Маленькая желтая лампа - Алла Дымовская

– Ничего страшного, но хотелось бы ближе к делу, – ответила ему Кэти, оторвавшись наконец взглядом от потолочных просторов.

– Собственно, дела конкретного у меня нет. Есть лишь несколько вопросов, – поспешно отозвался доктор Мадянов, чтобы упредить недоразумение. – Хотите, для зрительного удобства я придам стенам мягкий, ясный, зеленый цвет. Это настраивает на дружественный лад.

– Как угодно, придавайте, – согласилась Кэти, хотя и было заметно, на цвет кают-компании ей по большому счету наплевать.

Арсений поднялся к пульту настройки, провозился с полминуты, зато угрюмая и холодная комната сразу как-то сжалась размером, исполнилась салатным, уютным теплом и будто слегка приласкала находящихся в ней людей.

– Я спрошу сразу о главном, с вашего позволения. Но это не значит, разумеется, что вы обязаны отвечать, – смиренно произнес доктор, усаживаясь на облюбованное им прежде местечко.

– Разумеется, – согласилась с ним Кэти, несколько все же прохладно в интонациях. От колкостей в адрес Мадянова ее удерживало исключительно присутствие магистра Го Цяня.

– Скажите, что вы знаете о контактах с иными мирами? Я имею в виду то, что известно лично вам, но не остальным пассажирам «Пересмешника», например, мне или доктору Го?

– Что? – у Кэти невольно вытянулось лицо, обычно круглое и гладкое, как у маленького ребенка. – Я не понимаю, вы что же, считаете меня инопланетным шпионом или еще кем-то похуже? Полная чушь, вот каков мой ответ!

– Ради моей мамы, простите! Я не очень ясно выразился и совсем не то имел в виду! – поспешил с оправданиями Арсений. – Я, собственно, хотел сказать… мой сосед, Антоний, он утверждает, что ловить в открытом пространстве меж звезд послания иных цивилизаций дело безнадежное. И одна вы, Кэти, знаете, почему. То есть Антоний тоже в курсе, но не может толком объяснить. Он косноязычен.

– А-а, это вам Галеон наболтал. Тогда понятно. На самом деле, все много проще. – Кэти даже несколько оживилась, недоброжелательность сгинула с ее личика, голубые глазки вспыхнули, видно, речь зашла о вещах, ей близких и интересных. – Усвойте для начала простую вещь. Прежде любых моих дальнейших объяснений. Ничего сверхъестественного вы от меня не услышите. Лишь здравый смысл и некоторая специфика моей профессии.

– Госпожа Кэти, я начинаю иметь догадку о вашем сообщении, – вежливо произнес магистр Го Цянь, скорее желая заполнить возникшую вдруг паузу. – И ранее как-то я выступал с подозрениями, но теперь особенно приятно говорить с персоной компетентной.

– Спасибо вам, магистр. Так вот. – Кэти приняла неестественно-торжественную позу, будто все происходило на ученой всепланетной конференции лингвистов. – Когда-нибудь лично вы, доктор Мадянов, дорогой мой Арсений, задавались детским вопросом? Отчего до сих пор – а радарные станции достаточной мощности с обширнейшим приемным спектром существуют более трехсот лет – никто ни разу не поймал ни единого систематизированного сигнала? То есть, учитывая бесконечность нашей Вселенной, хотя бы даже относительную, ничего подобного не произошло. Реликтовое излучение – пожалуйста. Гравитационное отклонение возле «черных дыр» – ради Бога! Квазары, пульсары, остатки от сверхновых звезд, все что угодно.

– Разумные существа – большая редкость в природе. По-видимому, причина такова, – несмело заметил доктор.

– Послушайте сами, какую нелепицу вы городите. Если доступны волновые свидетельства с окраины нашего мира чуть ли не времен пресловутого Большого Взрыва, был он или нет, сейчас не важно, то где же, я вас спрашиваю, свидетельства о мирах живых и обитаемых? Выходит, на сотни тысяч галактик ни одного? Тогда что же мы с вами намерены искать?

– Если отправляться от условия бесконечности, то и сообщений должно быть множество бесконечное во временном потоке, – заговорил, не дожидаясь просьбы, доктор Го. Он внезапно позволил себе разволноваться, его голова-тыковка стала вдруг энергично раскачиваться из стороны в сторону, будто китайский магистр вздумал отгонять муху без помощи рук. – Это правило вероятности. Но это правило не должно всегда указывать на ноль. Потому что невероятно совершенно…

– И какое же следствие получается? – вопросил в наступившей на миг тишине доктор. По спине и животу его медленно поползли холодные мурашки. Не то чтобы страшно по-настоящему, а вроде как развлекательная панорама ужасов по внутреннему городскому каналу.

– А такое. Либо мы единственны во Вселенной, и тогда человечество одним своим наличием нарушает закон о бесконечной возможности повторения события в неограниченных пространственно-временных условиях. Либо Вселенная не бесконечна и даже не столь велика, как принято некогда было считать. Но это противоречит экспериментальным наблюдениям. О миллиардах звездных систем, только в нашей галактике, известно достоверно.

– Послушайте, Кэти! Если оба варианта абсурдны, что же тогда миф о сотворении человека Богом на шестой день? Вы это хотели сказать? – перебил Арсений металингвиста Мелоун. Какая уж тут выдержка? Когда совершеннейшая галиматья.

– Вы недослушали. Есть еще третий вариант, выражаясь в ваших терминах. Хотя и он небезусловен. Но все-таки. Правда, здесь мы бредем во тьму глубокую. И пока лишь с хлипким факелом над головами, – мета-лингвист Кэти коротко вздохнула, словно о судьбах тех кто отправится в эту самую тьму. – Вариант принципиального непонимания.

– Я немного знакомен с тематикой, – снова вступил в разговор доктор Го. – Существа, отличные от человеческой природы сильно так, что взаимное общение слишком затруднено. Только мне не изменяет памятство, в вашем нынешнем распоряжении, госпожа Кэти, должна быть на вооружении концепция моего коллеги и страшного оппонента магистра Сун Чжао. Любые природы мышления всегда сводимы к общим принципам рассудка, несмотря на кардинальные лингвистические отличия.

– Что это такое и с чем его едят? Уж простите мое невежество, – попросил разъяснений Арсений.

– Магистр Сун Чжао действительно из Пекинского университета. И действительно его концепция, я бы даже сказала, полноценная теория, хотя и спекулятивного плана, существует. Более того, я вполне осведомлена об ее принципах. А суть, что же. Вам, Арсений, она доступна для понимания. – И Кэти неспешно начала объяснение: – Итак, возьмем любое простейшее предложение. К примеру: «Антоний есть большой нахал». Субъект, то бишь лицо, о котором идет речь, это Антоний. Ему положен предикат, который определит субъект. Расскажет нам, кто же такой Антоний на самом деле. Глагол «есть» обозначает принадлежность некоторых качеств и указывает на сущность Антония. В данном случае сущность «нахал». Слово «большой» раскрывает нам как раз качество предиката, определяющего субъект. Получается «большой нахал». Из подобных простых конструкций и состоит по преимуществу человеческая речь.