В лаборатории редактора - Лидия Чуковская

«Хармс великолепно понимал стихи, – рассказывал Маршак впоследствии. – Он читал стихи так, что чтение становилось лучшей критикой. Все мелкое, негодное делалось в его чтении явным».

«Их работа для детей оказала не только на литературу полезное действие, но и на них самих. Она дала им дисциплину и твердую почву… Над первыми их вещами – "Шел по улице отряд" Хармса, "Кто?" Введенского – мне пришлось работать очень много – рассказывает Маршак. – Требовалось дисциплинировать молодых поэтов, добиться того, чтобы причуды получили смысл. Во взрослой литературе "обереуты" шли к эпатированию и к пародии, а тут впервые перед ними были поставлены задачи воспитательные».

И на этот раз угадка и работа редактора оказались плодотворными. И Д. Хармс, и А. Введенский, и Ю. Владимиров действительно внесли в поэзию для детей свежую струю.

Д. Хармс превращал в игру все, к чему только ни прикасался стихом: утреннее семейное чаепитие, праздничный марш пионеров, папину охоту на хорька. Он не просто сочинял стихи для детей, а словно сам, сочиняя, превращался в ребенка:

Шел по улице отряд,Сорок мальчиков подряд:раз,два,три,четыреи четырена четыре,и четыреждычетыре,и еще потом четыре[425].

Это «и еще потом четыре» – совершенно ребяческое. Кто не видел в ясные весенние дни мальчишек, в упоении носящихся по двору? Машут руками, как крыльями, или движут ими, как шатунами, пыхтят, надувая щеки, бегают сосредоточенно и одержимо от крыльца к стене и от стены обратно к крыльцу – целиком во власти ритма и счастливого преображения.

Это заразительное бурное счастье, эта весенняя мальчишеская одержимость вполне воплотились в игре, написанной Хармсом:

Бегал Петька по дороге,по дороге,по панели,бегал Петькапо панелии кричал он:Га-ра-рар!Я теперь уже не Петька,разойдитесь!разойдитесь!Я теперь уже не Петька,я теперь автомобиль[426].

По совету Маршака начал писать для детей и Ю. Владимиров. «Вдохновенный мальчишка», – назвал его впоследствии Маршак, вспомнив наставническую радость, испытанную им, редактором, когда Ю. Владимиров написал стихи о самолете. В них слышится истинно ребяческое увлечение, и в то же время созданы они со зрелым умением, с мастерством:

Трехмоторный самолет,Он моторами гудит,Он качается на крыльях,Он пропеллером блестит —

Он качается на крыльях,Он пропеллером блестит,Он над тучами на крыльяхМимо солнышка летит[427].

Особенно радовало редактора, что когда самолет в стихе пошел на посадку, то и стих передал сначала замедление, а потом и остановку полета:

Ниже,Ниже,МимоТучи,МимоДомаСамолет.ЗамолчалиТри мотора,Разбегается народ[428].Самолет уже опустился на землю. Все медленнее и медленнее бежит он по полю:

Пробежал самолетПо песочку, по траве,Открывает летчик дверь:Вылезайте!Вы —В Москве![429]

Посадка! А за несколько строф до конца – с какой силой и как находчиво передана была быстрота движения, одолевающего пространство:

Я над Псковом чиркнул спичку,Чиркнул спичку и зажег,Потушил ее и бросилПрямо в Вышний Волочок[430].

Ю. Владимиров скончался от туберкулеза двадцати трех лет от роду.

Полнее и разнообразнее успело развернуться дарование третьего из молодых поэтов, вовлеченных Маршаком в детскую литературу, – Александра Введенского. Редактору пришлось много потрудиться над первой сказкой-игрой А. Введенского «Кто?»: автор сделал не менее двадцати вариантов. В конце концов игра удалась на славу. Автор играет вопросами, играет ответами, играет то длинной, то короткой строкой, играет вещами и рифмами:

Дядя Боря говорит:Чьи же это вещи?Тетя Варя говорит:Чьи же это клещи?Дядя Боря говорит:Чья же это дудочка?Тетя Варя говорит! —Чья же это удочка?[431]

Поиграв вещами и рифмами, Введенский кончает стихотворение веселой укоризной:

Только Петя Бородин,Виноват во всем один.И теперь об этом ПетеМы расскажем всем на свете[432],

но и морализируя, и укоряя, не отказывает себе и читателю в удовольствии снова поиграть повторами:

Серый кот не виноват,Нет.Черный пес не виноват,Нет[433].

