Сквозь зеркало языка. Почему на других языках мир выглядит иначе - Гай Дойчер

Гендер и мышление

Языки, которые обходятся с неодушевленными предметами, как с «ним» и с «ней», заставляют своих носителей говорить про эти объекты в тех же самых грамматических формах, которые применимы к мужчинам и женщинам. Этот обычай присваивать род предметам означает, что ассоциация между неодушевленным существительным и одним из полов слышится носителями языка каждый раз, как им говорят название этого объекта, и та же ассоциация выходит из их ртов каждый раз, когда им самим предоставляется случай упомянуть его или ее название. И каждый человек, чей родной язык имеет категорию рода, скажет вам, что если обычай укоренился и установилась мужская или женская ассоциация с объектом, то очень трудно от этого избавиться. Когда я говорю по-английски, я могу сказать о кровати, что «оно» слишком мягкое, но на самом деле я чувствую, что «она слишком мягкая». Она остается женского рода на всем пути от легких к голосовой щели и становится среднего рода, лишь достигая кончика языка.

Для серьезного исследования, однако, мои мнимые чувства к кроватям вряд ли сойдут за достоверное свидетельство. Проблема не в анекдотическом характере этой информации, а в том факте, что я не привел ни единого доказательства, что ощущение кровати как «ее» возникает глубже, чем на языке, то есть это не просто грамматическая традиция. Автоматическая ассоциация между неодушевленным существительным и приписанным к полу местоимением сама по себе не показывает, что грамматический род оказывает более глубокое влияние на мысли носителя языка. В частности, это не значит, что носители иврита или испанского, в которых кровать женского рода, действительно приписывают кроватям какие-то женские свойства.

За последний век проводились разные эксперименты с целью проверки: может ли грамматический род неодушевленных объектов влиять на ассоциации носителей? Вероятно, первый такой эксперимент был поставлен в Московском психологическом институте в дореволюционной России в 1915 году.[284] Пятьдесят опрашиваемых попросили представить каждый день недели в виде человека, а потом описать получившееся для каждого дня. Оказалось, что все участники видели для себя понедельник, вторник и четверг как мужчин, но среду, пятницу и субботу как женщин. Почему бы это? Когда их попросили объяснить свой выбор, мало кто смог дать удовлетворительный ответ. Но исследователи заключили, что ответ не может не зависеть от того, что в русском языке понедельник, вторник и четверг мужского рода, а среда, пятница и суббота – женского.

В 1990-х психолог Тоси Кониси провел эксперимент, сравнивая гендерные ассоциации носителей немецкого и испанского языков.[285] В этих языках несколько неодушевленных существительных относятся к противоположным родам. По-немецки воздух – женского рода (die Luft), но el aire в испанском – мужского; die Brücke («мост») также в немецком женского рода, но elpuente в испанском – мужского; и то же самое с часами, квартирами, вилками, газетами, карманами, плечами, марками, билетами, скрипками, солнцем, миром и любовью. С другой стороны, der Apfel («яблоко») в немецком мужского рода, а la manzana в испанском – женского, и то же справедливо для стульев, метел, бабочек, ключей, гор, звезд, столов, войн, дождя и мусора.

Кониси вручил список таких существительных с несовпадением в роде носителям немецкого и испанского и попросил участников высказать мнение относительно свойств этих существительных: слабые они или сильные, маленькие или большие и так далее. В среднем существительные, которые были мужского рода в немецком, но женского в испанском (стулья и ключи, например), получили более высокие отметки за силу от немцев, в то время как мосты и часы, например, которые в испанском мужского рода, а в немецком женского, в среднем оказались сильнее у носителей испанского. Самый простой вывод из такого эксперимента – что для мостов более мужественные коннотации у носителей испанского, чем у носителей немецкого. Однако можно было бы возразить, что это не сам мост несет такие коннотации, – может, все дело в том, что существительное следует за артиклем мужского рода el или un. Тогда получается, что, когда носители испанского и немецкого просто глядят на мост, в их сознании не рождаются эти ассоциации, и лишь в момент произнесения, только через акт проговаривания или прослушивания родового показателя, у говорящего возникают мимолетные ассоциации с мужским или женским.

