Харон - Николай Полунин

начинало приходить понимание, куда примерно нужно отправляться, в какую сторону ехать. За рулем это понимание превращалось в уверенность. И он ехал, и находил, и удивлялся. Сначала.

Бывало, его охватывала тяга к путешествиям. К поездке в совершенно определенную точку страны. Он никогда не знал заранее, куда ему захочется отправиться, и со временем приспособил держать под рукой Большой географический атлас России. Он перелистывал его и на какой-то странице чувствовал: то! Карта будто сама разрасталась, приближаясь к глазам, и буквально через считанные минуты он уже знал, в какой именно пункт отправится на этот раз. И за кем.

Случалось, прямо посреди белого дня начинали одолевать смутные видения каких-то иных мест, улиц, домов, пейзажей, призрачно ложащиеся на те, в которых он пребывал в настоящий момент. Поначалу пугающие, они очень быстро выказали свою полную безвредность и отчасти даже управляемость — усилием воли и мысли он научился отодвигать их в сторону, уменьшая, как переводится на маленький экранчик в углу главного изображения картинка параллельной программы в продвинутых телесистемах. Однако если он немедленно не начинал действовать, чтобы разобраться, определить, что ему показывают и где это может находиться, картинка самовластно вырастала, захватывая все большее и большее количество площади в его поле зрения. Он был вынужден подчиняться, и это, нужно отметить честно, было совсем не трудно. Как всегда, едва он начинал сам, ему тут же шли на помощь. Вдруг подворачивалась соответствующая страница справочника, приходило собственное воспоминание или, что чаще, какое-то внезапное озарение.

Несколько раз приходили письма от неизвестных адресатов. Короткие строчки указаний, отпечатанные, вытесненные, коряво написанные от руки. Он не сумел сохранить ни одного. Письма исчезали. Были телефонные звонки с разными голосами.

Детали складывались, пейзажи вспоминались, билеты всегда оказывались заказаны заранее.

Он имел счета в двух банках и карточку АСКО. Не Бог весть какие суммы, но они вдруг стали возрастать. Ежеквартальные поступления, как будто выплата стабильных дивидендов. Поразмыслив, он не стал поднимать вопроса об их источнике. Забросил все свои дела, свернул бизнес, полностью перешел в подчинение захватившим его неведомым силам, объяснения которым также не искал.

Это было похоже на негласную договоренность, тайный пакт, в котором стороны соблюдают взаимный интерес, ни в коем случае не переходя неназванных вслух, но хорошо ощущаемых границ.

Он увлекся. Ожидал следующих «сеансов» с нетерпением и азартом, гадая, в какую форму выльется новый контакт с запредельным и — что не менее важно — какой цифрой он будет обозначен в следующем поступлении.

И были новые собирающиеся пред ним образы, были имена и адреса, были письменные приказы, шепот в телефонной трубке, колдовски расширяющаяся, вбирающая панорама карты, озарения, были кусочки головоломки, обрывки зрительных воспоминаний и впечатлений, которые вдруг складывались в целое, в нужное, в то, чего от него хотят.

Вот только снов не было. Он вообще никогда в своей жизни снов не видел. Такого склада был человек.

В своей психической вменяемости он не сомневался. Слишком быстро ему сделалась ясна цель его поисков, которую преследовали управляющие им. Потому что всякий раз усилия его приводили к встрече с назначенным ему субъектом, разговором под тем или иным предлогом или просто так, «по ошибке», и для субъекта это заканчивалось… Понятно.

Собственно, самый факт его не особенно трогал. Гораздо важнее было то, что с точки зрения законности никаких претензий к нему лично предъявлять было не за что.

Он никому не рассказывал — по понятным причинам. Но ему и потребности в этом не ощущалось. Он, и только он был орудием высших сил, мечом Немезиды, волей Провидения, символом Божественной десницы, играющей смертными по своей, высшей воле.

А потом он получил власть во всей полноте. Он сам стал способен определять, кому еще оставаться, а кто должен уйти. То, что прежде «передавалось» ему, стало частью его существа. Он сделался почти… да что там — равен богам в решении людских судеб. Так он считал. Поднялся и встал вровень с высшими, которые избрали, научили и приняли его. Сами они теперь были ему не нужны, как и никто из жалких смертных, пребывание среди которых все более тяготило его, отмеченного знаком избранности. Но он был терпелив. Он понимал, что за первыми шагами последуют новые. И не ошибся.

