Обитель богов. Колыбель Ригведы и Авесты - Евгений Бажанов

Доение березы, еще раз подчеркну, известно только у росолан-россов. Традиция знаема нами и по Ригведе, что лишний раз удостоверяет мысль о том, что колыбель Ригведы – здесь, на реке Рась, на Самаре, на Соке.

«Обладающее собственной хвалой лесное дерево

Чудесно доящееся среди молитв…» (РВ, IX, 12-7) – данные строки веды, написанные в III тыс. до н. э., полностью относятся к русской традиции, к березе, дереву северному, «доящемуся среди молитв».

Пока есть Россия, россы и березы, то и пребудет «сок, полностью побеждающий, необоримый». Живет традиция сквозь тысячелетия и жива будет.

Квас

Священный напиток квас моложе сока, моложе расы-млеко, моложе сомы, но тоже принадлежит к числу древнейших. Полагаю, что известен квас за несколько тысячелетий до нашей эры. И убеждает в этом анализ слова-имени. Квас имеет уменьшительно-ласкательную форму – квасок, где опять видим древнейший прием словообразователей: создание нового культового слова путем наложения двух – одного на другое. Квасок – это квас-сок, квашеный сок. В русской традиции получение священных напитков путем квашения. Позднее – с дальнейшей выгонкой напитка, с брожением…

Видимо, только раса и сок березы принимались в чистом виде. Однако в более поздние времена березовый сок для ритуальных целей выдерживался на солнце, осуривался до помутнения. При этом сок во вкусе теряет, но обретает «зримые» черты, вид млека. Не исключено, что именно в таком виде сок преподносился предкам и богам.

Со временем квас стал существенно отличаться от сока, хотя и сохранил в своем имени образ «сок».

Наши пращуры готовили квас по рецептам, дошедшим до наших дней. Не только моими сельскими прабабками, но и сей год домашний квас «ставится» по рецептам, которые были созданы до нашей эры. Первый письменный источник, упоминающий квас, известный автору, – «Лаврентьевская летопись», где квас засвидетельствован во времена князя Владимира под 996 годом. Однако корни слова ведут нас к истокам русского языка, к глубинам много древнее нашей эры.

Если тесто «затевали», то квас именно «ставили». Сухари ржаные (или белые – пшеничные, жженые для цвета) заливают кипятком (водой), добавляют мед (сахар), кладут кусочек кислого теста (дрожжей) и ставят кваситься на двое-трое суток.

В дедовской деревне дрожжевое тесто держали в горшке (позднее появились эмалированные бидончики), приспущенном в холодную колодезную воду. Вообще колодцы использовались как холодильники, где в ведрах, в горшках, спущенных на веревках, хранили молоко, масло, сметану, тесто…

Для придания особого вкуса в квас могли добавлять крошеные яблоки, а также вишню, клюкву, малину… В зависимости от добавки квас звали: яблочный, клюквенный… Самый любимый и распространенный все же хлебный квас, без ягодных добавок.

Квас – солнечный напиток. Осуриваться, то есть бродить, квас ставили на солнце. Само слово «осуриваться» ведет нас к древнейшим временам, предшествующим созданию Ригведы, к Сурии-солнцу, к россо-ариям, солнцепоклонникам.

В некоторых источниках встречаем образ Квасура, где квас и сура соединены в одно слово. В практике моих прадедов, помню, встречался родственный, но другой речевой оборот: сурный квас. И тут соединение суры и кваса в одном образе.

Сурный квас поминали многие исследователи, в том числе и Владимир Даль: «Суровец, сырой квас, не хлебный, а мучной», «Суровец – то же, ячный, пшеничный квас».

Ячный – «ячмень… самый северный колос». При взгляде на «яровое хлебное растение» встречаем народные приметы, которые ведут нас к древнейшей ведической культуре, к солуни: «Ячмень сеют, пока цветет калина», «Ячмень… сей в полнолуние». Еще ячмень называют «ярица» – словом, проистекающим еще из одного имени Солнца – Яро, от бога Яро.

Квас(ок), Сура, Яро собраны и зашифрованы в ритуальном напитке. Зашифрованы, полагаю, не по умыслу утаить, а как отражение стародавней жизни. Есть и топонимы, и села с названием Квасово, как место приготовления кваса.

Связь кваса с древними ритуалами поклонения Солнцу, Огню (богу Агни) видна и в народном поверье: избу, загоревшуюся от удара молнии, тушат молоком или квасом и только потом водой. Требовалось совершить обряд жертвоприношения Перуну, Громовержцу, огню (в Ригведе бог Агни, в современном русском языке пишем «огонь», но говорим «агонь», огни-агни). И в этом видно культовое значение кваса.

