КАРОЛИНЕЦ - Рафаэль Сабатини

Когда они остались вдвоем, Миртль, борясь с охватившим ее волнением, приблизилась к самому столу и, стараясь говорить спокойно, спросила:

– Что все это значит, Роберт?

– Я уже сказал тебе, мадам, меня зовут Джонатан.

– Вам ни к чему повторять эту ложь, – ответила она. – Я узнала вас. Не пойму, что вы с собой сделали, но в том, что вы – Роберт Мендвилл, я уверена так же точно, как в том, что я – Миртль Лэтимер.

Он мягко улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы, блеснувшие в черном клубке бороды, и покачал головой:

– У тебя разыгралась фантазия, мадам. Говорю тебе, я – Джонатан Нилд, плантатор, и приехал сюда к сэру Эндрю Кэри по делам торговли.

– Ах, вот как! И чем же вы торгуете?

Она прищурилась, словно целясь из пистолета, и явная насмешка, сквозившая в ее словах и свидетельствующая о ее осведомленности, немного его насторожила. Но на его поведении это заметно не отразилось.

– Табаком, мадам. Я табачный плантатор из Вирджинии.

– Из Вирджинии. С таким произношением?

– Родился я не в Вирджинии, мадам.

– Первое правдивое слово, которое вы произнесли. Я достаточно хорошо знаю, где вы родились, и мне достаточно хорошо известно, чем вы торгуете с моим отцом. – Краска негодования залила ей щеки. – Теперь я понимаю, почему он вдруг проявил интерес к Гарри и зачем все эти вопросы об армии Линкольна, ее численности и количестве пушек. Вы – шпион, капитан Мендвилл. Вот торговля, которую вы ведете.

– Мадам, твои оскорбления меня не задевают, поскольку меня не касаются. Ты спутала меня с кем-то другим и нелепо упорствуешь в своем заблуждении.

Миртль топнула ногой.

– Хорошо же. Вам будет предоставлена возможность убедить в этом губернатора.

Угроза, к ее удивлению, на него никак не подействовала. Он развел руками и сказал с мягкой укоризной:

– Я уже сделал это, мадам. Чужеземцы не имеют права свободного въезда в эту страну, пораженную проказой безбожной войны. Ваш губернатор уже вызывал меня, и документы, удостоверяющие мою личность, лежали перед ним. Уверяю тебя, мадам, они его вполне удовлетворили.

Миртль чуть подалась вперед.

– Может быть. Но так ли они безупречны? А их изучат заново и гораздо более тщательно, как только я скажу губернатору, что узнала в вас Роберта Мендвилла.

– Надеюсь на усердие помощников губернатора, мадам. А ты совершишь бесполезную глупость.

– Даже если я предложу им сбрить вашу бороду и отмыть лицо?

Последовало молчание, в продолжение которого темные глаза задумчиво изучали Миртль; она была решительна и тверда. Он вдруг пожал плечами и рассмеялся, сбрасывая маску.

– Сдаюсь, Миртль, – объявил он своим нормальным голосом. – У вас слишком острое зрение. Лучше сдаться вам, чем губернатору Ратледжу.

Мендвилл легкомысленно вообразил, что она его только пугала, заставляя раскрыться и желая тем самым убедиться в собственной проницательности. Однако его признание ее не смягчило.

– Одно предполагает другое, – холодно сообщила она.

– Как?! – испуганно вскричал Мендвилл. – Ты предашь меня, Миртль?

– А разве вы здесь не для предательства?

– Нет, – возразил он убежденно, – не для предательства.

– Для чего же тогда?

– Как для чего? – обиделся он. – Вы забыли, в каком состоянии был ваш отец? Как только меня известили об этом, я поспешил сюда, чтобы помочь сделать все, что в моих силах. Мое беспокойство было оправдано, ведь рядом с ним не было ни одного родственника, который мог бы утешить его перед возможной кончиной. Вот и вся моя вина, Миртль.

Но Мендвилл опять просчитался, надеясь смягчить ее этой трогательной историей.

– Вы говорите, что получили сообщение о болезни моего отца. Это означает, что вы поддерживали с ним связь.

– Почему бы и нет? В конце концов, мы родственники. Неужели есть нечто предосудительное в нашей переписке?

Вспомнив заявление отца о том, что Мендвил станет его наследником, Миртль видела в этом одно из объяснений появления капитана в доме, однако все равно во всем этом оставалось нечто неясное и настораживающее.

– Когда вам сообщили?

– Месяц назад.

– И в это время вы находились…

– На Саванне, у Превоста. Я и сейчас у него служу. Сначала я был у Клинтона, но перешел к Превосту, когда его армия получила приказ идти на Юг.

Миртль презрительно поджала губы.

– И вы собираетесь меня убедить, что за месяц отрастили такую бороду? Даже меньше, чем за месяц – ведь вы, должно быть, здесь уже с неделю.

– Я этого не утверждал.

– Тогда как согласовать это с историей, которую вы тут поведали?

Он задержал на ней слегка удивленный взгляд и заметил раздраженно:

– Вы чересчур прагматичны, чтобы меня понять.

– Ровно настолько, чтобы понимать, в чем мой долг, капитан Мендвилл.

Он старался не показать виду, что встревожен.

– Долг перед кем, Миртль? Существует ваш долг перед отцом, перед семьей; возможно, отчасти даже передо мной, – Мендвилл говорил спокойно, почти смиренно.

– А как быть с долгом перед мужем? Или вы забыли, что я жена майора Континентальной армии Лэтимера?

Темно-карие глаза Мендвилла подернулись грустью.

– Раз вы считаете мою выдачу своим непременным долгом, я дам вам последнее доказательство своего расположения: я подчинюсь неизбежному. Только не слишком ли суровое это будет наказание за любовь к вашему отцу, которая привела меня сюда – в логово льва. Я знал, Миртль, что рискую жизнью, но и помыслить не мог, что приму смерть от ваших рук.

Она смягчилась. Он разбудил воспоминание о прошлом, обо всем, чем она обязана Роберту и чем ему обязан Гарри. Правда, Гарри, ослепленный предубеждением, этого не признавал, что служило источником постоянных разногласий в первое, несчастливое, время их семейной жизни. Однако Миртль всегда верила, что Мендвилл неоднократно защищал Гарри и что именно благодаря влиянию кузена на лорда Уильяма Гарри получил отсрочку, позволившую ему уехать из Чарлстона после дела Фезерстона.

– Что же мне делать? Будь я уверена, что вы приехали не шпионить… Но я не могу. Здравый смысл подсказывает, что вы здесь как раз за этим; если я вас не выдам, то стану соучастницей.

– А если выдадите, то палачом, – грустно улыбнулся он. – Бедная Миртль! Я понимаю, для вас это трудный выбор. То есть, я надеюсь, что он трудный. Надеюсь, что вам нелегко погубить жизнь человека, который с готовностью пожертвует ею ради вас. – Тут Мендвилл сменил тон и заговорил серьезно и убедительно, словно с единственной и беспристрастной целью помочь ей разобраться. – Послушайте меня, Миртль. Вы говорите, я здесь, чтобы шпионить. Но какой в этом смысл? Что здесь можно разведать такого, что нам не известно? Какие я мог бы добыть сведения, способные повлиять на ход событий и на то, что скоро неизбежно случится?