Полукровка - Даниэль Зеа Рэй

— Я могу подтвердить ее слова, потому как вместе с ней и ее кузиной Назефри этих существ видели я и мой брат Камилли.

Зал замолчал. Свет ослепил его, отрезав от окружающего мира и принуждая сконцентрироваться на собственных словах.

— Означает ли это, что Доннара так же утверждает о возможном существовании неизвестной расы, которая похожа на олманцев, говорит с ними на одном языке, но, в то же время, не является представителями их рода? Расы, которая враждебно настроена по отношению к этой планете и может быть причастна к событиям, обсуждаемым на этом собрании?

— Да! — громко ответил Урджин и в гневе стукнул кулаком по столу.

Она опять победила, будь она проклята…

Глава 29

Как же он ненавидел ее. Он хотел встретиться с ней лицом к лицу, чтобы взглянуть в глаза этому мерзкому существу, превратившему его собственную жизнь в ад. Он едва ли дождался окончания заседания, и как только делегаты поднялись со своих мест, придя к обоюдному решению о сотрудничестве в расследовании неизвестных происшествий, Урджин кинулся за ней в след.

Но она была быстрее. Проскочив в толпе, она затерялась в одном из коридоров своей резиденции, оставив его ни с чем.

— Тебе не следует ее искать.

Урджин обернулся на голос и встретился взглядом с холодными синими глазами, принадлежащими Зафиру.

— Ты, — выдавил он из себя и его руки сжались в кулаки.

— Я, Урджин. И если ты думаешь, что сможешь меня ударить, знай, что я в любом случае сильнее.

— Ублюдок! — закричал Урджин и попытался нанести Зафиру сокрушающий удар в челюсть, но вдруг замер на полпути.

Его руку что-то сковало в пространстве, и он не мог пошевелить даже пальцем.

— Это называется энергетический блок, Урджин. Так же, я могу парализовать все твое тело.

— Чего тебе надо?

— Не смей приближаться к ней. И передай своему кузену, что я не давал своей сестре разрешения выходить замуж за одного из доннарийских ублюдков.

— Сам скажи об этом Камилли. Или боишься, что доннариец выбьет из тебя всю спесь?

Зафир громко расхохотался.

— Насколько же ты глуп, Урджин! Все, что ты принес вместе с собой на эту планету — это горечь и разочарование. Они обе находятся под моей защитой. И последнее слово останется за мной, запомни это.

— Твое право так думать. Однако, спроси у Эсты о том, как она стонала, когда исполняла свой супружеский долг в постели со мной. Может быть, ей наплевать на то, что ты думаешь?

Зафир в гневе поднял руку, но оклик Науба заставил его остановиться.

— Зафир, Урджин? Что здесь происходит?

Науб вместе со Стефаном подошли к ним.

— Ничего, дядя. Мы немного поговорили с Наследником, и теперь я могу идти.

Зафир быстро кивнул Императору и удалился.

— Вы изначально все это планировали? — не без злобы в голосе спросил Урджин.

— Я знал, но планировать ничего не пытался. Эста только сегодня рассказала мне, что ты все знаешь.

— Где она?

— Это не важно. Когда-то я говорил тебе о том, что она не останется на Олмании, если ваш брак потерпит крах. Она верна своим традициям.

— И она даже не удосужилась встретиться со мной лицом к лицу? — взревел Урджин.

— О чем ей с тобой разговаривать?

От такой наглости Урджин потерял дар речи. Он стоял и смотрел на человека, который обманул его точно так же, как и его жена, и при этом делал вид, что ничего особенного не произошло!

— Вы издеваетесь надо мной?

— Нет. Я благодарен тебе за то, что ты исполнил свой долг и сказал правду.

— Долг? Я еще был Вам что-то должен?

— Нет, — подал голос Стефан. — Нам ты не был должен ничего. Только своей совести, Урджин, и я очень рад, что она у тебя, как оказалось, все еще есть…

Науб, едва кивнув головой в знак того, что разговор окончен, удалился прочь. Стефан еще несколько минут смотрел на Урджина.

— Ты еще что-нибудь хочешь мне сказать?

— Нет, Урджин. Нам не о чем говорить, — с этими словами и он пошел прочь.

— Теперь ты понял, с кем имел дело? — из-за спины спросил его отец.

Урджин несколько минут молчал, будто переваривая все, что произошло, а затем спокойно ответил:

— Нам пора улетать домой.

— Как скажешь, Урджин. Здесь нам действительно больше нечего делать.

С того момента время для Урджина остановилось. Все его надежды и стремления были погребены под обломками его собственной гордости, которую она растоптала в один момент. Лежа на своей кровати в каюте корабля, он закрывал глаза, в надежде уснуть и забыться, провалившись во тьму беспамятства, но Эста приходила к нему и во сне, такая хрупкая, беззащитная и нежная, и сводила его с ума. Она издевалась над ним, целуя в губы и отдаваясь во власть его рук с такой преданностью и желанием, что он на мгновение забывал о том, что это ее игра и признавался ей в любви. Он надеялся, что это изменит что-нибудь. Что она услышит его и скажет, что то же любит его и никогда не оставит одного. Но как бы громко он не кричал о своих чувствах, она все равно не слышала. И продолжала делать все то, что ей так легко удавалось, разрывая его сущность на множество осколков, мерцающих в грязи из ее предательства и безразличия. Он не хотел больше спать, но как бы ни старался держать уставшие веки над воспаленными глазами открытыми все оставшиеся дни перелета, они все равно закрывались, и его кошмар возвращался к нему вновь.

Он вернулся домой разбитый и уставший. У него едва хватило сил дотащить свое тело до кровати и лечь на нее, не раздеваясь.

— Если ты и дальше собираешься здесь лежать, я пожелаю тебе никогда ее не найти…

Урджин обернулся за голос матери, так и не веря, что это она стоит у его кровати.

— Я не звал тебя, мама. Уходи.

— Нет, ты звал. И она звала, только ей я не смогла помочь, а тебе могу.

— Что ты хочешь мне сказать, мама?

— Я ничего не буду говорить. Ты все увидишь сам. Если бы тебе хватило ума поговорить со мной перед вылетом, вопрос был бы уже решен. Но тебе не хватило. А я не могла отдать тебе это при отце.

Она протянула сыну маленький проектор.

— В тот день мои люди донесли мне, что твой отец приказал привести Эсту в комнату для допросов. Меня тайком провели в смотровую. Это за стеклом, ты знаешь. С собой я взяла камеру. То, что я увидела, было по истине ужасным. После всего того, что он с ней сделал, ее выкинули отсюда, как тряпку. Он даже не позволил ни мне, ни Сафелии попрощаться с ней. Я хочу, чтобы ты увидел то же, что и я. А потом делай, что хочешь.

Нигия покинула комнату сына так же бесшумно, как и вошла. Урджин несколько секунд смотрел на устройство в своей руке, пока не включил проектор.