Марь (СИ) - Татьяна Владимировна Корсакова

— Мы не о счастье сейчас рассуждаем, — сказал он таким же тихим, таким же вкрадчивым голосом. — Мы говорим о чем-то куда более грандиозном. Мы говорим о безграничных возможностях, которые дает нам знание. Вы были там? Вы ступали на этот остров? — Он вперил в бабу Марфу свой немигающий гадючий взгляд.

— Нет, — сказала баба Марфа. — Я не бывала на этом призрачном острове.

— Он реальный! — Фон Лангер покачал головой. — Он такой же реальный, как вот эта ваша деревенская изба! Он просто находится в другом измерении. Вероятно, он и есть вход в это другое измерение.

— Как бы то ни было, мне не довелось его даже видеть.

— А вам, фройляйн Стефания? — Фон Лангер резко развернулся к Стеше. Ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы не отшатнуться.

— Мне? — спросила она растерянно.

— Вам приходилось видеть этот остров?

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Герхард, она живет в этой, как ты выразился, деревенской избе без году неделю, — вмешалась баба Марфа. — Она вообще ничего не знает!

— Ваша старшая внучка ничего не знает о тайнах этого болота? — Фон Лангер неспешно встал из-за стола. — Предпоследняя в роду?

Он только вставал медленно, остальное он делал со змеиной скоростью: метнулся к Стеше, припер ее к стене и упер дуло пистолета ей в лоб.

— Ну что ты хочешь мне рассказать, маленькая фройляйн? — прошипел он. Лицо его было так близко, что Стеша отчетливо видела его по-рыбьи холодные глаза. Вот так: движения змеиные, а глаза рыбьи. То ли рыба, то ли змея… — Ну!

Ствол больно вдавился в лобную кость, и Стеша отстраненно подумала, что непременно останется гематома. Если он не выстрелит… А если выстрелит, останется дырка, маленькая и аккуратная спереди, но большая и безобразно-уродливая сзади. И будет много крови, которую бабе Марфе придется отмывать ледяной колодезной водой. Вот такой у Стеши был в этот момент несерьезный, даже смешной страх.

— Я не знаю, — сказала она, глядя прямо в стылые глаза фон Лангера.

Но если постараться, если сосредоточиться, можно сделать так, чтобы кровь заледенела. И не фигурально, а буквально. И тогда с уборкой будет меньше хлопот.

— Говори! — Свободной рукой фон Лангер сжал ее горло.

А если очень-очень постараться, то кровь может заледенеть не в ее, а в его жилах. Начать можно с глаз. Они все равно стылые, как болотный лед.

— Она не знает, Герхард! — Крик бабы Марфы вырвал Стешу из оцепенения. Сначала крик, а потом громкий плач Катюши. — Анна была единственной!

Давление ствола сначала ослабло, а потом и вовсе исчезло. Фон Лангер разочарованно вздохнул, с явной неохотой разжал пальцы на Стешиной шее. Стеша тут же закашлялась. Вместе с воздухом, ворвавшимся в легкие, в душу запоздало начал вползать ужас.

— Я мог бы убить ее, — прохрипел фон Лангер. — Убить обеих ваших внучек у вас на глазах, а потом вздернуть вас на ближайшем дереве и оставить ваш труп на съедение воронью. Или что водится в этих ваших болотах?

— Ни одна из нас не знает, как попасть на этот остров, — повторила баба Марфа. — Марь сама решает, кому и когда открыться.

— Значит, Марь все-таки существует? — Фон Лангер сощурился.

— В легендах существует точно. Анна думала, что нашла ее.

— Хорошо. — Фон Лангер поправил сползшие очки. — Значит, нам с вами нужно просто подождать, когда это случится.

— Это может не случиться никогда.

— Я оптимист. Я попытаюсь найти способ ускорить этот процесс. Думается мне, что существует нечто, какой-то механизм, открывающий эту дверь.

— Удачи тебе, — сказала баба Марфа сухо.

— Удача здесь ни при чем. Если бы удача существовала, тетушка Ханна не умерла бы в адовых муках, а вы не прожили все свою жизнь на болоте, боясь лишний раз взглянуть на свое отражение. Вы говорите, что не знаете, как найти Марь, но она умеет до вас дотягиваться. Однажды уже дотянулась.

Фон Лангер шагнул к бабе Марфе, хлестнул перчаткой по шраму на ее лице. Баба Марфа поморщилась, но не от боли, а от отвращения. Это было настолько очевидно, что Стеша испугалась, как бы не заметил и фон Лангер.

— Тетушка Ханна рассказывала, что Марь дает шанс каждой из своих девочек.

— А про то, какой бывает плата, Анна тебе не рассказывала? — Баба Марфа смотрела прямо ему в глаза, словно искала в омутах его радужки отражение своей ярости.

— Вы просто не умеете правильно формулировать свои желания, — сказал фон Лангер. — Ваши желания настолько ничтожны, что не стоят внимания.

— Бойтесь своих желаний, ибо они имеют свойство сбываться. — Баба Марфа отстранилась, на лице ее оставалось выражение гадливости.

Фон Лангер посмотрел на нее с интересом. Баба Марфа отступила еще на шаг, словно боялась замараться.

— Как вам с вашей родословной удалось выжить в этой дикой стране? Почему большевики не вздернули вас на виселице или не отправили в лагеря? Урожденная графиня Каминская! Вы же кость в горле у нынешней власти! Так почему она не тронула ни вас, ни вашу дочь, ни ваших внучек?

Баба Марфа молчала. Взгляд ее сделался отсутствующим, а Стеша тщетно пыталась понять, о чем говорит этот ужасный человек.

— Молчите? А я вам скажу! Это она вас защищает. Вас и весь ваш род. Вы ей зачем-то нужны. Блудные, непослушные и непокорные дочери. Для вас она мать. Пусть жестокая, своенравная, но все же мать. И как знать, вдруг она проявит себя, если одной из ее девочек будет угрожать опасность? — Фон Лангер многозначительно замолчал.

— Ты хочешь испытать судьбу, Герхард? — спросила баба Марфа вкрадчиво. — Хочешь на собственной шкуре почувствовать силу ее ярости? Ты же знаешь, как жестока она может быть к собственным детям. Представь, что она сделает с чужаком.

— А я ей не чужак. — Теперь уже сам фон Лангер отступил на шаг. — В моих жилах тоже течет