Книги крови V—VI: Дети Вавилона - Клайв Баркер

— Ничего такого, о чем бы я сама не догадывалась.

— Ты знала?

— Может, и так. Должно быть, где-то в глубине души. Помнишь наш первый разговор?

Он что-то утвердительно промычал.

— Все, что ты говорил о Смерти. Так самовлюбленно.

Внезапно он осклабился, обнажив еще больше костей.

— Да, — сказал он. — Так что же ты думаешь обо мне?

— Я уже тогда что-то поняла. Не знала только, откуда это. Не знала, что принесет будущее.

— И что же оно принесло? — спросил он вкрадчиво.

Она пожала плечами.

— Все это время меня ждала Смерть. Верно?

— О, конечно.

Кэвенаг был доволен взаимопониманием. Он подошел и дотронулся до ее щеки.

— Ты бесподобна, — сказал он.

— Не очень.

— Но ты так хладнокровна, так спокойно все переносишь.

— А чего бояться? — отозвалась она.

Он погладил ее по щеке. Ей казалось, что чехол его кожи вот-вот расползется, а мрамор глаз вывалится и разобьется вдребезги. Но для видимости он сохранял свой облик.

— Я хочу тебя, — сказал он.

— Да, — ответила она.

Конечно, это звучало в каждом его слове с самого начала, но она не сразу поняла. Всякая история любви в конечном счете есть история смерти, не о том ли твердят поэты? Почему такая правда хуже любой другой?

Им нельзя идти к нему домой, там может быть полиция, говорил он; ведь полицейские должны знать об их романе. К ней тоже, конечно, нельзя. Поэтому они сняли номер в небольшом отеле поблизости. Еще в тусклом лифте он стал гладить ее по волосам, а когда она отстранилась, положил ей руку на грудь.

Комната оказалась убогой, но огни с рождественской елки на улице немного украшали ее. Кэвенаг не сводил с Элейн глаз ни на секунду, как будто боялся, что из-за инцидента в лифте она может удрать и забиться в щель. Ему не стоило беспокоиться: она не придала этому значения. Его поцелуи были настойчивы, но не грубы; он раздевал ее несколько неумело (трогательный недостаток, подумала она), но нежно, ласково и торжественно.

Элейн удивилась тому, что он не знал о ее шраме: ей пришло в голову, что их близость началась еще на операционном столе, когда она дважды чуть не попала в руки Смерти и дважды хирурги отпугнули ее. Но, может быть, он не сентиментален и забыл об их первой встрече. Как бы то ни было, когда Элейн разделась, он выглядел разочарованным, и в какой-то момент ей показалось, что он готов от нее отказаться. Но это длилось недолго, и вскоре Кэвенаг уже гладил ее по животу и вдоль шрама.

— Он прекрасен, — сказал он.

Элейн была счастлива.

— Я чуть не умерла под анестезией.

— Это ерунда. — Он гладил ее тело и мял грудь. Это, казалось, возбуждало его, поскольку следующий вопрос он задал более вкрадчивым голосом: — Что они сказали тебе?

Теперь он гладил мягкую ямку между ключицами. За исключением стерильных рук хирурга, Элейн никто не трогал вот уже несколько месяцев, и от легких прикосновений по ее телу пробегала дрожь. Она так забылась в наслаждении, что не смогла ответить. Он снова спросил, лаская ее между ног:

— Что они сказали тебе?

Задыхаясь от нетерпения, она ответила:

— Они оставили мне телефон. Чтобы помочь в случае чего…

— Но ведь тебе не нужна помощь?

— Нет, — выдохнула она. — Зачем?

Элейн лишь смутно различала его улыбку, ей хотелось совсем закрыть глаза Его внешность не возбуждала, многое в его облике (например, абсурдный галстук-бабочка) казалось смешным Закрыв глаза, она могла забыть о таких мелочах, снять с него чехол и увидеть истинный облик. И тогда ее сознание уносилось далеко.

Кэвенаг вдруг отстранился, и Элейн открыла глаза. Он торопливо застегивал брюки. На улице слышались раздраженные голоса. Он резко повернул голову в сторону окна, его тело напряглось. Неожиданное беспокойство удивило ее.

— Все в порядке, — проговорила она.

Он подался вперед и положил руку ей на горло.

— Ни слова, — приказал он.

Она взглянула на его лицо, покрывающееся испариной. Разговоры на улице продолжались еще несколько минут: там расставались два полуночных игрока. Теперь он успокоился.

— Мне показалось, я слышал…

— Что?

— Что они назвали меня по имени.

— Ну кто это может быть? — Она пыталась его успокоить. — Никто не знает, что мы здесь.

Он отвел взгляд от окна. После внезапного страха вся его целеустремленность исчезла, лицо обрюзгло, и выглядел он довольно глупо.

— Они близко, — сказал он. — Но им никогда не найти меня.

— Близко?

— Они шли за тобой. — Он снова положил руки ей на грудь. — Они очень близко.

Элейн слышала, как в висках бьется пульс.

— Но я быстр, — бормотал он, — и невидим.

Его рука вновь скользнула к ее шраму и ниже.

— И всегда аккуратен, — добавил он.

Она прерывисто дышала.

— Уверен, они восхищаются мной. Как ты думаешь, они должны мной восхищаться? Тем, что я так точен?

Ей вспомнился хаос, царивший в склепе, непристойность и беспорядок.

— Не всегда… — промолвила она.

Он перестал ее гладить.

— Ах да, — сказал он. — Я никогда не проливаю кровь. Это мое правило. Никогда не проливаю кровь.

Она улыбнулась его похвальбе. Сейчас она расскажет ему — хотя он и так все знает — о своем посещении склепа и о том, что он там устроил.

— Иногда даже ты не в силах остановить кровь, — сказала она. — Но это тебе не в упрек.

Он вдруг задрожал.

— Что они сказали тебе? Какую ложь?

— Ничего, — ответила она, немного смущенная его реакцией. — Что они могут знать?

— Я профессионал. — Он снова дотронулся до ее лица.

Элейн вновь почувствовала его желание. Кэвенаг навалился на нее всем телом.

— Я не хочу, чтобы они лгали обо мне, — заявил он, — Не хочу. — Он поднял голову с ее груди и посмотрел ей в глаза: — Все, что я должен сделать, — это остановить барабанщика.

— Барабанщика?

— Я должен раз и навсегда остановить его.

Рождественские гирлянды с улицы окрашивали его лицо то красным, то зеленым, то желтым — неразбавленные цвета, как в детской коробке с красками.

— Я не хочу, чтобы обо мне лгали, — повторил он, — будто я проливаю кровь.

— Они ничего не говорили,— уверила она.

Он совсем отодвинул подушку и теперь раздвигал ноги Элейн. Его руки дрожали от возбуждения.

— Хочешь, покажу тебе, как чисто я работаю? Как легко я останавливаю барабанщика?

Не дав ей ответить, он крепко схватил ее за шею. Элейн не успела даже вскрикнуть. Большими пальцами он быстро нащупал дыхательное горло и с силой надавил. Она слышала, как барабанщик бьет все чаще и чаще у нее в ушах.