Рейтар - Андрей Круз

— Заходи, — сказал он коротко и кивнул буфетчику, который сразу же пошел обратно.

— Как тут у вас все продумано, — усмехнулся я, заходя в комнату.

— Непродуманные долго не живут, — откликнулся сидящий за столом Злой. — Присаживайся.

Я огляделся — комната большая, в ней длинный стол и лавки вдоль него. Вроде как для празднеств зал, но больно расположен странно, скорее даже тайно. Небольшая дверка в стене слева. В противоположной стороне еще дверь, уже толстая и тяжелая, через какую ни звука не услышишь. Полагаю, что дальше должен быть еще какой-нибудь выход, в очередной лабазный двор или просто на другую улицу. Круглого в комнате нет, к слову, только эти двое. На столе еда, вино, вода в кувшинах.

— Привычная картина, — усмехнулся я. — Все пьют и едят, тем и служба идет.

— Ты присаживайся, не стыди людей, — сказал, чуть усмехнувшись, Арио, сидящий за дальним концом стола. — Не помирать же с голоду?

— С голоду точно не помрете, — я сел за стол, переступив через длинную лавку.

— Так или иначе время ужина, так что будет совмещать нужное и приятное, — влез добавил к сказанному Голодный, который закрыл дверь на засов и сел за стол.

Мне осталось только кивнуть и перевалить на чистую тарелку добрую порцию свинины с шампиньонами и жареной картошкой. Несмотря на обилие еды, деликатесов на столе не наблюдалось. Тут кабак простой, не такой, в какие владетельная публика ходит, те от портового района всегда поодаль расположены.

— А Круглый где?

Злой глазами показал на дальнюю дверь. Понятно, значит это не выход, а там еще комната. А вот из нее, готов на это даже поставить, очередная дверь ведет куда-то в совсем неожиданное место.

— А там что? — показал я на маленькую дверь.

— А посмотри, — усмехнулся Злой.

Я не заленился, поднялся с лавки, подошел к дверце, потянул — открылся вход в узкий коридорчик, сразу свернувший налево. Там еще несколько шагов — и маленькая комнатка. В ней два окошка, повыше и пониже. Глянул в верхнее — вижу входную дверь. Причем сверху вижу, здесь еще и перископ в стене, с двумя зеркалами. А ниже… ниже бойница, прикрытая дощечкой. Похоже, что снаружи дощечка под штукатуркой, не разглядишь, а вот отсюда можно и из ружья, например, пальнуть, и даже гранату кинуть. Если в дверь кто-то ломится. Ну ты скажи, какой здесь кабак. Не сам ли Арио его придумал?

Вернулся за стол, на вопросительные взгляды только головой покачал, мол, что тут еще скажешь?

— А отсюда куда сбежать можно?

— На соседнюю улицу, в лавку травника, — ответил Голодный. — И люк есть, из которого в ливневый сток попасть можно.

— Бывал здесь раньше?

— Не раз.

Еда была уже остывшая, но ел я с аппетитом. Злой с Голодным лениво попивали сильно разбавленное водой белое вино. Так минут пять прошло, потом дверь в соседнюю комнату открылась. Вошел Круглый, а с ним высокий худой человек лет сорока, темноволосый, с залысинами, бородка острая, а лицо недоброе, с плотно сжатыми тонкими губами и острым носом — как птица хищная. Одет просто, но явно дорого. Посмотрел на нас, кивнул, улыбнулся сухо, потом сказал:

— Здравствуйте, мастера почтенные.

Мы разом встали. Хоть не представлял его никто, но я сразу понял, что человек непростой. Совсем непростой. Видно хотя бы потому, как рядом с ним Круглый держится, на шаг сзади и с явным почтением. Еще раз оглядел всех, слегка улыбаясь, потом просто повернулся и вышел. Выйдя из-за двери, к нему присоединился некто в хорошем сером сюртуке и с револьвером на поясе. Явно телохранитель. Арио открыл дверь в дальней стене соседней комнаты, сказал: «Я провожу» — и вышел первым. Похожий на птицу шагнул следом, последним телохранитель вышел.

Мы сели.

— Преосвященный Берг, — тихо сказал Злой. — Я его раньше видел, еще в Альмаре.

Вот с кем судьба свела, получается. Священнослужитель корыстолюбивый, но один из тех, что возглавили церковный раскол. Для обновленцев почти святой теперь, его речи, обличающие корыстолюбие и подлость монофизитствующей церкви, расходятся в списках по всем землям. И влияние его сейчас как бы не больше княжеского было.

Дверь отворилась, вернулся Арио. Уселся за стол, плеснул вина, щедро долил водой, затем залпом выпил.

— Все видели?

— Видеть-то видели, мастер Арио, — кивнул я, — только для чего?

— Для того, что здесь выборы на носу, — Арио оставил стакан, взял из вазы апельсин и начал его чистить, снимая кожуру спиралью. — Городской совет здесь из двадцати человек состоит, все главы разных торговых домов и ремесленных гильдий. И у всех свои интересы, кто с Риссом больше торгует, а кто и с Валашем, — последний кусок кожуры упал на стол и Арио разломил плод пополам. — А есть и такие, кому все равно, в общем, их дело сторона. И вот такие могут что наших сторонников поддержать, что валашских. А дело к выборам городского правителя, и кого выберут, тот дальше Улле в плавание и поведет, как капитан.

— А преосвященный?

— Преосвященный в голосовании не участвует, и больше того — на улицах кричать стали про его корыстолюбие, про то, что он уже давно не духовное лицо, а купец, — Арио оторвал дольку и закинул в рот. — Понятно, кто таким разговорам автор и податчик, но дело они делают. В Улле далеко не все еще к обновленцам перешли, а городскому совету до вероисповедания дела нет, это не Валаш и не наш Рисс, тут только дело во главе всего.

Я между тем покончил с едой, отодвинул тарелку и налил себе просто воды. Арио же, быстро жуя, между тем продолжал:

— Тут еще кто-то раскопал, что двоюродный брат преосвященного, который числится главой селитряной монополии, поднялся на работорговле. Это потом они концессию на острове Плоском выкупили, а сперва кузен возил туда и продавал рабов, которых скупал у горцев и в Северных княжествах, все больше из пленных. Это законно, но…, - Арио поморщился, а мы все кивнули.

Все верно, работорговля вроде и законна, да вот руки работорговцам не подают и в приличные места их не пускают. Если о ком-то подобное говорить начинают, то жизнь его куда как труднее становится. И если подобное к преосвященному Бергу привязать получится, слава его в городе Улле может и вовсе ниже всякого дна упасть, тут сомнений нет.

— Сам же преосвященный сказал, что в городе сейчас где-то обретается Гербер Броккский, — Арио посмотрел на нас по всех по очереди, выдерживая паузу, вроде как для того, чтобы мы поняли серьезность сказанного. — А это младший брат потомственного владетеля всех земель вокруг, понятное дело, Брокка, что на севере валашского княжества, и он у Орбеля Второго служит тем, кем я служу у князя Вайма. И вот это важней всего. Его с картины стереть — это как лучшего полка Орбеля лишить. А если…, - он замолчал, как бы ожидая, что я продолжу мысль.