повернулся и указал на унылый пейзаж за окном.

— Я не дойду и до первой долины прежде, чем суставы у меня начнут каменеть от холода. И не забывай, одна нога у меня сломана.

— Зато остальные пять здоровы! Ну ладно, думай сам.

И Чило снова принялся шарить в шкафу.

— Что бы ты ни решил, я помогу тебе, насколько получится — если на это не потребуется больше времени, чем я могу себе позволить.

В конце концов Десвендапур решил: хотя он теперь уже гораздо лучше говорит на человеческом языке, он все же владеет им недостаточно хорошо, чтобы рискнуть встретиться с клиентами убитых браконьеров. Он успел на опыте убедиться, насколько люди склонны к насилию и поспешным действиям в случае непредвиденных ситуаций. Те, кто прилетят сюда на розыски пропавших браконьеров, не знают, чего ожидать, и действительно вполне способны разрядить в него свои ружья прежде, чем он успеет объясниться.

Какое бы наказание ни ждало его по прибытии в колонию, смертной казни у транксов не существует. Весь вопрос в том, сумеет ли он добраться до благословенного тропического леса. Но, по всей видимости, у него не оставалось другого выхода, кроме как попытаться. По крайней мере, двуногий явно был уверен в успехе. Приняв решение, поэт принялся набирать припасы для себя из того, что имелось в жилище браконьеров, время от время прибегая к помощи человека, чтобы разобраться во множестве разноцветных коробок и пакетов.