Лилия с шипами - Анна Черных

Неожиданно вспомнились его янтарные глаза, укоризненно глядящие на меня, и сердце непривычно защемило от нежности. Несколько мгновений я наслаждалась этим новым для меня чувством, а потом вдруг поняла, что на меня и впрямь, кто-то глядит. Откинув в сторону одеяло, рывком села в постели и застыла. Тьфу ты… На меня действительно пялилось несколько пар глаз. Искусственных глаз… В упор смотрели со стены кабан, тетерев, и олень, чья голова была приколочена чуть подальше.

В окно прожектором светила луна. Не выдержав, я встала и подошла к голове оленя. Его стеклянные или пластмассовые глаза блестели как живые. Мне стало жутко. Я медленно протянула дрожащую руку и коснулась морды чучела. Осторожно погладила скользкую шерсть и неожиданно для самой себя, расплакалась. Господи, как же мне его было жалко… Как мне было жалко себя. Как мне было жалко Сашу, вынужденного возиться со мной, и который наверняка понял, что я из себя представляю, и как только мы отсюда уберемся, забудет обо мне, как страшный сон… Продолжая рыдать и всхлипывать, я упала обратно в постель и, схватив многострадальную подушку, зарылась в нее лицом.

Как следует, наплакавшись, я попыталась уснуть. Куда там… Сна не было ни в одном глазу. Меня переполняло дикое желание немедленно увидеть Саню, объяснить ему, что я не такая истеричка, какой он наверняка теперь меня считает. Хорошо бы вновь оказаться у него на коленях, прижаться к нему… Часто посещающее меня в последние дни чувство одиночества накатило с такой силой, что стало жутко. Темнота вокруг кровати словно сгустилась, она подкрадывалась все ближе, грозя захватить и задушить меня. Я металась по широкой кровати, то обнимая подушку, то отбрасывая ее, то съеживаясь, то стуча ногами по постели. Наконец, в результате этих манипуляций, я умудрилась запутаться в одеяле. Со страху показалось, что оно таки вознамерилось меня придушить. Извиваясь, как эпилептик в разгар приступа, я кое-как выползла из коварной тряпки, соскочила на пол, и отбежала подальше от кровати. Постояла, слегка покачиваясь от накатившей слабости и избегая смотреть на головы животных, и решительно вышла из комнаты, не обратив внимания, что дверь, оказывается, уже не заперта.

Сашка лежал на диванчике в кухне и, к моему счастью, не спал, бессмысленно таращась на стену.

Я так резко затормозила на пороге, что чуть не пропахала носом пол — внезапно перед внутренним взором возникла картина, от которой меня охватило чувство горячего стыда и, почему-то, возбуждения: я увидела себя со стороны, лежащей на длинной широкой лавке, а мужские руки нежно и осторожно стягивали с меня одежду.

Здравствуй, попа новый год! Это что еще за новости?! Ничего не понимаю. Видение было настолько чужеродным, не моим, хоть и со мной в главной роли, что… Что мне вдруг стало ясно — это мысли Сашки! Я вижу, о чем он сейчас думает, или, скорее, вспоминает… Или мои мозги поплыли окончательно. Но до чего качественно поплыли! Нос защекотал запах мыла и перегретого дерева. Та-ак… К зрительным галлюцинациям добавились еще и обонятельные… Вдохнув поглубже, я поняла, что так оно и есть — запах был лишь в моем воображении. Или, все-таки, не в моем?

Пока я стояла в смятении и старалась разобраться в себе, видение растаяло. Затравленно блуждая взглядом по сторонам, хотела потихонечку выйти, но в это время Сашка что-то простонав, по моему примеру, влез головой под подушку. А его-то чего мает? Или, мне все-таки не привиделось? Метнуться, что ли, в баню, и проверить — есть ли там на стене деревянная маска какого-то урода — не то вождя, не то шамана, которую я сумела рассмотреть в видении? Да ну на фиг… Незаметно все равно из дома не выйти, а если и выйду, еще провалюсь куда-нибудь, с меня станется.

Я тихонечко прислонилась к косяку и постаралась полностью расслабиться. Надо попробовать раскрыть сознание, или как там говорят… Легко сказать. Мне полезла в голову всякая белиберда, к примеру: как моя черепушка со скрипом распахивается, словно на петлях, и оттуда вылезаю обнаженная я.

Тряхнув головой чтобы отогнать это видение, я мысленно плюнула, в два шага пересекла кухню и нагло улеглась на край дивана. Сашка напрягся.

— Мне страшно одной, — проворчала я, залезая к нему под одеяло, и устраиваясь поудобнее. Саня издал не поддающийся расшифровке звук, но не шелохнулся. Я помешкала и неожиданно для самой себя, обхватила его плечо. Почувствовав нежное прикосновение его губ к моей ладони, я вздрогнула, и чуть было не отдернула руку, словно от удара током, но замешкалась, прислушалась к себе и внутри меня что-то обмякло. И когда Саша медленно повернулся в меня сторону, стараясь не столкнуть, я первая подалась к нему и закрыла глаза.

— Сорок девять, пятьдесят! — закончив качать пресс, я устало растянулась на полу.

Перед моими глазами неожиданно возникли ноги в тряпичных тапках в виде зайчиков.

— Господи, Лилечка, тебе что, твоих лошадей не хватает? Еще и дома надо пупок рвать? — раздался голос мамы.

— Ничего, лишнее упражнение не лишнее, — с кряхтением поднялась я.

— Лилечка, деточка, мы с папой уходим в кино!

Я удивленно посмотрела на маму — та просто светилась, поминутно одергивая на себе свое лучшее праздничное платье и поправляя прическу.

— Мама, какая ты красивая! А меня с собой возьмете?

— Лилечка, ты только не обижайся, но мы папой хотели бы наедине побыть, — зашептала мама, посматривая, не идет ли отец. — У меня такое впечатление, что у нас еще один медовый месяц. Которого, кстати, и не было…

— Лолита! — загрохотал папин бас. — Скажи-ка, ты ходила на собеседование? Почему я не слышал твоих рассказов о беседе с редактором? Тебя взяли?

— Папа, не называй меня Лолитой! — сердито отозвалась я. — Сколько можно говорить… И я не хочу работать в журнале мод, терпеть не могу разговоры о тряпках, а уж писать о них, брр…

— Лолита! Я с редактором договорился, чтобы он тебя принял, а ты…

— А буду работать в отделе криминальной хроники и точка! Я уже прошла собеседование, к твоему сведению, и без посторонней помощи!

— У этого, как его… Владимира Павловича? Этот гад маме твоей проходу одно время не давал, пока я ему рыло не начистил…

— Дорогой, оставь девочку в покое, пойдем уже! — вмешалась мама, стоящая на пороге с сумочкой в руке. — Она достаточно взрослая, пусть сама решает, куда ей идти и чем заниматься.

— Она решит… Ей позволили самостоятельность проявить, так она теперь по судам да по СИЗО с милициями будет шляться! Скоро в колонию попрется интервью у убийц брать. Ты посмотри, она же отцу родному хамит — посторонняя помощь, видите ли… А теперь еще под началом твоего бывшего работает… Мало мне этот Федоренко крови попортил. А ты сама-то разве, считаешь ее взрослой? Все Лилечка, деточка… Сахарная вода с сиропом… Тьфу! — не унимался папа. — Ремня ей хорошего не хватает, ремня!