Следовательно, надо бы проверить, работают ли женские и мужские ассоциации для неодушевленных существительных, даже когда родовые показатели в соответствующем языке явно не упоминаются. Психологи Лера Бородицки и Лорин Шмидт пытались это проделать, повторив похожий эксперимент с носителями испанского и немецкого, но на сей раз они общались с участниками по-английски, а не на их родных языках. Хотя эксперимент проводился на языке, который обращается со всеми неодушевленными объектами как с «оно», носители испанского и немецкого все же заметно отличались по атрибутам, которые они выбирали для соответствующих объектов. Носители немецкого склонялись к описанию мостов как красивых, элегантных, хрупких, мирных, прелестных и стройных; испанцы говорили о больших, опасных, длинных, крепких, прочных, вздымающихся мостах.

Более радикальный способ обойти проблему был разработан психологом Марией Сера и ее коллегами, которые сравнивали реакции носителей французского и испанского, но пользовались изображениями вместо слов.[286] Два близкородственных языка, французский и испанский, в основном соглашаются в вопросах рода, но все-таки есть довольно много существительных, по которым они разошлись: вилка, например, будет по-французски la fourchette (ж. р.), но el tenedor (м. р.) по-испански, и то же самое машины (la voiture фр., ж. р., но el carro исп., м. р.) и бананы (la banane фр., ж. р., но el plátano исп., м. р.); с другой стороны, французские кровати мужского рода (le lit), а испанские – женского (la cama), и то же верно для облаков (le nuage фр., м. р., но la nube исп., ж. р.) и бабочек (le papillon фр., м. р., но la mariposa исп., ж. р.)[287]. В этом эксперименте участников просили помочь в подготовке фильма, в котором оживут обычные предметы. Их задачей было выбрать подходящий голос для каждого объекта в фильме. Им показывали серии картинок и для каждого кадра просили выбрать между мужским или женским голосом. Хотя названия объектов не упоминались вообще, когда французы видят на картинке вилку, большинство хочет, чтобы она заговорила женским голосом, в то время как испанцы чаще выбирали для этого предмета мужской голос. С картинкой кровати было все наоборот.

Вышеописанные эксперименты, несомненно, наводят на размышления. Казалось бы, они ясно показывают, что грамматический род неодушевленного предмета влияет на свойства, которые носители ассоциируют с этим предметом. Или, по крайней мере, эти эксперименты демонстрируют, что грамматический род влияет на ответы, когда носителей активно просят проявить воображение и назвать ассоциации, которые возникают в отношении предмета определенного рода. Но этот последний пункт на самом деле имеет серьезную слабость. Все эксперименты, описанные до сих пор, страдают одной основной проблемой, а именно – что они заставляют участников напрягать воображение. Скептик мог бы возразить (довольно справедливо), что эти эксперименты доказывают лишь, что грамматический род влияет на ассоциации, когда участников эксперимента принуждают выдумывать противоестественные свойства для разных неодушевленных объектов. В худшем случае в голове участника происходит примерно следующее: «Вот задают мне тут всякие дурацкие вопросы. Теперь хотят, чтобы я придумал свойства моста, – о господи, что же дальше-то будет? Ладно, придумаю что-нибудь, а то они меня никогда не отпустят. Скажу, пожалуй, то-то и то-то». В подобных обстоятельствах первая ассоциация, которая приходит на ум носителю испанского, действительно скорее окажется мужской, чем женской. Иначе говоря, если вы заставляете носителей испанского стать поэтами здесь и сейчас, вынуждая описывать мосты, то система родов, конечно, повлияет на то, какие эпитеты они выберут. Но откуда нам знать, влияет ли мужской род на спонтанное понятие носителя о мостах, без подобных упражнений в поэзии на заказ?