Растущая луна: зверь во мне - Алена Даркина

Чувство полета — еще одно преимущество, которое давала кровь вампира и с которым он бы не хотел расстаться. Холодные потоки овевали обнаженный торс, восторг и чувство всемогущества переполняли через край. Когда деревья внизу превратились в кусты, а дома — в деревянные кубики, минарс плавно развернулся и спустился ниже. Вскоре он заметил огонь на поляне в лесу. Если повезет, это будет одинокий путник или изгой. Тогда его не хватятся, и он не будет напрасно сеять панику в стране.

Спустившись ниже, он спрятался в ветвях деревьев, чтобы понаблюдать за происходящим на поляне. А происходило там что-то интересное.

Молодая девушка с черными распущенными волосами что-то варила на костре. Посматривала на небо, снова кидала пучки трав водила ладонью над кипящей водой, что-то шептала.

"Ведьма?" — предположил Загфуран, спускаясь ниже.

Девушка взглянула на небо и испуганно вскрикнула. Она обхватила себя руками, будто внезапно замерзла, медленно повернулась вокруг себя, вглядываясь в темноту. Теперь он разглядел ее лучше. Глаза чуть раскосые. Курносый нос и губки якорьком придавали ей детскую беззащитность.

— Кто ты, дитя тьмы? — спросила она с дрожью. — Покажись! — неуверенно потребовала она.

"Почуяла?" — удивился он, но не издал ни звука. Девушка оглядывалась и внезапно посмотрела прямо на него.

— Выходи! — голос обрел силу. — Я вижу тебя.

Минарс хмыкнул и остался на дереве. И тут она произнесла речитативом:

— Я пришла, потому что нуждалась,

Ты пришел, потому что нуждался,

Я помогу тебе,

Ты поможешь мне.

Я не причиню тебе зла,

Ты не причинишь мне зла.

Выходи из тьмы,

Выходи на свет.

Я буду говорить,

Ты будешь говорить.

Свет накормит тебя,

Тьма укроет меня.

Неизвестно, что нашло на мага, но он мягко спрыгнул с дерева, и, обратившись в человека, ни мало не заботясь о том, что она увидит его внешность, шагнул к костру, повторяя вслед за женщиной:

— Я пришел, потому что нуждался,

Ты пришла, потому что нуждалась.

Я помогу тебе,

Ты поможешь мне.

Девушка улыбнулась, и было что-то плотоядное в этой улыбке, но он не испугался. Он знал, что они не причинят вреда друг другу.

— Я — Люне, — сообщила она. — Иди ко мне.

Вихрь и пламя. Пламенный вихрь. Загфурана закружило в нем, но он еще никогда не испытывал такого блаженства. Это не боль преображения в вампира. Это не обещанная огненная метла Эль-Элиона, что должна очистить Гошту. Это то пламя, что течет в жилах, будоражит кровь. То, что заставляет влюбленных совершать безумства, что не позволяет оборотням спать в полнолуние, что поднимает в последнюю атаку обессилевших солдат… Это пламя пьянило и заставляло смеяться, глядя на прохладные звезды. Это две магии — одновременно схожих и полностью отличных. Загфуран никогда не испытывал ничего подобного. Он не хотел, чтобы это закончилось. Он мечтал, чтобы это когда-нибудь вернулось. Но пока, остывая под звездным небом, рассматривая черные ветви деревьев, он плыл в реке из слов. Тех, за которыми пришел. Тех, в которых нуждался.

— Сайхат была одна из нас, но пошла дальше нас. Мы довольствуемся тем, что дают нам вилланы. Парнаг Жааф захотел получить награду от короля. Но Сайхат захотела стать королевой, за что и поплатилась. Когда ты не такой как другие, надо вести себя тихо, чтобы никто не узнал этого. Люди не любят все, что отличается от них.

Серебряная река из слов, несущая покой, залечивающая раны. Залечивающая душу. Загфурана качает на волнах, и впервые это не раздражает, не вызывает тошноту, но лишь желание плыть вечно, чтобы он мог насладиться покоем, чтобы сердце еще раз ощутило восторг от прикосновения этих волн…

— К сожалению, я не знаю заклинания умертвия. Но я знаю, что тебе делать. Сайхат могла узнать заклинание либо от деда, либо от кого-то, с кем подсказал встретиться дед. Тебе надо найти его. Или пойти туда, откуда мы родом — на Гучин. У ведьмаков там есть свиток Шаирия, а в свитке Шаирия точно есть заклинание умертвия.

Полет. Нет, не полет вампира — много лучше. Нечто похожее на свободное падение, но наоборот: выше и выше, дальше от смерти, от суеты, от боли, страданий и неотложных дел. Ты точно знаешь, что не разобьешься, что в любой момент, можешь направить тело туда, куда нужно. Тебе ничего не угрожает, никто не справится с тобой. Ты будешь кружиться в огненном вихре, плыть по серебряной реке или падать вверх. Ты будешь делать, то, что тебе нравится. И так будет всегда.

13 сабтамбира, дом Каракара

Ранели выпытала у Алета, что за женщина к ним приходила и зачем. Сокол отвечал неохотно: кажется, его неприятно задели слова отца о его жене. Ранели же бесило то, что кто-то вмешивается в их отношения. Хорошо у оборотней: молодые сразу живут отдельно, никто не знает, о чем они беседуют наедине. Никто не запрещает мужу что-то рассказывать жене. Наоборот, тайны не поощряются — оборотни считают, что между супругами не должно быть секретов. У эйманов все иначе, и теперь Ранели начало казаться, что она никогда не привыкнет к их порядкам. Да вот хотя бы это ужасное решение — пожертвовать каким-то мальчиком ради своих целей. Это же подло. Теперь она сочувствовала женщине: если бы кто-то проделал такое с ее сыном, она вела бы себя ничуть не лучше. Но когда она попыталась объяснить это Алету — наткнулась на глухое молчание. Затем он произнес медленно и твердо:

— Ранели, не лезь в это дело. Оно тебя не касается. Никак и ничем. Я прошу тебя, если ты не хочешь, чтобы мы поссорились…

— Хорошо, — перебила Ранели. — Как скажешь.

Несмотря на то, что она легко согласилась, на душе от этих слов стало как-то муторно. Нет, она не обиделась. Это было нечто иное, похожее на предчувствие беды. Да еще слова Халварда крутились: "Он захочет сделать тебя такой же, как остальные жены, и обломает зубы о тебя…" Она так и не рассказала мужу, о чем беседовала с Охотником. Почему-то казалось, если не говорить — "пророчество" не сбудется. А может, она не права? Может, это та тайна, которой не должно быть между ними?

Ранели размышляла об этом, сидя за обедом, вяло ковыряя вареный картофель. Наверно, Авиелу понравится, как она себя ведет: точно так же, как Тана и Трис — скромно, даже глаз не поднимает.

В дверь отчаянно забарабанили. Сидящие переглянулись, потом Алет встал:

— Я открою.

"Неужели опять Сафер?" — испугалась Ранели. Ей не хотелось присутствовать при еще одной истерике. Прежде всего потому, что боялась не выдержать и вступиться за женщину. Опять свекор будет отчитывать…

Но в комнату чуть ли не ворвался симпатичный беловолосый парнишка. Он хотел что-то произнести, но губы дрогнули, и он вместо приветствия кивнул.