Иван Федоров - Татьяна Муравьева

Однако для первопечатника должность справцы обернулась многими хлопотами и неприятностями. Принадлежавшее монастырю село Кунино издавна враждовало с селом Спасовом — владением прежнего покровителя Ивана Федорова, гетмана Г. А. Ходкевича. Спасовцы отличались буйным нравом и, чувствуя поддержку своего всесильного господина, чинили многие обиды соседям. Но гетман Ходкевич недавно скончался, и теперь уже кунинцы стали самовольно запахивать спасовские земли, жечь скошенное спасовцами сено. Спасовцы начали выставлять для охраны своего добра караульных. Между жителями двух сел не раз происходили побоища, и, хотя до смертоубийства дело не доходило, побитых и пораненных с той и с другой стороны было предостаточно.

Едва Иван Федоров занял место справцы, к нему явились жители Спасова с жалобой на кунинцев, которые напали на их односельчан Ермака и Сидора, отняли у них две косы, две сермяги и «клячу с возом и хомутом». Иван Федоров добросовестно разобрался в деле, награбленное приказал вернуть, а виновных примерно наказать. Но такое, казалось бы, единственно возможное решение вызвало сильное недовольство князя Острожского. Вельможа забавлялся, попустительствуя бесчинствам своих людей, и в дальнейшем Ивану Федорову пришлось закрывать глаза на творившиеся безобразия, принимая на себя ответственность за них. Кунинцы неоднократно совершали набеги на Спасово. Награбленное добро подробно перечисляется в многочисленных жалобах, с которыми спасовцы обращались в суд: «быдла рогатого двадцатеро одно, овец двадцатеро и двое», «сермяг пять, плахта одна», «грошей десять». Привлекать к ответу самого князя никто не решался, и в суд вызывали монастырского справцу.

Однако примечательно, что даже в жалобах и судебных актах Ивана Федорова неизменно величали по его основной профессии — друкарь. Так, в одном из актов говорится, что когда у него потребовали отдать увезенное в очередной раз кунинцами имущество спасовцев, «пан Иван Друкарь <…> отдати не хотел и не отдал».

Наконец князь вспомнил, что пригласил Ивана Федорова для создания типографии. Поздней осенью 1576 года первопечатник с великим облегчением сложил с себя обязанности справцы и переехал в Острог.

ГОРОД ОСТРОГ И КНЯЗЬ ОСТРОЖСКИЙ

Такожда в человеке ходют мысли худые и добрые.От доброго разума душа воскресает,От худого разума душа погибает.

Город Острог стоит на высоком берегу реки Вили. Во второй половине XII века он входил в состав Владимиро-Волынского княжества, в XIII — первой половине XIV века — Галицко-Волынского. С XIV века владельцы города стали называть себя князьями Острожскими.

При Иване Федорове это был достаточно крупный по тем временам город, в нем было сто домов, пять церквей и около пяти тысяч жителей, занимавшихся главным образом ремеслом. Город окружала крепостная стена с башнями, одну из них, возведенную более ста лет тому назад — в XIV веке, называли Мурованной — то есть Каменной, а другую, построенную совсем недавно, — Новой или Круглой. В город вели четверо строго охраняемых ворот: Замковые, Деревянные, Луцкие и Татарские. Центром города была Рыночная площадь, к которой вели улицы Греческая, Предзамковая и Луцкая. Замок князей Острожских, построенный в XIII–XIV веках, возвышался на Замковой или, как ее еще называли, Красной, горе. При замке в XV веке была построена Богоявленская церковь в духе древнерусского зодчества.

В замке хранилась библиотека, собранная князем Острожским. В ней находились рукописные и печатные книги, свидетельствующие о разнообразии интересов и глубине познаний ее владельца. Так, среди книг князя Острожского были греко-латинский словарь, изданный в 1562 году в Базеле, трагедии Еврипида, речи Цицерона, «Космография» Себастиана Мюнстера и др. Были книги и московского происхождения, например «Беседы Иоанна Златоуста на Евангелие от Матфея», переведенные Максимом Греком. Не исключено, что эту книгу привез с собой Иван Федоров.

В Остроге по инициативе князя Острожского сложился культурно-просветительский центр, который уже тогда называли Острожской академией, включавший в себя и начальную школу, и высшее учебное заведение с достаточно обширной программой. Очевидец писал: «Князь воздвиг в Остроге школу, не только славянского языка, но и латинских и греческих наук, в которой воспитал многочисленную русскую молодежь, как шляхетского, так и плебейского происхождения». Кроме того, в школе учили диалектике, грамматике и риторике, наиболее способные из учеников отправлялись для усовершенствования за счет Острожского в Константинополь, в высшую патриаршую школу.

После Дерманского монастыря Ивану Федорову было особенно приятно вновь оказаться в кругу образованных и близких ему по духу людей. Здесь он снова встретился со своим заблудовским приятелем Тимофеем Михайловичем Анничем, который когда-то учился в Острожской школе, а теперь служил в ней учителем. Бывал в Остроге и близкий к Острожской академии старец Артемий.

В число новых хороших знакомых Ивана Федорова вошел ректор академии — Герасим Данилович Смотрицкий. Небогатый шляхтич, в юности он служил писарем, но при этом усердно занимался самообразованием и, по его собственным словам, «не зная никакого училища», стал одним из образованнейших людей своего времени. Вскоре после приезда Ивана Федорова в семье Смотрицкого родился сын — Максим. Поздравляя приятеля с новорожденным, Иван Федоров еще не подозревал, что Максиму Смотрицкому (впоследствии взявшему монашеское имя Мелетий) суждено стать известным ученым-филологом, автором знаменитой «Славянской грамматики» — той самой книги, которую полтораста лет спустя Ломоносов назовет «вратами своей учености»…

К основанию Острожской академии была причастна и племянница князя Острожского — Эльжбета. Ивану Федорову не раз случалось видеть в сумерки в саду княжеского замка печальную женщину в черном, прогуливающуюся в полном одиночестве. Драматическая история жизни Эльжбеты послужила основой для множества романов и пьес, написанных в последующие столетия. Наверняка слышал ее и Иван Федоров.

Эльжбета была дочерью старшего брата князя Острожского — Ильи. Будучи уже немолодым, князь Илья женился на двадцатилетней Беате Костолецкой — незаконной дочери короля Сигизмунда Старого, единокровной сестре нынешнего короля Сигизмунда-Августа. Через полгода после свадьбы Илья Острожский скончался, по слухам — от яда, поднесенного ему молодой женой. Перед смертью он завещал все свои несметные богатства ребенку, которого Беата носила под сердцем. Опекунами будущего наследника или наследницы он назначил короля Сигизмунда-Августа, сводного брата своей жены, и своего брата — князя Константина.