Дрянь такая! - Ирина Мельникова

— Эй, есть, кто живой? Отзовись! — крикнул Суворов и постучал по доске, закрывающей ближнее к нам окно.

При этом он обжегся крапивой, шепотом чертыхнулся и велел мне отойти подальше.

— Марина! Выйди на минутку! — крикнул он еще громче. Но когда и этот клич остался без ответа, он с недоумением посмотрел на меня. — Не отзывается!

— Саша, смотри, кажется, к дому кто-то подъезжал? — Я поманила его и показала на заметный след в траве. — Совсем недавно, трава еще не успела подняться…

Суворов с веселым удивлением посмотрел на меня, покачал головой и принялся рассматривать след, оставленный колесами неизвестного транспортного средства. Одно я знала точно, это был не мотоцикл «Урал» и не трактор «Беларусь».

Суворов крякнул, но ничего мне не сказал, только быстро направился к калитке, вошел во двор, затем наклонился и что-то поднял. Какую-то тряпочку, как мне показалось, но Суворов крикнул:

— Детский носочек!

Я двинулась к нему, но Суворов махнул мне рукой и приказал:

— Оставайся на месте! Я сейчас! — и скрылся за углом избы.

Я прошлась по следу, оставленному неизвестной машиной. Мне хотелось разглядеть след протектора, и понять, наконец, был ли это Сережин «Вольво» или какая-то другая машина. Но я так ничего не сумела разглядеть и понять.

Суворов не показывался из избы, но я почему-то была уверена, что Марины в доме нет. Приближалась ночь, только что прошел дождь, а женщина с маленьким ребенком даже не удосужилась затопить печь.

С одной стороны меня ее отсутствие устраивало. Я вдруг поняла, что мне расхотелось указывать сопернице на ее истинное место, вне нашей с Сережей жизни, совершенно пропало желание ругаться, спорить, что-то кому-то доказывать. Я уже не испытывала того чувства беспросветного отчаяния, которое сразило меня при виде доказательств Сережина вероломства… Странное дело, но я успокоилась. И моя любовь к Сереже, и грядущее объяснение с ним предстали передо мной в совершенно других тонах. Мне уже не хотелось кататься по полу и рвать на себе волосы. Даже если нам придется расстаться с Сережей, жизнь на этом не остановится. А с другой стороны, возможно, прав Суворов, когда говорит, что я на десять лет выпала из общественной жизни.

— Выпала! — сердито подумала я. — Нагляделась на неприкаянную жизнь мамы и отца, и решила сделать все, чтобы мой ненаглядный муж и моя ненаглядная дочь купались бы в любви, обожании, заботе… И вот итог этой любви и заботы…

Тут я подумала, что сама себя обманываю. Не о чем я не жалею, просто слишком хороший образ подвернулся мне на глаза: разрушенная изба, как символ моей покосившейся семейной жизни, болтавшаяся на одной петле калитка… Один Суворов в эту безнадегу никак не вписывался. Он как раз появился во дворе и развел руками.

— Никого!

Я поспешила к нему.

— Так я и знала! Кто-то увез ее незадолго до нас!

— Ты говоришь, твой муж уехал на «Вольво», но здесь подъезжали на другой машине… — сказал Суворов, но не договорил и устремил свой взгляд поверх моей головы. — Эй, любезный! — окликнул он кого-то за моей спиной. — Можно вопрос задать?

Я обернулась. На крыльце соседнего двухквартирного дома появился невзрачный мужичонка в тельняшке, трусах и резиновых сапогах. Заметив нас, он замер на верхней ступеньке.

— С-слушаю вас, — сказал он учтиво, и, покачнувшись, ухватился за хлипкие перильца.

Мы приблизились к калитке. Мужик уставился на нас мутными глазами и икнул, затем повел рукой и, хихикнув, предположил:

— А, дачники! На озеро приехали? Добро пожаловать в наши края!

