Война и мир Михаила Тухачевского - Юлия Кантор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Штаб ЛВО с послереволюционного времени и доныне расположен в западном крыле Главного штаба, «обнимающего Дворцовую площадь». Для человека с художественным воображением, каким был Тухачевский, сама дорога от дома до службы представлялась путем историческим.
От дворца великого князя Михаила Николаевича, во флигеле которого размещалась квартира командующего округом, тоже Михаила Николаевича, — рукой подать. (На доме, где с 1928–го по 1931 год жил Тухачевский, сейчас мемориальная доска.) Он жил на Миллионной улице, в советское время носившей имя террориста Халтурина. Улица эта начинается от Марсова поля и упирается в Дворцовую площадь, в те годы — площадь Урицкого, убитого в восточном крыле Главного штаба, где размещался штаб Северной коммуны. Вход в штаб округа — с торца здания, с Невского, тогда — проспекта 25 Октября. Так и прошел Михаил Тухачевский с «марсовых полей» Первой мировой и Гражданской путь от гвардейского подпоручика до «красного маршала».
И в конце 1920–х годов, и теперь помещения, где работал командующий, — неизменны. Все окна выходят на Дворцовую площадь. Только в том кабинете, где сидел Ту хачевский, теперь принимают официальные делегации — там особенно красивые интерьеры. Сидя в зале с видом на Зимний дворец, на Александрийский столп — памятник победы над Наполеоном, трудно не задумываться об истории и своей роли в ней. В кабинете — вывезенные из Парижа после падения Бонапарта великолепные вазы… Он оказался в Главном Штабе, о котором грезил в 1917 году, когда гвардейцем был зачислен в Семеновский полк. Но теперь и Штаб, и сама реальность, и мечты были иными.
За десять лет сменилась эпоха…
Бломберг, характеризуя ситуацию в РККА, остановился и на личности Тухачевского, обратив внимание на версии его смещения с должности:
«Тухачевский — командир ЛенВО. 34—35 лет, юношески свеж, ухожен, симпатичен. До 1928 г. — начальник Генерального Штаба.
С этой должности был понижен, по одной версии, из–за его выступления за превентивную войну против Польши, по другой — из–за сомнений в его политической надежности, в связи с чем его подозревали в руководстве движением по гос. перевороту. Он воздерживался от разговоров на любую политическую тему, но был разговорчивым и целеустремленным собеседником, когда речь шла об оперативной и тактической области. Очень примечательная личность…
»95 Об общем впечатлении о Красной армии Бломберг в том же отчете писал, что оно
«вполне удовлетворительно… Красная армия располагает превосходным солдатским материалом. Русский солдат обладает, как и ранее, отличными военными качествами, которыми он отличался в течение столетий. В высшей степени закаленный, выносливый, привыкший к физическим нагрузкам, волевой и непритязательный, он дает командованию возможность добиваться от войск поразительных результатов…
Особо выдающиеся признаки суть:
— твердая внутренняя сплоченность, — прогресс, достигнутый в последние годы, — стремление устранить известные недостатки и при широком использовании немецких образцов добиться производительности, соответствующей Западным требованиям.
— усилия по созданию современных вооружений (авиация, химическое оружие) — крепкая связь с народом».
Советские военные «делегаты», возвращаясь из Германии, в свою очередь также привозили обобщающие впечатления.
Отчет о поездке в Германию командира и военного комиссара 5–го стрелкового корпуса А. И.Тодорского от 5 октября 1928 г.
…«Если бы Россия была в союзе с нами, сейчас мир принадлежал бы нам» (Тодорский цитирует распространенную в то время в рейхсвере точку зрения. — Ю. К.). Отсюда встречает сочувствие связь с Россией (в довоенном о ней представлении), как исправление допущенной перед 1914 г. ошибки. Отсюда в общем и целом хорошее отношение и к представителям Красной Армии и со стороны населения, и со стороны Рейхсвера96.
Перспективы на «Великую Германию»
В вечность Версальского договора никто не верит. Общее мнение, что Германия будет снова великой и свободной (в капиталистическом понимании) страной, но возможность этого обуславливается такой ситуацией (со многими неизвестными сейчас), что политика маневрирования на внешней арене, при накапливании сил внутри страны, признается единственно правильной.
Естественно, что никто не отвечает на вопрос, будет ли узел Версаля разрублен мечом или развяжется сам собою. Возможность решения вопроса мечом не исключается (курсив мой. — Ю.К.)»97.
