Зеркало в руках - Николай Петри

  Хай Рэ всмотрелся в лицо друга. Таби Ёр тоже выглядел довольно старым, но и он был много моложе видеца.

  - Я понял, Таби, - моё время пришло...

  Грохочун непонимающе покачал головой.

  - Если ты о том, что произошло на ристалище, то...

  - Нет, - перебил товарища видец, - дело не в тиграх. - Хай Рэ с трудом сел на ложе. - Дело во мне...

  Таби Ёр придвинулся. Негромко попросил:

  - Говори.

  - Я перестал видеть... - Хай Рэ поднял печальные глаза на давнишнего друга. - Уже в течение трёх ночей я пуст внутри, как грот Забытых Крикунов...

  Таби Ёр долго молчал, потом положил руку на плечо Хай Рэ. Сказал с явным облегчением в голосе:

  - Ну что ж, будешь теперь сидеть в главном зале у костра, учить молодых и рассказывать им...

  - Погоди! - оборвал грохочуна видец. - Наверное, ты не понял - я пуст. Совсем!

  Грохочун как-то странно посмотрел на Хай Рэ. В его глазах читалось недоверие.

  - Разве такое может быть?.. - с сомнением спросил он.

  Хай Рэ пожал плечами, подумал недолго, заговорил с болью в голосе:

  - Я хотел тебя просить об одолжении...

  - Если ты об уходе за По-Гост, то я против! - не дослушав, резко проговорил грохочун.

  Хай Рэ укоризненно посмотрел на друга.

  Таби Ёр смутился.

  - Прости, но сейчас такое тяжёлое время, - виновато вздохнув, торопливо пробормотал он. - Нас становится всё меньше, а ты...

  - Я старше вас всех. Я столько пережил за эти годы и я... - Хай Рэ ненадолго замолчал. - Я очень устал. Правда! Много лунных циклов мне снятся жена и дети. Мне стыдно перед ними, потому что я один прожил столько, сколько все они вместе взятые. Я хочу пойти к ним. Не препятствуй мне, ладно? - Хай Рэ просительно заглянул грохочуну в глаза.

  Таби Ёр вздохнул.

  - Мне будет нелегко одному... - тихо сказал он после долгой паузы.

  Хай Рэ усмехнулся.

  - Ты не один. Молодые давно наступают тебе на пятки. Помнишь, как Фучи Га втайне от тебя изготовил свёрток и засыпал в него вместо потайной грохочущей смеси сухой помёт летучих мышей. Выкрасил он его охрой столь искусно, что ты обнаружил подмену лишь во время охоты!

  Таби Ёр хмыкнул.

  - Конечно, помню! Теперь этот сорванец готовит свёртки лучше меня.

  - Вот видишь...

  Прошло некоторое время, прежде чем Хай Рэ напомнил:

  - Так ты... не будешь препятствовать мне?

  - Я поддержу тебя на совете. - Не сразу ответил грохочун. - Только...

  - Что?

  - Сможешь ли ты попасть в Забытую Долину? Путь-то туда для одиночки нелёгок.

  Прежде чем ответить, Хай Рэ долго прислушивался к себе, пытаясь угадать, что именно подскажет ему проверенный годами тихий душевный шёпот. Так ничего и не услышав, твёрдо ответил:

  - Я дойду.

  - Может быть и так... - неуверенно отозвался Таби Ёр. - Во всяком случае, на исходе зимы, когда нам придётся везти туда всех ушедших от нас соплеменников, я смогу убедиться в твоих словах.

  - Если ты окажешься в Забытой Долине, то не забудь снять с моей шеи одну вещицу - ты сразу поймешь, о чём я говорю...

  - А как же звери? - с сомнением спросил Таби Ёр.

  Хай Рэ впервые за время их непростого разговора открыто, почти радостно улыбнулся.

  - Эх, грохочун, грохочун, - с теплотой в голосе произнёс Хай Рэ, - из тебя никогда бы не получился видец. Ведь ты замечаешь только то, что лежит у тебя под ногами!

  - А как же иначе?! - искренне удивился Таби Ёр.

  - Ни один зверь не посмеет охотой нарушить спокойствия Забытой Долины, - назидательным тоном проговорил Хай Рэ.

  - Ты-то откуда знаешь? - не поверил Таби Ёр.

  Хай Рэ коротко вздохнул.

  - Я это видел, - сказал он. - Видел так же отчётливо, как сейчас вижу тебя...

9.

  Хай Рэ вздрогнул.

  Воспоминания продолжали кружиться в сознании подобно весеннему хороводу молодых девушек, лаская взор приятным разноцветьем одеяний, но внутренний недремлющий страж - многоопытный видец - почувствовал скрытую опасность.