После столь долгой тирады он лишился последних сил, с размаху шлепнулся тощим задом на ступеньку и, привалившись щекой к балясине крыльца, закрыл глаза.

— Ну, вот! — Суворов посмотрел на меня, глаза его смеялись. — Как упоительны в России вечера… Этого уже упоили в стельку…

В этот момент на крыльце появилась полная женщина в пестром платье, обшитом по подолу грязным кружевом. Не обращая на нас внимания, он схватила мужика за шиворот и визгливо заорала:

— Петька, твою душу мать! Свинья не кормлена! Корову не встретил…

— Дама! — прервал ее Суворов. — Можно вас отвлечь на минутку!

«Дама» подняла голову и недружелюбно уставилась на нас.

— Чего надо? — спросила она, не выпуская из рук тельняшку своего супруга. Тот слабо барахтался у ее ног, пока не встал на четвереньки.

— Мы хотели узнать про вашу соседку, Марину, — вежливо сказал Суворов. — Дома ее нет. Куда она подевалась?

— Маринка? — Баба шмыгнула носом. — Так уехала Маринка. Часу еще не прошло, как свалила. Прикатили мужик с бабой, посадили ее с дитем на машину и убрались в одночасье.

— На какой машине? — вклинилась я.

— На «Ниве», — подал голос мужик и заголосил: — Синий, синий иней лег на провода, в небе темно-синем…

— Заткнись! — встряхнула его баба и пояснила: — На голубой «Ниве», номера, кажись, не иркутские…

Суворов многозначительно посмотрел на меня. Но я и без того догадались, что это была за «Нива». Выходит, Людмила нас опередила, но почему мы не встретили «Ниву» по дороге, если они повезли Марину в город? Или направились в какое-то другое место?

— Скажите, пожалуйста, — обратилась я к бабе, — как выглядела женщина, которая приезжала за Мариной?

— Лолита-а! Девушка моей мечты! — заорал мужик, пытаясь подняться с четверенек. Но баба треснула его по затылку, и проворчала:

— Сюзанна, дурак, а не Лолита!

Но я уже догадалась, кого он имел в виду, а баба только подтвердила, что я не ошиблась.

— На Лолиту она похожа, на певицу, только поздоровше, и выше меня на две головы, — прокомментировала она песенные показания своего супруга. — На Маринку шибко орала: «Сука, — говорит, — ты последнего разбора!», а мужик в это время дите на руках из избы вынес. Маринка к нему кинулась, плакала очень, хотела ребенка забрать, а Лолита эта ее толкнула, девка в траву упала… — Дальше я не видела, кошка со стола мясо утянула. Пока я ее лупцевала, оне уже уехали.

— Та-ак! — Суворов посмотрел на меня. — Уехали! — И снова перевел взгляд на бабу. — Вы, конечно, не видели, в каком направлении?

— Я видел, — снова вылез мужик. — На Кордовку они двинули. Только че там искать? Тупик, болота и дорога, не приведи Господь! — Он махнул рукой куда-то за полотно железной дороги. — Там оне!

— Странно! — сказала я. — Женщину, кажется, увезли силой, а вы никому не заявили… Вдруг ее похитили бандиты? У вас милиция есть?

Баба расхохоталась, следом за ней захихикал мужик.

— Какая милиция? Вы че, охренели? У нас тут, почитай, кажный день мордобои. Что ж, по каждому случаю милицию звать? Сами разберемся! А Маринку та баба правильно сукой обзывала! Сука она и есть сука! Мать от рака загибалась, куска хлеба купить не на что было, уж про лекарства я не говорю! На весь поселок орала от боли! А она даже на похороны не приехала, копейки не прислала, я знаю, сама ей телеграмму отбивала… — Она нецензурно выругалась: — Шалашовка, мать ее! И правильно, если бандиты ее накрыли! Дите жалко, а ей самой поделом!