«Неотложка» вселенского масштаба - Анна Агатова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что? — я подняла голову от подушки, не открывая глаза. — Что нашла?
— Я нашла, как помочь Шакруху!
— Рассказывай, — я поплелась в ванную, подсматривая дорогу только одним глазом — второй отказывался открываться без умывания.
И пока я взбадривалась контрастным душем, слушала и смотрела всё то, что показывала мне Всёля. В одном из миров, где развитие шло быстрее, чем в остальных, учёные работали над клонированием — выведением новых особей не обычным путём, а выращиваем из клеток другой особи. Мелькали картинки, текст, формулы, опять картинки и текст.
— Подожди, — остановила я этот поток сведений, вытираясь пушистым белым полотенцем. — Я хочу подробнее посмотреть, хочу вникнуть. Тут парой роликов не обойтись – дело, как я понимаю, очень сложное, а мне нужно осмотреть пациентов.
Я взглянула на хроно, что светился над дверью комнаты.
— Как там они?
— Всё хорошо.
— Это хо-ро-шо, — протянула, направляясь к молодому князю, которому вчера досталось больше всех.
Он спал. На покрывале вдоль его туловища вытянулся Шакрух. Зверь бдительно приоткрыл один глаз, увидел меня, дернул ушами – узнал, и снова задремал. А Машэ так и сидела в его комнате. Вернее, тоже спала — свернулась, словно котёнок, в кресле, рядом с кроватью, в руках – плетёнка.
Я наклонилась над её работой. Необычная. Она всегда делала круглые коврики чуть больше моей ладони, а здесь было что-то большое, сложное, очень узорчатое, с чудными вставками из коры, камешков и перьев. И совсем, совсем не круглое.
— Отлично! – довольно прогудела Вселенная. И если бы можно было её увидеть, то, уверена, она бы улыбалась. – Ты видишь, какой узор непростой, да? Ай да Машенька, ай да умница!
— Всёля, объясни наконец, что она плетёт? Что это за плетёнки такие?
— Она же Великая Мать.
— Да, и что?
— Она сплетает судьбы, выплетает их тем, кому нужно. Как сделала бы это мать своему ребёнку. Лике вот сплела, и её Валентину.
— Но ведь она плела и тогда, когда никого на станции не было, — я вспомнила бесконечные маленькие коврики, которые Машэ приносила в столовую и там забывала. Или специально оставляла?.. Поди теперь разберись.
— Не нужно видеть того, чью судьбу выплетаешь, — звучал у меня в голове ласковый голос. – Она и сама не знала кому. А у меня появлялись такие замечательные островки сплетенных судеб!.. Это очень хорошо.
— Почему?
— Потому, Ольга. Они, понимаешь, укрепляют мою ткань, ткань Мироздания. А для меня это очень важно.
— А эта, сегодняшняя, кому?
– Этому князю!
Я только хмыкнула, и Машэ отреагировав то ли на моё хмыканье, то ли на движение, встрепенулась и подняла голову, хватаясь за арбалет, стоявший у кресла.
Я улыбнулась.
— Всё хорошо, Машенька. Разве кто-то покушался на князя? – кивнула головой на спящего и остановила взгляд на оружии.
Она засмущалась и отвернулась.
— Нет. Просто…
— Для пущей безопасности, я поняла, — кивнула.
Она подняла на меня глаз и закивала благодарно – верно угадала. Я вгляделась в её лицо. Что такое? Глаза опухшие, совсем не видно их в складках век. Недоспала?
— Как дела у нашего князя? — спросила тихо.
Она перевела взгляд на спящего, погладила его перевязанную руку, будто жалела, и снова обернулась ко мне. В глазах стояли слёзы.
— Спал. Просыпался, просил пить. Машэ смачивать ему губы, пить не давала. Меняла стекляшки, — указала на пустые флаконы на столике у кровати.
Редкие слезинки медленно катились по щекам, крупные губы чуть подрагивали, на лбу наметилась горькая морщинка.
— Почему же ты плачешь? – я удивилась и даже присела перед ней.
Она зажмурилась, скривилась, сжала губы, а потом резко вдохнула, распахнула глаза:
— Князь поправится?
— Да, — я погладила её по шелковым чёрным волосам, сияющим в свете неяркой настольной лампы. Думала её утешить, а получилось наоборот: девчонка сморщилась, как маленький ребёнок, у которого безвозвратно испортилась любимая кукла, и слёзы потекли быстро-быстро, ручьями.
— Машэ, Машэ! Что такое? – я встревожилась.
— Он видел меня с волосами! – И она тоненько-тоненько заплакала. — Он уйдёт! А Машэ так и останется... Зачем не убрала их?..
И так горько она это сказала, что от неожиданности я села на пол.
— Всёля? – спросила требовательно. – Что это такое?
— Он ей понравился, а по обычаям её народа если мужчина уже видел девушку, и она была с волосами, то замуж уже не возьмёт.
Я только выдохнула, широко открыв глаза. Как же я была слепа! Девочка так долго живёт со мной рядом, а я только сейчас поняла, что впитанные с детства законы общества, в котором она жила и росла, никуда не делись, они остались в её голове.
Я встала и обняла свою маленькую акробатку за худенькие плечи, погладила по голове, поцеловала в макушку. Спросила:
— Всёля, что будем делать?
— Разузнаем о князе и его мире побольше, а потом будем решать что делать.
Хриплый голос раздался в комнате неожиданно.
— Здравствуйте, госпожа Ольга, — это проснулся князь.
Я привстала, кивнула.
— Здравствуйте, ваше сиятельство.
Он сморщился:
— Можно просто Вольдемар.
— В таком случае, я – Ольга.
Я вытерла слёзы Машэ, одними губами сказала: «Не плачь, всё наладится» и показала глазами вверх. Мол, с нами же Вселенная, нам ли бояться?
И пересела на краешек кровати пациента.
– Откуда вы знаете, как меня зовут?
Он глянул на меня из-под приподнявшейся брови, коротко улыбнулся уголком рта, прикрыл на мгновенье глаза, показывая, что принял предложение говорить дружески, без официоза, и сказал:
— Ваша помощница рассказала мне, что вы спасли меня.
Я глянула на зардевшуюся смущенную Машэ. А потом застыла от удивления: она рассказала?
— Вы её понимаете?! – выдохнула потрясённо.
Обернулась к девчонке:
— Машэ?! Как ты разговаривала с господином Вольдемаром?!
Она потупилась, посмотрела на свои пальцы, что разглаживали подол балахона, которые она так любила. Пожала плечами.
— Не знать. Слова понятные, запомнить.
И опять пожала плечами. Я только захлопала глазами – как? Как