Лишь одно мешало насладиться абсолютным могуществом — его взгляд, несущий Неотвратимую Предопределенность (так он именовал то, чем одарили его высшие силы), еще не был по-настоящему смертелен. Отчего-то он действовал не на всех, а лишь на тех, на кого — прежде — ему указывали, и на тех, кого теперь он, руководствуясь так и не постигнутыми им самим признаками, выделял из общей массы.

И свершилось. Высшие окончательно поверили в его послушание, его преданность, в его обращенность. Он обрел разящий без промаха, без исключения, на кого бы ни направил, любого в этом Мире, взгляд. Теперь никто не сможет безнаказанно встать на его пути. Он — высший суд, он — альфа и омега, он — сам выносит приговор и его исполняет.

Сомнения? Они не посещали его. Власть всегда была выше морали. Тем более врученная высшими. Он волен распоряжаться ею, иначе бы она просто не была ему дана.

Непрерывно растущие поступления на счета он однозначно воспринимал как знак поощрения, педантично осведомляясь в банке, где перевел текущий счет на срочный, о своевременности приходящих довложений. Такой был человек: как бы он ни был отмечен высшими сегодня, всегда нужно думать о завтрашнем дне, а этот банк давал на полтора процента больше.

Он не злоупотреблял врученной силой, но и не видел особых причин стесняться в ее использовании. Он ни на миг не забывал, во имя чего она получена, и прилежно продолжал искать и находить, и в этих случаях даже не приходилось делать ничего более. Все происходило по старой схеме. Нашел, встретился, взглянул в глаза. Он не хотел, чтобы заронилось и сомнение в его готовности идти указанным путем. Он слишком долго заслуживал свою теперешнюю свободу и власть над каждым.

Свободу и Власть.

Он был уверен, он ощущал их. Он был счастлив. Он ими упивался.

Некоторые события 5–6 ноября 1997 года. (Начало, введение времени «Ч»)

Клиники, приемные врачей-невропатологов, частные кабинеты психоаналитиков (в англоязычных странах прижилось сленговое — «шринки», усеченное от «высушивающий мозги») захлебываются пациентами. Небывалый наплыв. У всех жалобы на навязчивую галлюцинацию, повторившуюся дважды.

Телефонные линии, сеть Интернет, все виды коммуникаций перегружены. Идет неистовый обмен информацией. Интенсивность заметно падает после второго «удара тьмы» — термин бульварных газет.

Из крупнейших международных агентств лишь «Дабл-ю-И-Ти» дала сообщение сразу после первого «удара».

Остальные либо выжидали, либо сами еще не оправились. Радиостанции, телекомпании региональных и местных уровней, а также малых стран разразились криками буквально через несколько минут.

Катастрофы на транспорте, промышленных и добывающих предприятиях, несчастные случаи, связанные с потерей внимания людей, в большей степени коснулись Восточного полушария, где был день.

Время первого «удара» — 10 часов 17 минут по Гринвичу, время второго — 14 часов 59 минут, 5 ноября.

Глобальные системы слежения передали на свои командные пункты одномоментный сбой программ. Визуальные датчики зафиксировали то же, что видел каждый в любой точке планеты, если у него были открыты глаза. Однако работающие в гораздо более широком диапазоне приборы подтвердили, что аналогичная же картина могла бы наблюдаться, умей человеческий глаз охватывать весь волновой спектр.

Все обсерватории, где на данный момент производились наблюдения, зарегистрировали разовое смещение излучений объектов в красную сторону спектра. В Джэксоновской обсерватории Сьерра-Невады не прошла классическая демонстрация допплер-эффекта: звезда Сириус вместо полагающейся скорости удаления 75 километров в секунду перепрыгнула на порядок больше.

Командир экипажа станции «Мир» на срочный запрос ЦУПа: «Да, длилось не более десяти-двенадцати секунд… Ребята подтверждают, у всех. Сейчас все в порядке, все штатно. Земля, что это могло быть?»

Резкое увеличение числа преступлений в ночь с 5-го на 6-е. Особенно затронуты крупные города и поселения, места скученного проживания людей. Преступления не носят организованного характера. Не поддающиеся объяснению акты насилия, вандализма, разрушений, поджогов, подрывов. «Теперь все равно пропадать!» — ответ шестнадцатилетнего убийцы, расстрелявшего из автомата павильон автобусной остановки с ожидающими пассажирами в час пик.