«Армия привлекает добровольцев, как обеспеченностью самой службы (на 30.08 в Германии было 648.600 безработных),так, главное, возможностью получить школу и занять крепкое место в обществе (быть служащим, торговцем, офицером).
Большой выбор (из 10 — одного) дает возможность командованию укомплектовать Рейхсвер специально желательным и военногодным людским материалом. Прием коммунистов запрещен специальным циркуляром. Социал–демократы принимаются, причем, по словам офицера–переводчика, пацифистские убеждения их быстро выветриваются»98.
«Характеристика партий в устах офицера.
Националисты. Входят: помещики, крупные немецкие капиталисты, бывшие офицеры, крупные чиновники, зажиточные крестьяне…
Национал–социалисты или фашисты. Главным образом, молодежь.
Есть ориентация на запад, есть и на восток. К рейхсверу относятся хорошо…
Социал–демократы. Партия утомленного народа. Входят рабочие, мелкий буржуа, учителя. Ориентация на запад, против востока»99.
Пока советские военные учились в германской академии Генштаба, немецкие «кураторы» анализировали состояние профессионального обучения в Москве. Полковник германского Генштаба X. Хальм, наблюдавший работу военной академии им. Фрунзе, дал не слишком лестные отзывы. В тематическом отчете 2 ноября 1929 года, отметив несколько хорошо подготовленных фигур из числа руководства и профессорского состава (Р. П. Эйдеман, А. А. Свечин, А. И. Верховский, И. И. Вацетис, Ф. Ф. Новицкий и др. — почти все служили в царской армии), невысоко оценил ее деятельность в целом. «На самых ответственных преподавательских постах» академия не располагала профессорско–преподавательским составом с опытом руководства соединениями всех родов войск в мирное и военное время. Опыт Гражданской войны закономерно устарел. По заключению Хальма, «надо было бы вести прежде всего подготовку руководителей по другому руслу». А пока слушатели по завершении обучения уходили в армию без хорошо «натренированных способностей командира». Главная задача — подготовка офицеров генштаба и командиров высшего звена — оказывалась невыполненной.
Академию решили укрепить немецкими кадрами.
В 1930 году как преподаватели военной истории в Академии начали работать майор Ф. Паулюс (будущий генералфельдмаршал), подполковник В. Кейтель (в будущем фельдмаршал, которому суждено было подписать акт о безоговорочной капитуляции Германии во Второй мировой войне). С декабря 1930 года по июнь 1931 года на II и III академических курсах рейхсвера обучались командующие Северокавказским военным округом Е. П. Белов и Среднеазиатским военным округом П. Е. Дыбенко, Белорусским военным округом (БВО) А. И. Егоров (все они впоследствии были репрессированы как «шпионы»).
Находясь в Ленинградском военном округе, Тухачевский чувствовал себя выброшенным на периферию, но держал удар, продолжая «гнуть свою линию».
В ноябре 1929 года он поставил задачу по совершенствованию технической подготовки войск.
«В будущей войне важное значение приобретет автомоторизация, — отмечал он. — Поэтому… мы приступаем к систематическому изучению бронетанкового вооружения и к тренировке в применении моторизованных частей. В результате к моменту практического разрешения вопросов моторизации Красной Армии командный состав будет знать тактику моторизованных частей и сможет овладеть искусством оперативного их использования»100.
Тогда же, на заседании РВС СССР Тухачевский, поддержанный И. П. Уборевичем (в 1929 году — начальником вооружений РККА и зампредом РВС), высказался за ускоренное развитие технических родов войск, которые должны были играть главную роль в будущей войне. Этому со свойственной ему прямолинейностью воспротивился Буденный, заявивший: «Тухачевский хочет перевести конницу на пеший лад. Якир был у немцев, они ему мозги свернули, хочет пешком гнать конницу». Еще более определенно выразился Ворошилов: «Я против тех, кто полагает, что конница отжила свой век»101. Конфликт между «конниками» и «техниками» завершился, разумеется, не в пользу последних.
В январе 1930 года Тухачевский ставил вопрос о новых формах оперативного искусства и предлагал отнести авиадесант к числу новых мощных средств, способных парализовать оперативный маневр противника и дезорганизовать его тыл102. В ЛВО впервые в истории РККА он провел тактическое учение с применением воздушного десанта (посадочным способом). В сентябре состоялись маневры, на которых была осуществлена комбинированная высадка и выброска воздушного десанта с тяжелым оружием и боевой техникой[ 29 ]. На подведении итогов Тухачевский говорил:
