Галактический враг - Маргарет Уэйс

Мейгри взглянула на него холодно, ее серые глаза потемнели.

– Спросите у Господа, что произойдет, если коразианцы и Абдиэль захватят эту бомбу, брат Фидель. Спросите Его, сколько миллиардов невинных людей пострадает? У меня у самой тяжело на душе из-за того, что я должна сделать, – продолжала она решительно, – но я сделаю это. Другого варианта нет. Это наш единственный шанс. Благополучие нескольких придется принести в жертву ради спасения многих.

Крис вытащил окурок изо рта, бросил его на пол, растоптал каблуком искусственной ноги.

– Вы. религиозный фанатик или еще кто?

– Я... я был священником, – сказал брат Фидель, вспомнив свою легенду. – Я был членом Ордена Адаманта.

– Никогда о таком не слышал. Но если вас утешит, скажу, что на этих прогулочных кораблях-казино летают одни преступники. Люди, которые зарабатывают деньги всякими махинациями и тратят их, как им заблагорассудится. Если с ними что-нибудь случится, их никто оплакивать не станет.

Брат Фидель покачал головой.

– Они же дети Божьи.

Агис тоже вступил в разговор:

– Миледи, а нельзя заменить гражданских на военных, после того как мы захватим корабль? По крайней мере у солдат появится шанс проявить себя в бою.

– Я думала об этом, – ответила медленно Мейгри. – Но на такую операцию потребуется несколько недель. Непременно произойдет утечка информации. У коразианцев здесь повсюду шпионы...

– И среди военных, – прокомментировал Крис. Киборг достал еще одну сигару, зажег ее пальцем металлической руки. – Вы когда-нибудь сражались с коразианцами, отец? Когда-нибудь попадали в их компанию?

– Нет, – признался брат Фидель. – Но...

– Они смышленые парни. Куда смышленее прочих. У них нет глаз, правда, но они без них куда лучше зрячих видят. Их солнечные, радарные и местные сканеры ничего не пропускают. На спор – они перехватят нас, как только мы долетим до Коразии. Они захотят проверить «мясо», прежде чем станут платить за него и...

– Не называйте людей мясом! – воскликнул брат Фидель, вспыхнув от гнева. – Мы же говорим о живых людях...

– Привыкайте, привыкайте, отец, – обрезал его Крис. – Если они обнаружат что-нибудь мало-мальски подозрительное... Считайте, что лично вы будете их первым блюдом на завтрак.

– Мы тратим время на споры с ним, – сурово сказал Агис. – Вы ведь предупредили его, миледи. Вы же говорили ему, что не стоит ему лететь.

Брат Фидель замолк надолго. В конце концов он нарушил молчание.

– Я снова свалял дурака. Простите меня, миледи. На все воля Всевышнего. Он наставляет нас. – Он с просящим видом взглянул на Мейгри. – Не оставляйте меня здесь! Можете положиться на меня. Я не подведу вас, миледи, и моего повелителя.

Мейгри оглядела своих помощников. Агис был мрачен, на лице было написано сомнение. Крис? Излишне спрашивать, что он думал. Спарафучиле, казалось, не слышал ни слова из сказанного. Он сидел на полу, глядя на Мейгри прищуренными неподвижными глазами.

И она сама приняла решение. Самым логичным, а вероятно, и самым великодушным поступком по отношению к юному священнику было бы убить его. Ситуация становилась все тяжелее и суровее. Если он снова раскиснет, когда они попадут к коразианцам, он всех загонит в ловушку. Ну как теперь верить его словам? Может, он все-таки будет решать все сам за себя, не уповая на Господа?

«Будь честной сама с собой, Мейгри. Ты не решишься убить его. У тебя нет на то сил. И оставить здесь не сможешь, потому что его схватят мертвые разумом и будут допрашивать. Следовательно, у тебя нет выбора».

Деловито, нарочито грубо и резко она, отвернувшись от Фиделя, приказала Спарафучиле найти диаграмму движения прогулочного корабля и вывести на экран.

– Итак, мой план таков.

Остаток ночи они обсуждали детали и прорабатывали стратегию. Они обсуждали тактику в соответствии с суровой реальностью, в которой они будут осуществлять свой план. Наконец Мейгри расслабилась, на душе стало спокойнее. Самая тяжелая часть позади. Она целиком была поглощена операцией, отступать некуда. На карту поставлена жизнь. Игра началась. У нее нет выбора.

