Час абсента - Нина Вадченко

На второй минуте до Романа дошло, что тридцать километров в час — это не похоже на рысь, и он стал нетерпеливо подгонять водителя. На что получил обстоятельную лекцию на тему безопасности дорожного движения с расхожими истинами: «Тише едешь — целее будешь!»

Пономаренко не принимала участия в перепалке. Ее занимали дела поважнее. Она обнаружила слежку.

Огромный черный блестящий джип прилагал немало усилий, чтобы удержаться за ними на черепашьей скорости. Диссонанс между его возможностями и реальностью был настолько велик, что джип невольно привлекал к себе внимание. Казалось, что в потрепанных «Жигулях» едет чудак хозяин, а на джипе разместилась охрана, которая не смеет обогнать затрапезную колымагу.

— Роман, за нами хвост, — порадовала сыщика Пономаренко.

Роман отвлекся от препирательств с водителем и очень удивился, когда понял, что Пономаренко права.

— Ведут внаглую, открыто!

— А что им остается делать? С нашей-то скоростью за чужими спинами не спрячешься.

— Отец, а ну, сбавь обороты! — приказал Роман. — Больно быстро едем! Как бы в ДТП не влететь!

Водитель не поверил собственным ушам. Неужели ему удалось обратить молодых людей в свою веру? Неужели он так доходчиво объяснял?

«Жигули» сползли на двадцать километров. Джип медленно вывернул на левую полосу и скрылся из вида.

— Ну вот, а вы говорили — хвост, — облегченно вздохнул Роман.

Но он рано обрадовался. Через пять минут джип снова появился в поле зрения. Просто он рванул вперед, успел сделать порядочный круг и вернулся на свое место позади «Жигулей». Выпустил пар, размял «застоявшиеся» колеса — и опять в строй.

— Боюсь, что, как только мы свернем на тихую улочку, нас перестреляют как куропаток, — прошептала Инна.

Водитель, к счастью, ничего не услышал.

— Что делать будем?

— Звонить Коротичу.

Инна достала мобильник.

— Олежек, миленький, — запричитала она, — прикрой нас. За нами следят, и морда у джипа очень неприятная. Роман того же мнения. По-моему, из нас хотят сделать решето.

Нельзя сказать, что Коротич обрадовался просьбе, но все же обещал через полчаса устроить засаду преследователям в тихом, удобном для разборок месте. Все, что требовалось от водителя «Жигулей», — подтянуть свою развалюху в нужное место к нужному времени.

За выполнение условий взялся Роман. Он перелез на переднее сиденье, и бедный дедуля никак не мог взять в толк, чего это его заставляют ехать то быстро, то медленно, то через проходные дворы, а то и вовсе по тротуару. Джип тупо повторял все маневры.

Наконец машины подъехали к заброшенному пустырю.

— Тормози, отец! — приказал Роман. — И если хочешь жить, ложись на сиденье и замри.

Инну просить не надо было. Она сама шустро согнулась и постаралась поглубже зарыться между сиденьями. Роман достал оружие и приоткрыл стекло.

Джип бесшумно остановился чуть поодаль.

«Хоть бы Олег успел», — подумала Инна.

— Началось, — комментировал события Роман, — выползают. Один, два, три… Пушки у них слабоваты. Где же наши орлы? Никого не видно. Хорошо маскируются, научились. Лишь бы не опоздали. А то у нас бывают такие случаи. Пробки на дорогах опять же… Нестыковки… Начальство может вмешаться. Спросят у Олежека: «Кого спасать? Пономаренко? А кто такая Пономаренко? Журналистка? Эта та, которая Блинова допекает? Пусть сама выкручивается…»

— Роман, заткнись! — прошипела Инна из своего окопа. — Это у тебя на нервной почве? Лучше скажи, как там наши преследователи себя ведут.

— Как, как! Окружают. Сейчас палить начнут. А Олега не видно. Черт! Пожалуй, я первый начну, хоть одного да успею уложить.

— Прекрати истерику! Ждать! — постаралась как можно строже приказать Инна, не поднимая головы. Звук получился задавленным и на командирский не тянул.

— Уф, слава богу! — вздохнул Роман и сполз под сиденье, вытирая пот. — Ребятушки появились. Пусть теперь сами разбираются. Нам надо сидеть тихо.

Дальше началось нечто страшное. «Джиповские», вопреки здравому смыслу, не захотели слушаться «спецназовских» и оружие не сложили, а предпочли сопротивление. Или это спецназовцы первыми решили пострелять? Инне из-под сиденья разобраться было трудновато. Пальба длилась недолго и прекратилась внезапно.

Первым зашевелился Роман, и то потому, что открылась дверца и голос Коротича возвестил о завершении «конца света».

— Ты, Инночка, убийцу на свою голову всегда найдешь, — начал он с обвинений. — И кто на этот раз тебя решил пристрелить? Иди смотри.

