Риша решает! - Алекс Хилл

Глава 15

POV: Стас

Стою перед дверью в танцевальный зал и все никак не решаюсь войти, хоть и опоздал уже минут на пять. Из щели виден свет, но внутри так тихо. А что, если Риша не пришла? Что, если глупое письмо только усугубило ситуацию? Живот крутит, голова немного гудит из-за затянувшегося похмелья. Нам с Владом нельзя пить, но это не самая большая цена за перемирие, которая могла бы быть.

Делаю пару глубоких вдохов и выдохов, успокаивая себя тем, что в любом случае у меня уже есть план «Б». Наконец собираюсь с силами и открываю дверь. Переступаю порог, губы расплываются в улыбке. Риша сидит на моем черном коврике в позе бабочки, положив на колени утяжелители, и смотрит в телефон. Ее волосы сегодня удивительно прямые и гладкие, а вместо ужасной зеленой футболки белая майка. Тело расслабляется, даже дышать становится легче. Она здесь. Еще не все потеряно.

– Привет, – говорю я, не сумев спрятать радостные нотки в голосе.

– Привет, – равнодушно бросает Риша.

Все еще злится. Так и знал, что расслабляться рано.

– Риша, я…

– Давай уже начнем тренировку. – Она поднимается и выходит вперед, все еще избегая прямого взгляда. – У меня сегодня вечером еще дела.

– Важные?

– Личные. Те, которые тебя никак не касаются.

Словесный щелбан прилетает точно в цель, даже в ушах звенит. Я сам провел эту черту, бросив пару необдуманных фраз. Нужно срочно исправляться.

– Прости, что сорвался на тебя в тот раз.

– Ерунда, – отмахивается Риша. – Ты был прав. Я полезла не в свое дело.

Ее показательная отстраненность раздражает. Снимаю кроссовки и неспешно направляюсь к Рише, которая смотрит куда угодно, но только не на меня. Останавливаюсь у ее правого плеча, Риша сглатывает и продолжает сверлить взглядом пустоту.

– Это ты была права, – приглушенно признаюсь я, борясь с внутренним протестом. Сказать о том, что Влад свободен, это как выстрелить на линии старта, но я должен это сделать. Так будет честно. – Влад и Леся не встречаются. Я действительно ничего не знал о жизни своего брата. Зато теперь благодаря тебе мы во всем разобрались.

– Рада за вас.

– Риша… – расстроенно вздыхаю я.

– А-а? – отзывается она мне в тон.

– Давай мириться?

– Мы и не ссорились.

Наклоняюсь, заглядывая ей в лицо, и она поднимает глаза, впиваясь в мои. Дурное желание чмокнуть Ришу в нос, щеку или губы зреет и растет, вибрируя в отголосках сердечных ударов. Она ведь прибьет меня, хорошо хоть мысли читать не умеет, иначе лежал бы я уже в травматологии.

– Точно? – спрашиваю я.

Проходит секунда. Две. Тяжесть стекает по плечам и рукам. Уголки губ Риши вдруг легонько приподнимаются, и она отвечает:

– Точно.

С облегчением выдыхаю и подступаю еще чуть ближе.

– Тогда… примирительные обнимашки? Илюша завещал.

– Иди в пень! – усмехается Риша и бьет меня по животу тыльной стороной ладони. – Мы начнем сегодня или так и будем сопли размазывать?

Широко улыбаюсь и выпрямляю спину. Если Риша Мариновна дерется, значит, контакт есть. Замечаю, что за окнами снова пошел снег. Весь вчерашний день, который я провел в постели, обливаясь холодным потом из-за интоксикации, мысли кружили возле одной фразы Влада. Мы ведь с ним и правда никогда толком не ухаживали за девчонками. Все случалось само собой. Знакомство, пара поцелуев, иногда ночь и все. На отношения не было ни времени, ни сил, а для любовных страданий у нас была Леся. Быстро взвешиваю все за и против, кое-что придумав, и бурлящее воодушевление неожиданно придает бодрости. Да я просто гений. Это будет идеальное совмещение приятного с полезным.

– Одевайся, – обращаюсь я к Рише.

– Обычно ты кричишь «раздевайся». Что-то новенькое.

– У нас сегодня будет особая репетиция. На улице.

– На улице? Попрошайничать пойдем?

– Давай ты по пути понудишь, ладно?

– Но…

– Ты обещала меня слушаться. Шреддера помнишь?

Риша цокает языком и топает в раздевалку, плотно закрыв за собой дверь. Не уверен, что все получится, как надо, но Влад был прав еще кое в чем. Нужно с чего-то начинать.

Крепко держу за рукав куртки Ришу Мариновну и буксирую ее по узкой парковой дорожке, посыпанной песком больше для галочки, чем для безопасности пешеходов. Детская площадка остается позади, как и яркие аттракционы, кабинки которых укутаны в прозрачные чехлы. Еще пара поворотов, визг малышни почти не слышен, как и шум автомобилей. Высокие ели стоят неподвижно, удерживая на ветвях горсти снега, вокруг полное безветрие и спокойствие.

– Куда ты меня тащишь, а, изверг? Здесь же холодина! Снега по колено!

Ну да, со спокойствием я погорячился.

– Будешь ныть, выкину тебя в сугроб.

– Угадай, сколько секунд тебе осталось жить после этого заявления?

Что за девчонка, а? Угроза на угрозе. Интересно, она когда-нибудь устает?

Старая часть парка предстает перед нами во всей красе. Здесь почти нет скамеек, только заброшенная трансформаторная будка и летняя сцена с дырявым козырьком и полуразрушенной задней стенкой. Вечернее небо уже давно поглотило солнце, но несколько фонарей, склонивших головы, дают достаточно света, в котором можно разглядеть мелкие снежинки, медленно скользящие в воздухе. Осматриваю идеально белое и ровное полотно, накрывшее пол сцены и площадку перед ней. То, что нужно.

– Вот мы и пришли, – радостно объявляю я.

– Супер, – саркастично бурчит Риша. – И что дальше?

– Залезай на сцену.

Она смотрит на меня как на душевнобольного и уже было дергается, чтобы уйти, но я успеваю схватить ее за плечи. Опускаю подбородок, Риша недовольно кривит губы.

– Ты до сих пор злишься?

– Может быть, – уклончиво отвечает она.

– Хочешь еще извинений?

– Желательно с валянием в ногах и слезной мольбой.

– Кто бы сомневался, – усмехаюсь я. – Риша…

– Это шутка. Тебе не за что извиняться. Ты, конечно, мухомор, но и я та еще поганка. Оба хороши. Проехали.

– Нет, мы затормозили, а я хочу… – С осторожностью подбираю слова, язык отчего-то становится таким неповоротливым. Напрягаю пальцы и притягиваю Ришу к себе. – Хочу, чтобы мы стали ближе.

Она упирается ладонями мне в грудь, сопротивляясь, но как-то не слишком убедительно.

– Куда уж еще ближе?

– Есть куда, – произношу сквозь улыбку. – Мы плохо друг друга знаем.

– Совсем не знаем, – поправляет она.

– Как насчет того, чтобы это исправить?

Риша смотрит на меня исподлобья, снежинки оседают на ее волосах и ресницах, и у меня перехватывает дыхание.

– Ладно, – резко отвечает она, но взгляд до мурашек теплый.

А ухаживания прям сильно нужны? Правда? Гоню непрошеные мысли, сплетающиеся со сценами из снов, и отпускаю Ришу от себя, а себя – от греха подальше.

– Поднимайся на сцену, – говорю