Дары волшебства - Андрей Смирнов

С третьей же стороны, это «предательство» со стороны Фольгорма могло оказаться большим мыльным пузырем: возможно, он разыгрывал спектакль для того, чтобы заманить Эрдана в нужное ему место, а там, вместе с Вомфадом и Майдларом, убить, и таким образом сразу решить все связанные с Эрданом проблемы. Правда, чего-то подобного стоило бы ожидать уже после сената, после того, как Вомфад получит от Эрдана его голос — но, с другой стороны, может быть, его голос военному министру не так уж нужен?

Так или нет — в любом случае, следуя выбранной роли, Эрдану приходилось идти и спасать свою любимую «дочурку», что он и сделал. К атаке Вомфада и Майдлара он был готов, но встретился лишь с несколькими обычными магами, приставленными охранять девушку, — их он раздавил по ходу, даже не прибегая ни к Имени, ни к тем силам, к которым стал причастен за полтора столетия своих странствий в глубинах Тьмы. Итак, Фольгорм не обманул. Значит, теперь, он должен делать вид — по крайней мере, для Фольгорма — будто находится на его стороне. Это оказалось не так уж плохо. Фольгорм знал откуда-то, а может быть, только догадывался, — что он объединился с ита-Берайни, и правильно понимал основной движущий мотив Эрдана: месть. Он пообещал, что поможет Эрдану добраться до горла военного министра гораздо раньше, чем это мог бы сделать Кетрав — ведь он и сам стоял к Вомфаду очень близко. Фольгорм сказал, что он уже все рассчитал, ему нужен был только исполнитель, лидер боевой группы, потому что Вомфад, даже загнанный в ловушку, опасен, — смертельно опасен. На роль «исполнителя» Эрдан подходил идеально, и это, вдобавок, соответствовало его собственным планам. Все активные действия должны были начаться после сената — стремительная развязка напряженного внутреннего противостояния, продолжавшегося длительное время. Фольгорм предсказал, что будет море крови. Завтра. Эрдан возбужденно мерил шагами гостиную в своей скромной квартире. Сенат состоится завтра. Он, в согласии со своей ролью, припрятал «Дану» до лучших времен. Копия еще пригодится: когда все враги будут убиты, он вновь извлечет ее из морозильной камеры и посмотрит, не появится ли кто-нибудь, желающий отомстить за убитых. Псевдо-Дана была отличной ложной мишенью. Вытаскивая ее из особняка, он не стал уничтожать информационные поля по заранее изъявленной просьбе Фольгорма; по словам принца, так ему будет проще обмануть Вомфада, внушив, что нападение совершал кто угодно, но только не Эрдан. Это казалось странным, но в этом была своя логика. Фольгорм собирался создать у Вомфада иллюзию того, что внук Гарабинда еще не знает о «перепохищении» Даны. Эрдан, проведший полтора века среди демонов и чудовищ, иногда поражался тому, насколько же лжив — чудовищно лжив — тот мир, в котором ему довелось родиться.

14

И вот день, которого все так долго ждали, настал. Идэль и Дэвид прибыли в новый дворец около одиннадцати утра, их сопровождала дюжина гвардейцев и десяток слуг — свободных и атта. Несмотря на внушительные размеры нового дворца, там уже и утром накопилось столько народу, что яблоку упасть было негде, а высокорожденные продолжали прибывать и прибывать. На фоне прочих свита Идэль выглядела весьма скромной: если не считать гвардейцев, в свите принцессы не было ни одного дворянина — в время как иных высокорожденных сопровождали степенные главы дворянских семей, также тянущие за собой нехилую свиту из собственных телохранителей, слуг и вассалов. Огромное множество высокорожденных из младших домов по своей пышности мало чем отличались от старших собратьев — они также прибыли со своими вассалами, гвардией, слугами и рабами. В итоге в новом дворце началось настоящее столпотворение. Звучали голоса, что, дескать, часть всей этой толпы неплохо бы и отослать восвояси, но практически никто доброму совету не последовал. Представители четырех враждующих партий не желали отсылать никого из своих, поскольку это могло бы убавить им весу в глазах остальных, кроме того, никто не знал, чем закончится сегодняшнее заседание. Вполне могло случиться и так, что до, во время или сразу после голосования, кто-нибудь может попытаться решить все проблемы разом, попросту перебив конкурентов — сделать это было тем более удобно, поелику все означенные конкуренты разом собрались в одном месте. Поэтому распускать свиту, в которой каждый человек, не считая разве что только слуг, был самостоятельной боевой единицей, никто не хотел. Представители четырех партий опасались нападения, а сохранявшие нейтралитет представители старших и младших семей — хотели располагать хоть какими-то силами на случай конфликта, чтобы иметь возможность защитить себя. Авермус и Ведаин и подчиненные им люди как-то пытались организовать всю эту толпу, распределить эту прорву народа по дворцу так, чтобы исключить возможность давки и не сводить вместе кровных врагов, которых в избытке хватало как среди высокорожденных, так и среди дворян, но практически все их усилия никакого результата не дали: все, начиная от преторов и заканчивая последними дворянчиками в их свитах, были твердо уверены в том, что лучше, чем кто-либо, знают, где им находиться и что делать. В конце концов, объявили о начале собрания, но занять свои места все сенаторы смогли лишь спустя час после того, как прозвучало объявление: каждая из партий желала сопроводить своих представителей до самих дверей зала, где должно было происходить голосование, и там же, у дверей, остаться, ожидая итогов и бдительно следя за происходящим вокруг — в результате оба коридора, что вели к залу собраний, были мгновенно закупорены сопровождающими. Новым сенаторам приходилось пробиваться через эту толпу; их сопровождали неменьшие толпы дворян и младших высокорожденных, также желавших занять места у дверей. Но все места уже были заняты, попытки потеснить стоявших приводили в лучшем случае, к еще большему забиванию прохода, либо к ссорам и стычкам — к счастью, ни одна из них не перелилась во что-то большее, что, в общем-то, легко могло бы произойти без всякого специального умысла, просто в силу того, как много скопилось здесь людей, готовых схватиться за оружие по любому поводу, агрессивно настроенных и, вдобавок, подогретых ожиданием выборов и близостью своих кровных врагов. Общее настроение в коридорах было таковым, что Дэвид Брендом не отпускал рукояти меча — и пока провожал Идэль до дверей, и затем, когда, став во главе гвардейцев принцессы, ждал ее возвращения. Тут в любой момент могла начаться свалка, представители различных партий поглядывали друг на друга с агрессией и подозрением, в воздухе пахло напряжением и едва сдерживаемой злостью.

Изнутри сенаторский зал выглядел просторным и почти уютным — по крайней мере, если сравнивать его обстановку с той, что царила в примыкавшим к нему коридорах. Однако Идэль чувствовала, что ее начинает колотить нервная дрожь — несмотря на свободное пространство и уют, здесь напряжение было не меньшим чем снаружи — вот только удерживавшие это напряжение волевые тиски были крепче: здесь собрались сами игроки, там, снаружи остались их союзники и слуги, друзья и клевреты.

Их, долженствующих решить, кто на неопределенный срок — неопределенный, потому что семилетние перевыборы мало что значили и действующий приор почти всегда сохранял свой статус до самой смерти — станет новым правителем Кильбрена, было всего двадцать пять человек. Смайрен, как и ожидалось, так и не появился. Они заняли два ряда кресел, а секонд — отдельное, председательское место, расположенное как бы в оппозиции к остальным. Слева и справа от секонда находились четыре длинные панели с выемками для табличек; эти панели были установлены вертикально и имели разный цвет, кроме того, каждая из панелей венчалась именем кого-либо из претендентов.

Всем собравшимся были розданы золотые таблички, каждому — по четыре. На лицевых сторонах табличек были выгравированы имена претендентов, на обратных — имена самих сенаторов. Все, кроме Идэль, уже участвовали в голосованиях и хорошо знали правила, однако Ведаин, как и положено, перед началом еще раз, вкратце разъяснил эти правила и затем объявлял каждый последующий шаг. Все было предельно просто: предстояло выбрать одно из четырех предложенных имен и опустить табличку, на которой оно было начертано, в мешочек, с которым Ведаин обходил зал. Возможности проголосовать «против всех» или «воздержаться» не предполагалось, вернее сказать, эта возможность предполагалась как раз в той форме, которую избрал пчеловод Смайрен; можно было просто проигнорировать данное собрание и не придти.

Когда были собраны все голоса, Ведаин (свою собственную золотую пластинку он опустил в мешочек первым) стал доставать из мешочка его содержимое и объявлять о результатах, каждый раз спрашивая подтверждения у того, кому принадлежал голос. Выборы, конечно, не могли быть тайными — в этом случае у проигравших было бы слишком сильное искушение объявить их итог подтасовкой; но они не могли быть и совершенно открытыми, поскольку если бы голоса учитывались сразу, то немалый процент сенаторов мог бы изменить свой выбор в самый последний момент по причинам личного характера.