Колдунья - Джейн Фэйзер

Джудит села на стул и рассмеялась:

— Маркус сказал, что вы очень занятная, но, думаю, он даже не представляет, насколько вы забавны.

— Маркус? — Хлоя, стоявшая на коленях у маленького столика, оглянулась через плечо.

— Мой муж, лорд Кэррингтон. Вы с ним познакомились на днях.

— О да, он был так любезен, что одолжил мне свой хлыст. — Хлоя встала на четвереньки, заглядывая под стол. — Ну, вылезай же, глупое животное. Я только хочу перевязать рану.

В этот момент через открытую входную дверь в холл вошел Хьюго. Данте бурно приветствовал его, и Хьюго не сразу заметил гостью, сидевшую на стуле у стены. Его внимание немедленно привлекла Хлоя, по-прежнему стоявшая в смешной позе у столика.

— Чем это ты занимаешься? — Он легонько хлопнул рукояткой хлыста по прелестной попке.

— Ой! — Хлоя поспешно встала. — Я надеялась, что успею поймать Демосфена до твоего возвращения. Данте прыгнул на него, когда я готовила примочку для раны, и началось черт знает что!

— Что началось?

— Ну, ты сам можешь догадаться. О, это леди Кэррингтон. Она приехала с визитом.

— Кажется, я выбрала не совсем удобный момент, сэр Хьюго, — сказала Джудит.

— Леди Кэррингтон. — Он, как и подобает, склонился над ее рукой, но глаза его сверкнули при виде смешинок в золотисто-карих очах гостьи. — Иногда я сомневаюсь, что такие моменты вообще бывают в этом цирке. Позвольте предложить вам бокал хереса, чтобы подкрепить ваши пострадавшие нервы. — Он жестом указал в сторону библиотеки и бросил через плечо: — Хлоя, убери отсюда это дикое животное, и если я еще хоть раз увижу его в доме, вам обоим несдобровать.

Хлоя подождала, пока они скрылись в библиотеке, и пробормотала цветистую фразу из репертуара Фальстафа.

Прошло двадцать минут, прежде чем девушка смогла присоединиться к своему опекуну и его гостье в библиотеке. Леди Кэррингтон и Хьюго смеялись, когда она вошла, и, похоже, между ними уже установились прекрасные отношения. Это почему-то огорчило Хлою. Она посмотрела на гостью повнимательнее: это была полная жизни, прекрасная молодая женщина лет двадцати пяти, излучавшая уверенность в себе и беседовавшая с Хьюго так, как будто они были знакомы всю жизнь.

Хлоя все еще сердилась на Хьюго за то, что он отчитал ее, и сейчас чувствовала себя неловко, как будто была ребенком, вторгшимся внезапно вмир взрослых.

— Можно и мне немного хереса?

— Разумеется, девочка. — Хьюго налил вина ей и вновь наполнил бокал леди Кэррингтон. — А гдезверь?

— На конюшне. Я должна извиниться, леди Кэррингтон, за то, что не встретила вас, как подобает.

— О, не извиняйтесь, — ответила Джудит, засмеявшись. — Убежавший медведь более чем оправдывает вас.

— А где твоя компаньонка? — спросил Хьюго у Хлои и пояснил Джудит: — Кузина моей покойной матери, леди Смолвуд, живет с нами в качестве дуэньи Хлои.

— Она лежит на кровати с нюхательной солью, — сказала Хлоя, и в ее глазах внезапно появились озорные огоньки. — Боюсь, Фальстаф вновь огорчил ее.

Джудит потребовала объяснить происхождение этого персонажа, и вскоре попрощалась, все еще смеясь.

— В четверг я устраиваю вечер, — сказала она. — Буду ждать вас обоих… и, конечно, леди Смолвуд.

Тем же вечером, переодеваясь к обеду, Джудит сказала своему мужу:

— Ты прав насчет Харриет, Маркус. Хлоя Грэшем приведет ее в полное недоумение. А вот Себастьяну она очень понравится. Конечно, она удивительно красива, но больше всего в ней привлекает это ее озорство. Она совершенно лишена притворства: думаю, она даже не подозревает, как она прекрасна. Я намерена сделать ее звездой сезона. Как ты полагаешь, мне это удастся?

— А как же может быть иначе, если за дело возьмешься ты. — Маркус взял изумрудное ожерелье у прислуги и сам застегнул его на тонкой и изящной шее жены. — С состоянием в восемьдесят тысяч фунтов, лицом и фигурой, как у Прекрасной Елены Троянской, ей необходимо лишь достойное покровительство.

— Значит, оно у нее будет. Ей понадобится поручительство для посещения Олмака, так что я представлю ее в четверг Салли Джерси. Она такая добродушная, что не станет осуждать необычные манеры Хлои, а вот принцесса Эстаргази могла бы и придраться к ним.

— Мне все-таки непонятно, почему ее опекуном стал Хьюго Латтимер, а не Джаспер Грэшем. Ты заметила что-нибудь особенное в их поведении?

— Только то, что она может вить из него веревки, — сказала Джудит, — хотя он и пытается изображать разгневанного опекуна.

— Занятно.

— Чрезвычайно. Там еще живет некая леди Смолвуд в качестве компаньонки. Кузина его покойной матери.

Маркус кивнул.

— Мать Латтимера была из рода Бошамп. Безупречная родословная. Леди Смолвуд подходит по всем статьям… Хотя, насколько я помню, она не очень умна.

— А когда это имело значение в свете? — спросила Джудит.

Маркус рассмеялся.

— Никогда. И возможно, именно это больше всего устраивает Хьюго и его необычную подопечную.

— Да уж, дом у него действительно необычный.

— Занятно, — вновь сказал Маркус.

— Чрезвычайно, — согласилась Джудит.

Глава 18

Взгляд девушки был устремлен на затененный сводчатый потолок. Она смутно ощущала своей обнаженной грудью тепло, исходившее от пламени свечей. Она лежала на возвышении в центре часовни, и тело ее освещали алтарные свечи.

Над ней навис человек в маске, и, слабо протестуя, она повернула голову в сторону, когда к ее губам кто-то поднес бокал.

— Не глупи, — резко сказал мужчина. Он приподнял ее голову и прижал бокал к ее губам.

Девушка приоткрыла губы и отпила жидкость с сильным запахом. Она снова откинулась на белую подушку. Сознание ее затуманилось, теплая истома разлилась по телу. Она потеряла ощущение времени и не могла бы определить, как долго пролежала обнаженной в полной теней пещере. Она не помнила, сколько раз ее заставляли пить эту резко пахнувшую жидкость. Она только смутно помнила, как перешел из рук в руки мешочек с золотом в домике ее дяди… Это было давно… очень давно. Ее дядя положил деньги в карман, и черная маска увела ее.

Она почувствовала чье-то прикосновение — это было приятное ласковое поглаживание, и услышала свой собственный стон. Несмотря на полусонное состояние, что-то подсказывало ей, что напиток, который ей давали, и вызвал это странное чувство возбуждения. Она не сопротивлялась, когда кто-то раздвинул ее бедра — сейчас она парила в чудном мире затененных фигур и неясных ощущений. Резкая боль, сопровождавшая проникновение в ее тело, была частью прекрасного сна, а ритмичные движения внутри нее, казалось, не имели к ней никакого отношения, но в то же время были ей приятны.