Книжка А. Введенского «Кто?» создает возможности для самых разнообразных игр: в детском саду ее можно читать на разные голоса, ее можно представлять и разыгрывать в лицах – тетя Варя и дядя Боря по очереди задают свои лукаво-возмущенные вопросы; она может стать сценарием для целого поучительного представления, в то же время оставаясь ценным пособием для развития в детях точного ритмического слуха.

Писал А. Введенский для старших ребят революционные частушки и призывы, близкие к частушкам и лозунгам «Окон РОСТа», писал и веселые дразнилки для маленьких. Но основой его творчества была лирика, А. Введенский – рожденный, природный лирик. Редакторская работа Маршака, изо дня в день слушавшего стихи молодого поэта, сводилась прежде всего к тому, чтобы научить его сочетать лиризм с повествовательностью: ведь читатель-подросток требует и от лирических стихов повествования, сюжета. В ответ на это требование А. Введенский создал своеобразную и сильную балладу «Рыбаки» («Вот дело какое случилось у нас в рыбацкой простой деревушке»[434] – так начиналась баллада) – и поэму, повествование в стихах, «Путешествие в Крым». Сочетать увлекательно развивающуюся фабулу с лирическим пейзажем, с лирическим звучанием стиха – вот чему учил молодого поэта старший мастер. Дети любят повествование в стихах, рассказ в стихах; жанр этот разрабатывали сильнейшие из современных детских поэтов, но сколько своеобразия, тонкости, находчивости – и лиризма! – внес в него

А. Введенский, как свободно – для передачи действия, движения – меняет он размеры и ритмы:

Полна́ народа пристань,Вот пароход стоит,И белый дым пушистыйИз длинных труб летит.На пристани у трапа,Как сторож стал матрос,Сказали оба брата:«Простите за вопрос,Скажите нам,КогдаОтходит пароход,Скажите нам,Куда,Куда он поплывет?»Отвечало с пароходаМного разного народа:«Здесь и так полно,Захлестнет волной,Уходите, уходите,Не садитесь, уходите».Но сказал капитан:«Ничего.Не утонем, доплывем,Ничего»[435].

И как ясно слышна в этой игре размеров и ритмов лирическая нота, откликающаяся на морской простор:

…Вот по мо́рю, по волна́м,По зеленым по волнам,Прыгают дельфины,Выгибают спины… [436]

Или:

Так здравствуй, море Черное,И черное и черное,Совсем-то ты не черное,Не бурное, а синее,И теплое, и ясное,И ласковое к нам[437].

Маршак много поработал над тем, чтобы советская поэзия овладела оружием остропублицистического стиха, и стиха сатирического, и стиха-игры. Но он сумел обрадоваться, как драгоценной находке, и лирическому голосу А. Введенского и найти для этого голоса место в хоре. Введенский, обращаясь к ребенку с отчетливыми, ясными стихами, оставался самим собой – лириком, сохраняя верность то высокому строю русского классического стиха, то могучему ритмическому движению английской баллады:

Когда я вырасту большой,Я снаряжу челнок.Возьму с собой бутыль с водойИ сухарей мешок.Потом от пристани весломЯ ловко оттолкнусь.Плыви, челнок! Прощай, мой дом!Не скоро я вернусь. <…>И люди станут мне кричать:«Счастливый путь, моряк!»И ночь мне будет освещатьМигающий маяк[438].

То же чувство простора, восторга перед пространством вложено им и в ласковую колыбельную песенку:

Звезды в небе заблестели,Тишина стоит везде,И на мху, как на постели,Спит малиновка в гнезде.Я к малиновке склонился,Тихо с ней заговорил.Сон какой тебе приснился? —Я малиновку спросил.

Мне леса большие снились,Снились реки и поля,Тучи синие носились,И шумели тополя.О высоких ярких звездахРаспевала песни я, —Встрепенулись птицы в гнездахИ заслушались меня[439].

Введенский умел радостными словами говорить с детьми о звездах и птицах, о просторе наших лесов, полей, морей, небес. Чистый и удивительно легкий стих А. Введенского вводит ребенка не только в мир родной природы, но и в мир русского классического стиха – словно в приготовительный класс перед веснами, звездами, ритмами Тютчева, Баратынского, Пушкина.