Зигмунд Фрейд и Карл Густав Юнг. Учения и биографии - Валерий Моисеевич Лейбин

Не желая действовать вслепую, Юнг, подобно тому, как это имело место ранее в практике Фрейда, отказался от применения гипноза и сосредоточился на необходимости анализа сновидений, а также иных проявлений бессознательного у своих пациентов. Он стал более внимательно прислушиваться к тому, о чем говорят его пациенты или как они ведут себя, с тем, чтобы понять истинные причины их состояния.

Как-то к Юнгу на прием записалась дама, имевшая болезненную привычку раздавать пощечины как слугам, так и докторам. Проходя курс лечения в одной клинике, она отвесила очередную оплеуху главврачу, который в ее глазах был своего рода старшим камердинером. То же самое повторялось и с другими врачами, пока она не оказалась на приеме у Юнга.

Пришедшая к нему женщина оказалась довольно крупного телосложения и под два метра ростом. Поначалу все шло хорошо, но, когда он сказал ей что-то неприятное, она в бешенстве вскочила и замахнулась. Юнг моментально вскочил и сказал ей, что она дама и у нее есть право первого удара, но потом бить будет он. Дама тут же опустилась на стул, успокоилась и сказала, что до сих пор с ней никто так не разговаривал. С этого момента лечение стало приносить свои плоды.

«Ей, очевидно, не хватало мужской реакции, и в этом случае было бы ошибкой “не перебивать” ее, идти у нее на поводу. Это бы ей не только не помогло, но повредило. Ее невроз происходил от того, что она не могла установить для себя определенные нравственные границы. Такие люди по природе своей требуют ограничения – если не внутреннего, то насильственного».

Однажды Юнгу пришлось иметь дело с образованной пациенткой, которой при трагических обстоятельствах пришлось расстаться с мужем и ребенком и попасть в лечебницу для душевнобольных.

У пациентки обнаружилось типичное отсутствие аффектов и некоторое нахальство, которое, как правило, воспринималось другими врачами в качестве отупления в области аффектов. Юнг не придерживался подобной точки зрения и считал, что речь идет лишь о психической установке вторичного порядка. Поэтому он стал прилагать усилия к тому, чтобы найти способ открыть существование аффекта у пациентки.

После более чем трехчасовых усилий ему удалось отыскать такой ход мыслей, который вызвал у пациентки вполне адекватный аффект. С этого момента между Юнгом и пациенткой установился аффективный контакт.

Когда вечером в условленное время Юнг снова пришел в палату к пациентке, то он застал следующую картину. Пациентка с ног до головы была вымазана калом и со смехом обратилась к нему со словами: «Нравлюсь я тебе такой?» До этого она ни разу не делала ничего подобного, и было очевидно, что подобное ее поведение предназначалось именно для него.

Эта сцена произвела на Юнга такое лично оскорбительное впечатление, что он долго не мог придти в себя. Он начал думать, что в подобных случаях приходится иметь дело действительно с отуплением в области аффектов. И только впоследствии он понял, что образ действий пациентки был не чем иным, как инфантильной церемонией приветствия и объяснения в любви.

В другой раз у Юнга была пациенткой старая женщина, страдающая шизофренией. Она слышала голоса, исходящие из поверхности тела, включая телесные отверстия, пупок, соски грудей. Терапевтический случай казался безнадежным, поскольку пациентка обладала весьма ограниченным интеллектом. Тем не менее Юнг приступил скорее к наблюдению, чем к лечению.

Беседы с этой пациенткой стали возможны после того, как Юнг начал адресоваться к голосу, который локализовался у нее в центре грудины и который она называла «Божьим гласом». Когда пациентка сообщила Юнгу о «Божьем гласе», то он сказал ей, что они должны полагаться на этот голос. При этом он сам удивился своей дерзости.

С помощью этого «Божьего гласа» Юнг понемногу справлялся с пациенткой. И вот однажды этот голос сказал, что на каждой консультации она должна читать выбранную Юнгом главу из Библии, а в промежутках между консультациями заучивать ее и раздумывать над ней. Пациентка принесла старую, зачитанную Библию, и каждый раз Юнг просил ее прочитать одну главу, а затем экзаменовал ее по заданной главе. Подобные своеобразные уроки, инициированные по просьбе пациентки, велись на протяжении ряда лет каждые две недели.

«Это странное предложение оказалось впоследствии хорошей терапевтической мерой, оно привело к значительному улучшению не только речи пациентки и ее способности выражать свои мысли, но и психических связей».

В результате такой работы через шесть лет голоса, которые были повсюду, остались лишь в левой части тела пациентки, в то время как правая часть тела совершенно освободилась от них. Таким образом, в результате того, что внимание пациентки держалось в постоянном напряжении, не позволяя ему погружаться в разрушительные видения бессознательного, она наполовину излечилась.

Юнг не ожидал такого результата и не представлял себе, что подобным образом можно добиться какого-то терапевтического успеха. Так он пришел к пониманию необходимости использования самых различных методов в зависимости от личности пациента.

«Мне часто задают вопросы о моем психотерапевтическом или психоаналитическом методе. Я не могу дать однозначный ответ. Каждый случай диктует свою терапию. Когда какой-нибудь врач говорит мне, что “строго придерживается” того или иного метода, у меня возникают сомнения в успехе его лечения».

Юнг исходил из того, что психотерапия и психоанализ предполагают индивидуальный подход к каждому пациенту. Во всяком случае он, по его собственному признанию, лечил каждого пациента единственно возможным образом, поскольку решение какой-то проблемы всегда индивидуально.

Юная пациентка и ее дьявольские трюки

Во второй половине августа 1904 года в клинику Бургхёльци поступила молодая девушка из России. Она приехала из Ростова-на-Дону и ее звали Сабина Шпильрейн. Лечение девушки было поручено ассистенту Блейера Юнгу, который при общении с этой пациенткой впервые использовал психоаналитический метод Фрейда.

Юнг уделял молодой пациентке достаточно много времени, вызывая у нее детские воспоминания, в результате чего она рассказывала ему различные сцены, связанные с взаимоотношениями с родителями. Однажды пациентка вспомнила и рассказала доктору Юнгу об одном эпизоде, который имел место в то время, когда ей было года три или четыре и когда она была свидетелем того, как ее отец шлепал ее брата по голой попе. Эта сцена произвела на девочку такое впечатление, что ей хотелось повиснуть на руке отца, совершающей болезненные шлепки, от которых брат корчился и извивался. Тем самым она хотела защитить своего брата от наказания со стороны отца.

В другой раз пациентка поделилась с Юнгом воспоминаниями детства, связанными с тем,