Инна, с трудом разминая мгновенно затекшие конечности, выползла из машины и с удовольствием потянулась.

— Благодарю, Олежек, — кокетливо сказала она. — Ты не представляешь, как приятно, когда тебя спасает настоящий мужчина.

— Ну, кому ты теперь на больную мозоль наступила? Инна, кажется, мы уже раскрутили эти дела. Верунчик сидит, Шпунтик сидит, кто еще остался на свободе?

— О, капитан, ты отстал от жизни. — Из машины выполз Роман. — Тут такие события… Теперь мы с Инной Владимировной ищем тех, кто придумал этот план. И кажется, кому-то наши замыслы не нравятся. Верный признак, что мы на правильном пути.

— Роман, тебе противопоказано долго общаться с Пономаренко…

Инна осмотрела поле боя. «Джиповские» лежали на земле мордами вниз. Так и должно быть. Мордам грызть землю не нравилось. Один из них все время норовил приподняться и тотчас же получал по ребрам увесистым ботинком. Инна узнала непокорного бугая. Именно этот атлет пытался утащить ее в машину.

— Олег, одного знаю, — доложила она. — Начни расспросы с него. Мне нужно знать имя заказчика.

— Ишь чего захотела!

— А ты, Олежек, попробуй один приемчик, — смеясь, посоветовал Роман. — Я тебя сейчас научу, что делать.

Наконец из стареньких «Жигулей» решился показаться и хозяин. Он осторожно потрогал руками асфальт и только после того, как убедился, что он не на самолете, выпал из машины.

— Ну что, отец, поехали? — предложил Роман.

И получил в ответ забористый мат. Старик жаловался, что после пережитого стресса у него и руки и ноги дрожат и за руль он в таком состоянии не сядет.

— Ну тогда я не побрезгую покрутить баранку твоей колымаги, — объявил Роман. — И без возражений! — прикрикнул он, видя, что водитель готовится к ответной речи.

— Девчонки, давайте выпьем за Верунчика. Наш гуманный суд, как только узнает, какой сволочью был Алекс, просто обязан ее оправдать. Давайте выпьем! — Зита разлила абсент по стаканам.

Выпили. Девичник был в разгаре.

— И за Любунчика надо выпить. — Надежда прослезилась. Она после больницы часто плакала. Только подумает о чем-нибудь грустном, так слезы и на подходе. Нервы.

— Любунчика жалко, — вздохнула Катерина. — За что ее убили?

Надежда встрепенулась. У нее была собственная теория.

— Алекс подонок! — прошипела она. — Все из-за него!

Марина подняла стакан с абсентом.

— Тяпнем, девки, абсентику, и больше об этой обезьяне ни слова. У нас вся жизнь впереди, мы же не будем тратить ее на черт-те что?

Выпили, и Зита разлила по третьей.

— Опять пьют! — услышали они недовольный голос. Все как по команде повернулись к дверям. Ни дать ни взять террариум на шухере.

На пороге стояли Пономаренко и Роман.

— Не-не-не! — закричала Катерина. — Мужикам входить нельзя! У нас девичник. И вообще, мужики все…

— Сволочи! — хором гаркнул подвыпивший коллектив.

— Я вас за дверью подожду, — попятился Роман. — Зря мы сюда приехали. Опоздали. Они уже налакались. Какой серьезный разговор может быть? Что у них спросишь?

— А мы и на трезвую голову ментам ничего не собираемся рассказывать, — полезла в бутылку Катерина. — А на пьяную можем и поколотить. Девки, давайте мужика побьем, отведем израненные души!

— Если что, я рядом буду, — скороговоркой отбарабанил Роман и скрылся.

— Инночка, садись, — приказала Зита.

— Что празднуете? — поинтересовалась Пономаренко. Она пришла докапываться до истины. И даже обрадовалась, что все действующие лица в сборе и уже навеселе. То, что нужно. Не зря же народная мудрость гласит: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Инна внимательно изучила порозовевшие от алкоголя лица и, ни к кому, собственно, не обращаясь, провозгласила:

— Амалия осталась жива.

— Выпьем за Амалию! — залихватски проскандировала Катька. Ей уже было все равно, за кого пить, был бы повод, а впрочем, можно и без повода. А тут какая-то Амалия жива осталась. Значит, кому-то повезло. Чем не радость? — Ур-р-ра, Амалия!

Никто и ухом не повел. Все дружно приступили к очередной порции.

Только Зита-всевидящая на последнем глотке спросила:

— Эта Амалия наш человек?

Инна понюхала абсент, скривилась и стакан отставила, чем вызвала активное недовольство компании. Об Амалии уже никто не вспоминал. Появились дела поважнее, извечный вопрос: «Уважает она нас или нет?»