Отличная подобралась команда. Крис внес несколько прекрасных, ценных предложений. Агис, конечно, оставался прочной, надежной, как сталь, опорой. Проблему монаха она решила. Что же до Рауля и Крошки, никто никогда, коли он в здравом уме, не доверял лоти. Но этот лоти был адонианцем, он не захочет обречь на смерть другого адонианца. Адонианцы отличались одной замечательной чертой: были потрясающе преданы друг другу. Спарафучиле вызвался приглядывать за Раулем и его миниатюрным дружком. А следовательно, у нее одна забота – сам Спарафучиле.

Они закончили совещание только рано утром.

Агис разбудил брата Фиделя, свалившегося от усталости и уснувшего в куче тряпья. Крис взял причитающиеся ему деньги, пересчитал их, остался доволен результатом и спрятал в отделеньице, вмонтированное в его кибернетическую ногу. Спарафучиле проводил их до шлюза, открыл его, потом исчез в тени корабля.

У Криса было еще несколько вопросов, касающихся мелочей. Получив на все ответ, он вынул изо рта сигару, включил кислородный аппарат и ушел. Агис помог полусонному, с затуманенным взором священнику, который еле стоял на ногах, надеть скафандр, потом надел свой.

– В путь! – сказала им Мейгри. – Я сейчас вас догоню.

Она так устала, что не сознавала, что делает. Она ощупывала застежку на шлеме. Вдруг из темноты вынырнул Спарафучиле, столь стремительно, что напугал ее. Он ловко застегнул ей шлем. Молча помог одеться. Молча открыл дверь в шлюз.

Она хотела было поблагодарить его. Взгляд его раскосых глаз обдал ее холодом, слова благодарности застыли на губах.

– Вы не станете убивать моего повелителя, – сказал тихо Спарафучиле.

Ах вот в чем дело! Мейгри попыталась вспомнить, что сказал в связи с этим Агис. «Если мы не сможем спасти милорда, мы должны будем уничтожить его». И она тогда согласилась с ним.

– Я верю, что нам не придется так поступить, – начала она, – но обстоятельства могут вынудить...

Спарафучиле задержал дыхание, потом со свистом выдохнул.

– Ты прежде умрешь сама.

Никакими доводами его не убедишь. Он никогда ее не поймет. Мейгри отвернулась, вошла в шлюз. Он был заперт. Затем давление упало, стабилизировалось, и дверь открылась. Она ступила на поверхность луны. Агис ждал ее. Он послал брата Фиделя вперед, а сам задержался, чтобы сопровождать Мейгри.

– Что-нибудь произошло между вами и Спарафучиле?

– Я беспокоилась, что он может оказаться не слишком преданным. – Мейгри покачала головой. – Мне не приходило в голову, что он – чересчур преданный.

– Мы не откажемся от его помощи?

– Нет, – ответила она, добавив слова, ставшие их ненавистным, проклятым кредо: – У нас нет выбора.

Глава двенадцатая

За это поцелую твою руку и назову тебя своей королевой.

Как заметил один выдающийся мыслитель двадцатого века, время – это субстанция, не подлежащая определению. Измерение времени, по крайней мере с помощью часов, может быть точным. Измерение времени с помощью сердца и головы дает совсем иной результат. Оно проходит, или оно летит. Оно ползет или крадется. Оно движется быстрее света. Для Мейгри время текло незаметно, как песок сквозь пальцы. Песок в песочных часах так быстро сыплется! А для Дайена время остановилось. Звезды замерли. Все солнца галактики сияли над ним.

– Она такая красивая! Правда, Таск? – спросил Дайен.

– Конечно, малыш, – согласился Таск, безуспешно пытаясь подавить зевоту. – Она красавица. Даже не верится. Наверно, она в материнскую родню. Совершенно ясно, – сказал он убежденно, – что она не в отца.

– А ты что о ней думаешь, Нола? – повернулся Дайен к женщине, которая свернулась калачиком на постели позади Таска.

– Мне она нравится. В ней какая-то удивительная свежесть. Она честная, открытая, без претензий...

– Варварка, – прошептал ей на ухо Таск.

– Потише, а то он услышит! – Нола стиснула руку Таска.

– Да что ты! Посмотри на него. – Таск снова зевнул.

Дайен не слышал их. Он стоял у окна, глядя на озеро, блестевшее вдали, на звезды и луну, отражавшиеся в его темной поверхности. Вокруг его головы сиял золотой нимб, возвышая его над простыми смертными, наполняя его зачаровывающей музыкой, в которой звучали лишь те ноты, которые он хотел слышать.

Таск и Нола собирались ложиться спать, когда Дайен появился в дверях. Он не мог спать, не хотел, чтобы самый чудесный вечер в его жизни кончался. Хотя он ничего толком не помнил. Помнил только ее.

– Я собираюсь сделать ей предложение, – сказал он.