Одиночка - Ерофей Трофимов

то, о чем он только мечтал. Изя действительно был великолепным мастером. Рассмотрев Елисеевы каракули, где он изобразил подобие оптического прицела, он моментально уловил суть и даже внес несколько толковых советов.

Осторожно разобрав две трубы, он буквально на коленке соединил две линзы из разных комплектов, получив примерно пятикратное увеличение, и я, услышав от Елисея горячее одобрение такой новации, обещал все сделать за три дня. В сроках парень не сомневался. Если здоровяку работа была интересна, то он уходил в нее с головой и не успокаивался, пока не достигал результата. И вправду мастер золотые Руки.

Добравшись до базара, Елисей прямым ходом отправился в оружейные ряды. Продавцы, уже знавшие его в лицо, сразу предлагали нужный товар по ценам, гораздо ниже обозначенных официально. Все равно выторгует. Именно так ему и было объявлено, когда парень удивился таким предложениям в первый раз. В общем, уже через час он шел обратно, нагруженный очередной коробкой капсюлей и тремя прутами свинца. Его стараниями этот товар уже начал становиться в лавках дефицитом.

Оставив все купленное в своей комнате, парень снова вышел на улицу и отправился в казармы, узнать, как продвигаются дела по снабжению крепости. Но за очередным поворотом его окликнули. Оглянувшись, парень увидел спешащего к нему Митю и, удивленно хмыкнув, проворчал себе под нос:

– И чего тебе надобно от меня, вьюнош?

– Здравствуйте, Елисей, – радостно поздоровался студент.

– И тебе не хворать, Митя. Куда спешишь?

– Я признаться, вас искал.

– Меня? С чего бы? – удивился парень.

– Я решил поступить на службу в армию, – огорошил его Митя.

– Зачем? – тупо спросил Елисей, не веря собственным ушам.

– Как зачем? – растерялся Митя. – В нашей семье все служили. И деды, и дядья, и отец мой. Да я же вам рассказывал.

– Это понятно. А тебе-то зачем? Да и что ты умеешь? Ну сам подумай, куда тебе воевать, с твоим зрением?

– Вы правы, конечно, – смутился студент. – Но тут вот какое дело. Я уже узнавал в штабе. Меня могут взять вольноопределяющимся, на должность писаря. Почерк у меня хороший, да я еще и трем языкам обучен. В общем, вроде и на службе, и воевать не надо, – смущенно улыбнулся студент.

– А маменька твоя как же? – спросил Елисей.

– Так это она и посоветовала, – открыто улыбнулся Митя. – Понимаете, Елисей, как вам известно, с деньгами у нас негусто, а тут жалованье регулярное будет. Я тогда смогу половину маменьке передавать, а она на те деньги будет тут жить и лечиться.

«Блин горелый, и даже логика какая-то в этом бреду есть, – лихорадочно думал Елисей, не зная, как реагировать на услышанное. – Хотя, если его при местном штабе оставят, то может и выгореть. Главное, чтобы в крепость не отправили или еще в какую дыру».

– Ну что вы молчите, Елисей? – затеребил его Митя, перетаптываясь на месте от возбуждения.

– Да вот думаю, то ли обругать тебя за такие фантазии, а то ли самому в штаб отвести, – проворчал Елисей, почесывая в затылке.

– А еще маменька очень хотела о чем-то с вами поговорить, – вдруг вспомнил Митя. – Пойдемте?

– Куда? – снова затупил Елисей.

– Как куда? К нам, конечно, – всплеснул Митя руками.

– Так. Стоять, Казбек, – осадил его порывы парень. – Мне сначала нужно в казармы зайти, узнать кое-что. А потом уж посмотрим. Не ждал я тебя тут встретить.

– А, ну да, конечно, – смутился Митя, сообразив, что влез в чужие планы.

– За мной, – скомандовал Елисей и быстро зашагал в нужную сторону.

Спустя три четверти часа он уже знал все необходимое и поставил прапорщика в известность, что с караваном пойдет его телега с грузом, которую он потом готов продать гарнизону крепости. Как оказалось, телеги тут ценились. Особенно у военных. Местное население пользовалось в основном арбой, так что подобный транспорт в хорошем состоянии был в цене. Выяснив, что примерная дата отъезда назначена аж через неделю, Елисей только головой покачал.

– Интенданты, – негромко проворчал прапорщик, заметив его недоумение. – Им пока барашка в бумажке не сунешь, ничего не выкрутишь. А у нас денег под отчет. Уже промеж себя собирать начали, чтоб хоть что-то получить. Даже жалованье солдатам и то не полностью выплачивают.

– И сколько им надо? – мрачно поинтересовался Елисей.

– Сто рублей за продукты требуют, и от жалованья процент. А еще порох и свинец нужны. Про капсюли я и не вспоминаю, – угрюмо пожаловался прапорщик, которого такое положение вещей явно вывело из себя.

– А за огненный припас сколько хотят? – спросил парень, чувствуя, как кровь начинает бить в висках от ярости.

– Еще сотню.

– Ну, с жалованьем сами разбирайтесь, а двести рублей я завтра занесу, – помолчав, тихо пообещал Елисей. – Есть у меня, где занять. Только вы мне того интенданта покажите.

– Зачем? – насторожился прапорщик.

– В рожу эту продажную плюнуть хочу, – рыкнул парень и, не прощаясь, ушел.

Выйдя к воротам, где его терпеливо ждал Митя, Елисей тяжело вздохнул и, окинув студента мрачным взглядом, сказал:

– Вот теперь можно и маменьку твою навестить. Только сначала давай в лавку при пекарне зайдем.

– Зачем? – не понял Митя. – Дома все есть. Уж чаем маменька вас точно напоит.

– Ох, Митя, и чему тебя только в гимназиях учили, – вздохнул Елисей. – Ну не ходят в гости с пустыми руками. Не ходят. Тем более к даме.

– Хм, а вы точно из казаков? – смутившись, спросил студент.

– Ты больше тут так не шути, – негромко предупредил его парень. – Сразу нагайкой поперек спины огребешь. И на происхождение не посмотрят.

– Извините, – еще больше смутился Митя.

– Бог простит, – отмахнулся Елисей, про себя добавив: «Горбатого могила исправит».

Они дошли до нужной лавки, и тут оба молодых человека конкретно зависли. Оба просто растерялись перед огромным выбором булочек, пирожных, пирогов, пряников и тому подобных вкусностей. Плюнув на условности, Елисей принялся набирать всего по три штучки. По количеству едоков. В итоге, оставив в лавке полтора рубля, они вышли на улицу, обвешанные бумажными кульками, торбочками и коробками по самые уши.

Добрались до дома, в котором Митя с маменькой снимали комнаты, они быстро. Первым делом, пройдя на кухню, они разгрузились и поспешили поздороваться с хозяйкой. Точнее, с Митиной маменькой. Увидев Елисея, женщина улыбнулась с заметной радостью, насторожившей Елисея, и, попросив сына поставить самовар, предложила парню присесть.

«Похоже, разговор будет непростой», – подумал Елисей, усаживаясь на указанный стул.

* * *

После получения денег вопрос снабжения крепости заметно ускорился. Прапорщик, которому Елисей передал двести рублей ассигнациями, долго не мог поверить собственным глазам и то и дело порывался начать задавать неудобные вопросы. Но парень был