  Губы продолжали понемногу тянуть из котелка терпкую жидкость, а левая рука уже легла на отполированную тысячами прикосновений деревянную рукоять ножа. Длинное лезвие, матово блеснув, скользнуло из ножен. Медленно оторвав от губ приятное тепло котелка, Хай Рэ бросил взгляд на котомку - далеко ли она лежит, и успеет ли он схватить прикрытый ею топор?

  Справа, там, где несколько высоких елей росли очень близко друг к другу, мелькнула тень. Хай Рэ похолодел: ирбис - снежный барс! (Шкурой этого свирепого хищника мало кто мог похвастаться в их общем Доме. Говорят, давным-давно, когда люди жили в домах, стены которых были не из природного камня, снежный барс выглядел совсем иначе: был менее кровожаден, имел меньшее по длине тело, не обладал ужасающими по виду и остроте клыками. Но это было так давно, что в подобные небылицы никто уже не верит...)

  Протекла напряжённая минута, в течение которой Хай Рэ сумел во всех подробностях рассмотреть огромную кошку. Ирбис был молод. Быть может, пять или шесть полных зим - самый расцвет для силы и ловкости. Зверь стоял в пятидесяти шагах от видеца, не прячась, не пугаясь ни человека, ни костра. Это было странно и... страшно. Наверное, хищник знал о своей всёсокрушающей силе и оттого открыто демонстрировал её.

  Хай Рэ затаил дыхание, до боли сжав рукоять ножа - смехотворное оружие в единоборстве со зверем, когти и клыки которого являются для всех олицетворением звериной беспощадности.

  Ирбис грациозно шевельнул длинным телом, плавно повёл толстым хвостом, длина которого ничуть не уступала длине тела. Густой, пушистый мех дымчато-серого окраса с тёмными, почти чёрными кольцами заиграл в лучах показавшегося над деревьями светила. Это обстоятельство очень удивило видеца: снежный барс наиболее активен в вечерних или утренних сумерках. Видимо, приход зимы вынудил его спуститься в пояс хвойных лесов с границы вечного снега, а значит, и искать новую пищу взамен оставшихся в горах снежных козлов.

  Хай Рэ продолжал напряжённо следить за хищником, когда в судьбу видеца вмешался случай.

  За спиной охотника громко и пронзительно прокричала ворона, заставив человека вздрогнуть.

  И не его одного.

  Прямо из-под нижних ветвей согбенной свирепыми ветрами полуповаленной пихты выскочил заяц-толай. (А этот-то зайчишка-песчаник каким образом здесь оказался?!)

  Видец не успел удивиться, а смертельно напуганное животное метнулось мимо него, едва не угодив в раскалённые угли костра, - прямо в сторону снежного барса. Ирбис никак не ожидал подобной безрассудной храбрости от заурядной зверушки, поэтому слегка посторонился, пропустив обезумившего от ужаса зайца. Однако охотничий инстинкт тут же заставил снежного барса развернуться на месте и длинными прыжками устремиться вслед лёгкой добыче.

  Видец тут же ринулся к котомке, извлёк из-под неё топор, и лишь после этого позволили себе перевести дух. Сердце громко стучало. Пальцы правой руки едва заметно дрожали. Хай Рэ с облегчением понял: в последний раз судьба сберегла его для чего-то более важного, ибо случая, чтобы ирбис не тронул свою жертву (к тому же - одинокую!), старый видец не помнил.

  Однако радоваться было преждевременно, потому что ирбис коварен: обнаружив возможную жертву, он не позволит ей далеко уйти. Но знал опытный видец и другое - снежный барс не станет преследовать его днём. Насытившись зайчатиной, он предпочтёт где-нибудь отлежаться, а ближе к ночи, когда на мир опустятся сумерки - излюбленное время охоты беспощадного хищника - он выследит человека. И вот тогда...

  Об этом Хай Рэ думать не хотел. Впереди его ждал долгий трудный переход. Если повезёт, то он засветло окажется в Забытой Долине, а там ирбис не посмеет напасть на него. (Внутреннее зрение опытного видеца убеждало его в этом.)

  С трудом подавив желание тут же собраться и немедленно продолжить путь, Хай Рэ заставил себя опуститься на прежнее место, взять в руки заметно остывший котелок и продолжить почти ритуальное чаепитие. И хотя после всего пережитого вкус напитка изменился, приобретя горьковатый привкус тревоги, Хай Рэ долго смаковал последние капли густоватого взвара.

  Собирался он обстоятельно.

  Долго чистил мягкой золой закопчённый котелок (пусть ещё кому-нибудь послужит после него), тщательно отбирал рубиновые угольки, прежде чем пересадить их из умирающего костра в огневицу. Упаковав котомку, предусмотрительно присыпал кострище снегом. Подождал пока агонизирующие угольки отшипят-отфиркают капельками воды и фонтанчиками горячего пара, после чего старательно затоптал костёр и закидал его целой горой пушистого снега: нельзя шутить с огнём в хвойном лесу, где любая смолка-слезинка мгновенно возвращает к жизни навсегда, казалось бы, погасшее пламя.