Своенравная пленница - Кэрол Финч

— Разрази меня гром, если вы не дочь Обри Дюбуа! Вот это новость!

— Боюсь, вы угадали, — произнесла Розалин.

Два Пса запустил в волосы пятерню, почесал макушку и прорычал, стукнув кулаком по столу:

— Вес ясно! Прошлой осенью Ястреб обещал нам разделаться с Обри Дюбуа. Для этого он и отправился в Сент-Луис! Сегодня утром он сказал, что дело в шляпе. Я тогда еще подумал: а что он имеет в виду? Но теперь многое прояснилось. Он взял вас в заложницы, верно? Надеется заставить Обри снизить цены на товары. Я угадал?

— Похоже, все обстоит именно так, — кивнула Розалин. — Но вы мне не ответили! — Она пристально посмотрела на собеседника.

— Наберитесь терпения и ответьте мне еще на один вопрос, — сказал Два Пса. — Держит ли Ястреб вас в заложницах, надеясь получить выкуп, или же он принуждает вас к… — Траппер смутился, не зная, какое словечко употребить.

— Вы правы, — торопливо кивнула Розалии, отнимая у него инициативу. — Нас нельзя назвать законными супругами. И похитил он меня из Сент-Луиса, чтобы добиться уступок от моего отца. Однако между нами довольно сложные отношения. Вы меня понимаете?

Два Пса наморщил лоб, почесал в затылке и задумчиво изрек:

— Сдается мне, что Ястребу не оставалось ничего другого, как вас похитить. Но теперь его затея уже не радует вас обоих. Да, положеньице…

Из груди Розалин вырвался вздох. Взглянув собеседнику в глаза, она сказала:

— Я стала пешкой в этой игре! Мне все равно не выиграть. Однако я хочу понять, почему отец ненавидит Бодлеров? И почему нам с Ястребом не суждено пожениться? Я буду вам очень признательна, если вы меня просветите.

Два Пса нервно достал из кармана трубку, прикурил от лампы и выпустил к потолку струйку дыма, явно не торопясь ответить.

— Признаться, я не усматриваю причин, мешающих вам узнать правду, — издалека начал он, глядя на кольца дыма. — Но вправе ли я раскрывать чужие тайны?

Розалин ожидала услышать совсем другие слова. Ей требовался четкий и ясный ответ, проливающий свет на тайну ее папаши. Но упрямый подбородок траппера говорил о том, что из этого человека она ничего не вытянет. Стиснув зубами мундштук, он упрямо молчал, сверля ее глазами. Проклятие! Кто же нарушит заговор молчания? Как же ей жить, не зная, с кем сражаться и ради чего?

Два Пса пожелал ей спокойной ночи и захлопнул за собой дверь. Оставшись одна, Розалин расхаживала из угла в угол, с горечью размышляя о событиях минувшего дня. Неужели она никогда не узнает причины вражды Бодлеров и Дюбуа? Ее мучило тягостное предчувствие, что отец ни за что не раскроет ей свою тайну, даже если поладит с Ястребом и увезет ее в Сент-Луис. А ведь причиной может быть любой пустяк, простое недоразумение! И возможно, все давно бы уладилось и забылось, если бы враждующие стороны смирили свою гордыню.

Видимо, все не так просто. Сколько раз она наблюдала необузданную ярость Обри при простом упоминании фамилии его заклятых врагов! И уж если он не сдержался в Сент-Луисе, узнав фамилию Ястреба, то наверняка не станет слушать ее доводы здесь, в Скалистых горах!

Устав от докучных мыслей, Розалин наконец легла в постель. В ее голове тотчас же возникло новое подозрение: а где черти носят этого проклятого Ястреба? Он же знает, как мало времени им осталось! Мог бы взять и ее с собой в лагерь кроу! Тяжело вздохнув, Розалин постаралась успокоиться. Все в порядке, внушала она себе, Ястреб знает, что делает, он ее любит. Только крепко ли? Этот навязчивый вопрос мешал ей уснуть. Она понимала, что Ястреб сам себе хозяин и, стало быть, не станет ее предупреждать о своих отлучках. А его клятвы в любви и страстные признания — не более чем возбуждающая его игра в постели. Он вел себя так, словно лишний раз хотел доказать, что свободен. И так будет всегда, сказала она себе. Для Ястреба главное — личная свобода и независимость. Уж так он устроен, и никому не удастся навсегда привязать его к себе.

Розалин застонала: ну почему она влюбилась именно в того, кого ей не удержать? Ей стало жаль себя. К чему мечтать о счастливом будущем с Ястребом? Оно невозможно, и Обри, вставший между ними, не главная тому причина.

Радостная улыбка осветила смуглое лицо Ястреба, едва он переступил порог вигвама и увидел своего деда — тот сидел у огня, скрестив ноги. Аракаше готовился перешагнуть свой семидесятилетний рубеж, но сохранил ясный ум и проницательный взгляд. Его обветренное лицо обрамляли пряди серебристых волос, а плечи ссутулились: годы брали свое.

— Тебя долго не было, — невозмутимо отметил вождь. — Я ждал тебя в конце зимы, когда в долине набухают почки на деревьях, а совы начинают охотиться на полевок. Неужели ты забыл о людях племени ястреба-перепелятника?

— Этой зимой у меня было много дел, — ответил Ястреб, присаживаясь к огню.

— И не слишком приятных, как мне подсказывает сердце, — вглядываясь в лицо внука, промолвил дед. — Что тебя тревожит?

Ястреб кивнул, зная, что от прозорливого старика ничего не утаишь.

— Меня заботят сразу несколько дел. И я опасаюсь, что не найду верного решения.

Аракаше уже доводилось наблюдать удрученное выражение лица своего внука. Ему вспомнилось, как лет тридцать назад к нему обратился за советом отец Ястреба. Его тоже угнетала неразрешимая дилемма.

— Прошлое возвращается, не так ли, Макаке? — спросил старик, называя внука его детским именем. Снос нынешнее индейское имя он обрел позже, став взрослым. Но дедушка любил напоминать Ястребу, где он вырос.

— Когда-то ты предупреждал, что опасно давать невыполнимые обещания. Но я был молод и глуп, мне казалось, что я научусь управлять миром, — ответил Ястреб.

— Ты и сейчас надеешься перехитрить судьбу, — усмехнулся Аракаше.

— Ты прав, я хочу быть хозяином своей судьбы, — признался внук. — Но мне не хватает сил. Медвежий Коготь сказал, что прошлое цепко меня держит. Когда-то я мечтал стать отважным воином. Но к своему разочарованию, понял, что не все подвластно воле человека. В этом мире существуют вещи, изменить которые люди не в силах.

Словно прочитав сокровенные мысли внука, вождь спросил:

— Кто эта женщина, Манаке?

— Дочь Обри Дюбуа, редкая красавица. И я знаю, что не могу ее удержать, — ответил Ястреб севшим от волнения голосом.

Аракаше надолго задумался. В полутемном вигваме повисла тягостная тишина.

— Ноша твоя тяжела, а преграды, вставшие перед тобой, высоки, как окружающие нас горы, — наконец промолвил мудрый вождь. — Пора тебе помолиться Великому Духу: только он направит тебя на истинный путь. Следуй правилам нашего племени, и сделаешь верный выбор. Хотя сердце мне и подсказывает, что ты станешь просить у Великого Духа того же, что просил у него твой отец.