Охота за темным эликсиром. Похитители кофе - Том Хилленбранд

Что могло от него понадобиться начальнику полиции? Полиньяк поднялся и, не говоря ни слова, последовал за кучером.

Напротив кафе стояла закрытая карета без герба на двери. Мушкетер забрался внутрь. В обитом желтым бархатом салоне сидел Ла-Рейни. Это был высокий человек с пухлыми губами и проницательными глазами. Взгляд у него был отеческий, и можно было подумать, что это человек исключительной доброты и приязненности. Полиньяк молча сел напротив генерал-лейтенанта и принялся ждать.

– Капитан, – с улыбкой произнес Ла-Рейни, – с каких это пор вы стали завсегдатаем кофеен? Разве это занятие не для франтов?

– Вам следует при случае попробовать это, месье.

– О! Вы относите меня к франтам?

Полиньяк пожал плечами:

– Теперь даже вы красивее меня, хоть и не намного.

Ла-Рейни вгляделся в изуродованное лицо Полиньяка:

– Да уж, этот инсургент вас знатно отделал.

Мушкетер снова пожал плечами.

– На такой риск идет всякий солдат. – Он поглядел на начальника полиции. – Так бывает с теми, кто воюет в поле и марает руки.

– Довольно подробностей, Полиньяк. У меня есть для вас кое-что.

– Ах вот как?

– От месье Балуза.

Полиньяк стиснул зубы. Значит, Балуз что-то нашел. Но почему библиотекарь не принес ему результаты расследования сам или не послал за ним? Как прознала о деле эта крыса? Судя по всему, Ла-Рейни прочел все это по его лицу. Что ж, это впечатляло, особенно с учетом того факта, что как такового лица у Полиньяка не осталось.

– Вы спрашиваете себя, какое я имею к этому отношение. Что ж, как вам известно, кроме прочего, я отвечаю за выдачу королевских лицензий парижским типографиям и за ограничение распространения крамольных трудов. Поэтому я часто беседую с Балузом. А он, как вы наверняка успели заметить, весьма болтливый старик.

Вообще-то Балуз произвел на Полиньяка впечатление скорее весьма скромного человека. Иначе он вряд ли на протяжении многих десятилетий сумел бы оставаться архивариусом самого важного министра Франции, человека, хранившего тайны и информацию ревнивее всякого. Скорее всего, Ла-Рейни следил за библиотекарем. Или в ходе поисков информации Балуз наткнулся на что-то, о чем просто обязан был доложить Ла-Рейни: не по долгу службы, а просто из страха. В конце концов, генерал-лейтенант занимался в том числе lettre de cachet, с помощью которых можно было бросить любого в Бастилию без суда и следствия. Ла-Рейни вынул из кармана сложенную вдвое бумагу и протянул ее Полиньяку. Развернув лист, он прочел:

Многоуважаемый капитан!

Благодарю за проявленное к старику терпение и прошу прощения, что поиски в архивах затянулись дольше, чем я изначально предполагал. Зато я могу предоставить две зацепки, которые могут помочь вам в поисках.

Начнем с этого еврея. Прочитав все документы, имеющие отношение к левантийской торговле, могу сообщить вам, что действительно существовали люди по фамилии Кордоверо, работавшие посредниками у турок. Я нашел две записи. Одна, датированная 1660 годом, об Ицхаке Кордоверо, а вторая – за 1670 год, о Давиде Кордоверо. Последнего описывали как «опытного старика, крепкого орешка, не всегда честного». Если вышеназванный человек – корреспондент вашего англичанина, то сейчас он должен быть уже очень старым. Это может объяснить и тот факт, что в недавних отчетах наших торговцев он больше не появлялся. Оба упомянутых посредника работали в Смирне, которая, как вам известно, является одним из важнейших османских портов левантийской торговли. Так что поиски могут привести вас в Эгейское море.

Кроме того, я обнаружил еще одну зацепку, однако насчет нее ничего писать вам не буду, поскольку наш общий знакомый, месье Ла-Рейни, любезно согласился передать вам эту информацию лично.

Ваш покорный слуга

Сложив письмо, Полиньяк убрал его во внутренний карман, а затем поглядел на Ла-Рейни.

– А вторая зацепка?

– Месье Балуз пытался разузнать побольше об этом Овидайе Челоне, и небезуспешно. Он выяснил, что этот англичанин интересуется натурфилософией. А еще – фальшивомонетничеством.

Полиньяк слабо улыбнулся:

– Все это мне уже известно, месье.

– А знаете ли вы, что в одном из выпусков «Nouvelles de la République des Lettres» он опубликовал сочинение?

– О фальшивомонетничестве?

– Очень оригинально, капитан. И даже почти правильно. О бумажных деньгах.

Ла-Рейни опустил руку на сиденье рядом с собой. Там лежала книга в карамельном переплете, на корешке ее значилось золотыми буквами «REPUB DES LETTR», а также «1688 г.». Начальник полиции протянул ее мушкетеру:

– Собрание трудов за прошлый год. Вас заинтересует апрель.

Полиньяк принялся листать. Среди литературной критики и эссе о погодных феноменах он обнаружил сочинение Челона.

– «Предложение использовать векселя, сходные с теми, которые используют амстердамские коммерсанты вместо благородных металлов, в качестве панацеи от бедственного положения и нехватки денег, а также для развития торговли, нижайше подготовленное Овидайей Челоном, эсквайром», – пробормотал он.

– Этот текст представляет собой сокращенное и переработанное издание трактата, изданного Челоном, по сведениям Балуза, в 1683 или 1684 году в Лондоне, – произнес Ла-Рейни.

– Фальшивомонетчик предлагает использовать больше бумажных денег – наверное, потому, что их легче подделывать. Довольно дерзко, не спорю. Но как это может помочь мне?

– А вы не слишком быстро схватываете, капитан. Может быть, залп из мушкетона разрушил не только внешнюю сторону вашего черепа, но и его содержимое?

Полиньяк стиснул зубы. Ужасно хотелось вонзить Ла-Рейни шпагу в живот прямо здесь и сейчас. Мало было вещей, которые ему хотелось бы сделать больше. Возможно, разве что, проделать то же самое с Овидайей Челоном.

– Скажите же мне, – выдавил из себя мушкетер.

– Балуз искал Челона в тех местах, где, по вашей информации или информации Россиньоля, он бывал в последнее время: в Лондоне, Амстердаме и Роттердаме. А в Роттердаме живет Пьер Бейль. Это тот самый гугенот, который издает безбожные «Nouvelles» и печатает скандальные памфлеты.

Полиньяк догадывался, к чему клонит Ла-Рейни и почему пришел сюда.

– Вы хотите сказать, что Челон знаком с Бейлем и ездил к нему.

– То обстоятельство, что немногим позже в журнале Бейля появилось это несколько необычное сочинение, указывает именно на это.

– А если это так?

Ла-Рейни сложил вместе пальцы обеих рук.

– Бейль – человек влиятельный. Даже во Франции у него еще остались друзья, несмотря на то что он исповедует эту мнимую реформированную религию. Всего несколько недель назад мои люди накрыли типографию неподалеку от Люксембурга, где печатали один из его трудов: «Чем на самом деле является католическая Франция в правление Людовика Великого». Мы сожгли все напечатанные экземпляры. Не то чтобы об этого был особый толк. Эта пачкотня попадает во Францию ящиками через Геную и Амстердам.