Сура

Раса, молоко, сок, квас – культовые безалкогольные напитки. Сюда же можно отнести и сому. В Ригведе сома часто называется «пьянящим». Однако отчасти согласимся со статьей-комментарием к Ригведе автора Т. Я. Елизаренковой: «Сома не был алкогольным (ферментации не происходило) и, наоборот, противопоставлялся профаническому алкогольному напитку под названием сура (sura), не вызывает сомнений. Суру в РВ недвусмысленно осуждают, ср., например, VII, 86, 6: «Не своя (была на то) воля, о Варуны. Это соблазн: хмельное питье (Sura), гнев, игральная кость, неразумие». «Природа опьянения Сомой была совершенно иной. Сома вызывал состояние блаженства, радостное просветление» (стр. 345–346).

Согласимся с тем, что сома в древности воспринимался как бодрящий, витаминный, живительный напиток, противоцинготное, противопростудное средство. А вот в дальнейшем, видимо, и сбраживался, о чем в Ригведе множество указаний. Но и попав в Индию, сома не был сколько-нибудь крепким хмельным напитком.

Что касается осуждения суры в Ригведе, то это просто предположение Т. Я. Елизаренковой, которая в опубликованный вариант Ригведы самостоятельно вписала слово (sura). В оригинале указанного стихотворения слова «сура» нет. Есть только предположение.

Сура, без сомнений, священный напиток. На территории России этому культовому питью посвящено много рек и урочищ, больше, чем какому-либо другому напитку. И это говорит само за себя. Именно Сура посвящена Сурие-Солнцу, один из самых сакраментальных напитков. И в «Слове о полку Игореве» отчетливо видно: «пьют суру во славу богов наших».

Т. Я. Елизаренкова отмечает: «Сура (sura) – алкогольный напиток, готовившийся из ячменя».

На взгляд автора, сура – это прежде всего медовый напиток, солнечный напиток. Пчелы – создания божии, и по представлениям древних россов в ульи носили «искры», солнца дар. Мед – это солнечный, божественный нектар.

Как потомок пчеловодов, бортников по наследству знаю, что медовуха – напиток из смеси меда, воды и хмеля – имеет особенность: ноги утяжеляет, а рассудок сохраняет. Даже буяны от медовухи спокойно засыпали. Таково свойство разбавленного и сброженного меда.

Полагаю, что и сура, приготовленная на меду, способствовала общению, а не буйству.

Возможно, в позднейшие времена суру стали готовить с применением хлеба, в том числе ячменя.

В известных мне селениях суру в ХХ веке уже не готовили. Есть описание не суры, но суряницы, напитка, видимо, близкого, судя по названию у слависта Юрия Миролюбова:

«Для изготовления этого напитка требовалось около килограмма высевок, которые варили на воде, затем сваренный настой пропускали через сито, и это действо называлось «сеять суряницу». Затем, сварив около ведра зеленой травы, ее тоже лили через сито, а на дно последнего клали овечью шерсть! Это мы подчеркиваем, так как ведийцы при изготовлении Сомы пропускали сок из травы Сома через шерсть. Процедив зеленый отвар, к нему прибавляли четверть по объему меду. К этому моменту жидкость была теплой, но не была горячей. В нее добавляли сухих ягод шиповника, вишен, терну, слив, груш, яблок и муки. Все оставляли стоять три дня, а после этого, добавив изюму, запускали дрожжами, для чего часть жидкости подогревали отдельно и, примешав ко всему, оставляли в деревянной кадке. Три-четыре дня все бродило. После первого брожения к сурянице добавлялась кружка молока и наливалась мерочка топленого масла. После двух недель сильного брожения, когда движение в жидкости останавливается, к ней прибавляют еще меду или сахару и делают небольшое количество заварного хмеля, которое и прибавляют. После второго брожения бочку закрывают «кружком», то есть вставляют глухое днище, и так оставляют выстояться с месяц. Через месяц днище выбивают и пробуют. Если суряница еще очень сладкая, ее заставляют снова побродить, а затем наливают в чистый бочонок, в который кладут дубовых деревяшек, лучше в зеленой коре» (Ю. Миролюбов. «Русский языческий фольклор», стр. 271).

И здесь имеем в основе напитка мед с добавлением зерна.

Мед вошел в русскую кухню, культуру множеством образов и послужил основой для многих родственных словообразований. Эту данность хорошо видно и в словаре В. И. Даля.

Священные напитки предназначены для одной главной цели – для жертвоприношения богам, и, видимо, потому можно встретить два имени в одном образе. Известен и суровец – «сырой квас, не хлебный, а мучной».

В. Даль поясняет: «сырой квас». Тут ошибка. Разве квас бывает сырой и несырой? Нет такого разделения. Квас и сура близки по рецепту, но главное – по предназначению, вот и соединены в образе сурный квас. Образ, идущий к суре. О том, что сура в глубокой древности была безалкогольным напитком, и говорит ее соединение с квасом.