В плену Сахары - Клаус Полькен

В ожидании выступления каравана надо было запастись терпением. Уже хотели двинуться в путь, когда пришло известие, что еще несколько туарегов-кель-иферуан хотят примкнуть к каравану. Наконец, все приготовления остались позади.

«День отправления таралума для Сахары такое же примечательное событие, как в цивилизованных странах — рождество. Время выхода каравана устанавливается людьми, не подозревающими о существовании печатных календарей. — два дня после новолуния Ганни Вазувирин, что соответствует примерно концу октября — началу ноября. 25 октября на рассвете большой караван медленно двинулся в путь. В первый день все заботы были о животных и грузах. Один из секретов успешного перехода каравана состоит в том, что каждое животное должно быть постоянно оседлано одним и тем же седлом и нести один и тот же груз. В первый день караван шел без передышки четырнадцать часов подряд».

«В последующие дни терпение и выносливость людей и животных подверглись жестокому испытанию. Бильма — одна из самых ужасных разновидностей пустыни. Это сплошное море песка, без намека на какую-либо растительность. Здесь взгляду не на чем остановиться…».

После шести дней караван дошел до Фаши, представляющего собой затерянную среди бесцветного песка группу домов. Здесь, где никогда не выпадает никаких осадков, жили двести человек. Дома их возведены из соляных блоков и окружены городской стеной, также составленной из соляных блоков. Понадобилось еще шесть дней пока караван добрался до Бильмы. В таком же виде, в каком вышел из Табелло, он вступил в Бильму: длинной колонной, растянувшейся в несколько километров, — ведь семь тысяч верблюдов занимают весьма значительное пространство. Во время марша, однако, этот строй нарушался: некоторые части каравана дробились на отдельные группы, чтобы удобнее было передвигаться по бездорожной пустыне.

В Бильме погрузка верблюдов производилась в большой спешке, так как здесь для них было очень мало воды и корма. Через двадцать семь дней караван вернулся в Табелло, у подножия Аира. Верблюды снова «заправлялись» у колодцев и на пастбищах; затем каждый отправлялся с грузом взятой в Бильме соли в своем направлении.

И в настоящее время в Бильме добывают соль, и караваны по-прежнему пересекают пустыню Тенере. В 1966 году в одной газете сообщалось: «Соль, которую будет перевозить наш караван, добывается в окрестностях Бильмы. Там работают африканцы племени канури. Они заполняют соляной рудник водой, растворяющей соль, затем добавляют соду, чтобы очистить раствор от примесей. После этого соляной раствор заливается в деревянные формы. Сухие брикеты весят приблизительно девять килограммов. Они напоминают грибы с длинной ножкой и плоской шляпкой. Закрепить их на спинах верблюдов отнюдь не просто…».

Внуки эфиопов

В оазисах Бильмы и Фаши, а также в Каваре туареги поселялись в пограничных зонах, за которые веками велась ожесточенная борьба. Соляные копи были местом встречи туарегов, заселявших и контролировавших район, простирающийся далеко на запад, до области, где жили мавры. Однако здесь же начинались владения тиббу, включающие земли, лежащие далеко на востоке, в том числе нагорье Тибести.

На севере между туарегами и тиббу в течение сотен лет не прекращалась упорная борьба за Джанет. На юге воевали за владение богатыми и прибыльными соляными копями. Особенно жестокие бои с переменным успехом происходили в середине XVIII века. А так как никому не удавалось окончательно завладеть Бильмой, возник модус вивенди, которого обе стороны должны были придерживаться в течение ста лет. Однако в 1888 году туареги объявили войну тиббу Кавара и на сей раз одержали победу. В 1892 году тиббу отомстили за свое поражение, напав на большой таралум. Они убили несколько сот погонщиков и увели семь тысяч верблюдов. И только французские колониальные войска положили конец войне, подавив и туарегов, и тиббу. В то время как туареги оказали пришельцам героическое сопротивление, тиббу ушли в недоступные горы и тем самым избавились от пагубного влияния захватчиков.

Знаток тиббу писал, что в отличие от туарегов тиббу «отказались стать музейными экспонатами. Они смирились с оккупацией, потому что у них не было иного выхода, однако в долинах и недоступных горах они по-прежнему располагали полной свободой. Не существует точной статистики численности тиббу, за исключением цифр, которые сообщают вожди, не существует регистраций рождений и смертей, и если между ними происходят ссоры или столкновения, приводящие к непредвиденным последствиям, они никогда не обращаются за помощью к оккупационным властям…».

Всем, что стало известно в Европе об этом народе, мы целиком обязаны Густаву Нахтигалю, давшему во время своего путешествия к султану Борну следующее весьма подробное их описание: «У большинства из них — темная кожа различных оттенков желтизны. Все худощавые, без икр, пропорционально сложенные, среднего роста, с очень тонкими конечностями; они значительно отличаются по своим внешним данным от того типа, который принято определять как негроидный. Волосы у них длиннее и менее курчавые, чем у большинства негров, бороды также жидкие; они выделяются живым и умным взглядом, изящной походкой и пластичными движениями. Тюрбан у них так уложен на голове, что закрывает подбородок, рот и нос. Одеты они бедно, на ногах у них в лучшем случае сандалии. Вооружены они пиками и метательными копьями, иногда встречаются большие овальной формы щиты из кожи антилоп. Волосы у женщин заплетены в многочисленные тоненькие косички. Выше локтя они носят с дюжину браслетов из рога или слоновой кости, несколько ниже — узкий браслет из агата или раковин каури, на пальцах рук надеты серебряные или медные кольца. Изящным и стройным ножкам этих полудиких красавиц могла бы позавидовать не одна элегантная европейская дама. Почти все в правом крыле носа носят украшение цилиндрической формы из благородного коралла. Одежда их состоит в основном из голубой шали, повязанной вокруг бедер, и такого же платка…»

Нахтигаль познакомился с народом, о происхождении и истории которого мы по сей день знаем очень мало. Одна из причин этого — крайний недостаток достоверных исторических источников. Тиббу никогда не создавали своего государства, у них никогда не существовало ни хроник, ни архивов. Им приписывают отсутствие объединяющего народ национального чувства. Так что мы можем лишь воспроизвести здесь некоторые теории, и то с большими оговорками. Французский географ Огюстен Бернар полагает, что тиббу, так же как и туареги, являются потомками гарамантов, которые, однако, смешались с каким-то негроидным туземным народом. В пользу этого говорит тот факт, что их обычаи и нравы очень похожи на обычаи и нравы туарегов. Таким образом, по его мнению, — это берберы, освоившие один из суданских языков.