Игра в отрезанный палец - Андрей Курков

Утомленная душа, казалось, раздражалась бодростью тела.

Первой проснулась Улли. Растормошила Сергея, что-то сказала ему руками, когда он оторвал голову от плеча Ника.

Потом она завела мотор и включила дворники. Две резиновые лапы смели с лобового стекла снег, очистили «картинку», и Ник обомлел, словно впервые попав в кинотеатр. Перед ними лежала пустынная обычная дорога, уже не автобан. По обе стороны сплошной стеной стоял сосновый лес, но кроме сосен по обе стороны дороги через равные промежутки стояли фонарные столбы. И фонари на них горели ярким желтым светом. Снег не шел.

— Где это мы? — недоуменно спросил Сахно. Повернулся к Улли и что-то спросил ее руками. — Бельгия, — сказал он, обернувшись к Нику. — Мы уже здесь.

— А что дальше?

— Дальше где-нибудь позавтракаем. Видишь, мы почти в городе — и фонари горят! Потом купим теплые кальсоны и поедем через Люксембург в Трир к герру Вайнбергу… Ник хотел было высказать свое сомнение, но вдруг понял, что план Сахно вполне разумен и логичен. Логичен, но только к чему все это теперь Нику? Они вне закона со всех сторон. И на Ивана Львовича они уже не работают, да и смысл самой работы куда-то пропал…

Ник прикусил нижнюю губу.

— Тебе не нравится? Можешь выйти! — сухо произнес Сергей. — Я тебе марок сто дам и иди к е… матери!

Ник отрицательно мотнул головой. Некуда было ему идти. Некуда и незачем.

Лимузин тронулся. Улли расслабленно смотрела на пустую дорогу. Сахно и Ник молчали.

— Что-то город никак не начинается! — протянул через полчаса Сахно и бросил взгляд на Ника. — Фонари горят, а города нет!

Город появился минут через двадцать и назывался он Льеж. Все его улицы были заставлены машинами, так что даже приткнуться было негде. Наконец, после затянувшейся медленной езды по окраинным улочкам, Улли увидела подходящее место и умело «встряла» их похоронным лимузином между двух грязных машин.

Втроем они зашли в первый же попавшийся магазинчик одежды, где их встретил улыбчивый араб, то ли продавец, то ли хозяин.

Сахно ткнул пальцем на черные дутые куртки, висевшие на металлической вешалке-елочке в центре единственного зала.

— Сколько их деньги стоят? — спросил Сергей, прищуренно глядя на бирки с ценами.

Ник пожал плечами. Сахно достал сто марок и показал их арабу. Потом снова ткнул пальцем в куртки.

Араб кивнул, снял с вешалки куртку и протянул ее Сергею. Сергей мотнул головой и показал пальцами, что ему нужно две куртки.

Теперь уже араб отрицательно замотал головой.

— Слушай, спроси его, может он немецкий знает? — попросил Сахно Ника.

Араб немецкий знал, и через пять минут и Ник и Сахно натягивали на себя теплые черные куртки, заплатив за них сто пятьдесят марок.

— Так, теперь надо что-то для Улли… — Сахно обвел внимательным взглядом магазин. Снова остановил взгляд на арабе и показал пальцем на Улли.

Она тем временем отошла к деревянному стелажу со свитерами и уже держала в руках свитер изумрудного цвета.

— Спроси, сколько он стоит! — скорее приказал, чем попросил Сахно.

За сорок марок свитер был тут же куплен и надет. Потом араб вытащил откуда-то коротенькую коричневую куртку из замши. Сахно скривился, глядя на нее, но Улли она понравилась. Она сразу приложила к себе, потом надела ее и подошла к зеркалу.

Заплатив еще и за куртку двести марок, они вышли на улицу. Теперь нулевая температура была им не страшна. Но хотелось есть.

— Я из твоей доли потом все вычту! — сказал Сахно полушутя, повернувшись на ходу к Нику. — А то сел на шею, как…

Фантазии, видно, в этот момент Сергею не хватило и он, так и не найдя с кем сравнить Ника, замолчал. Но молчал недолго.

Остановились перед занюханного вида вьетнамским кафе, в витрине которого были вывешены цветные фотографии блюд с их ценами.

— Вот! — решительно произнес Сахно и глянул на Улли. Девушка кивнула.

Внутри стояли всего три столика. Вьетнамец сразу подскочил к ним с пластиковым меню, но Сахно решительно отвел рукой меню и позвал вьетнамца за собой на улицу. Там он пальцем заказал по фотографиям три разных блюда.

— Что ты заказал? — спросил его Ник, когда тот вернулся за столик.

— Хрен его знает, самое красивое, — ответил Сергей. — Но всем разное.

Самое красивое в конце концов оказалось для Ника клубком вермишели с грибами и кусочками ветчины, политой соевым соусом. Для Улли принесли что-то вроде плова, политого кетчупом. Ну а для себя Сахно получил больших вареных кре-, веток с овощами.

Все трое жадно набросились на пищу. И хотя сперва вкус соевого соуса Нику не очень понравился, но уже через минуту завтрак показался ему чрезвычайно вкусным.

Он вдруг удивился, поняв, что Сергей не заказал спиртного. Но напоминать ему об этом не стал.

— Сколько отсюда до Люксембурга? — спросил, жуя, Сахно. Ник не знал и Сергей перевел взгляд на Улли. Задал ей тот же вопрос руками и, удовлетворенный ответом, кивнул.

— Так сколько? — теперь спросил Ник.

— Три часа езды и потом еще час до Трира. Если не спешить, то к вечеру будем в гостях… — На лице у Сергея появилась недобрая улыбка. — Как ты думаешь, тысяч двести баксов с него скачаем?

Ник пожал плечами.

— Скачаем, — уверенно произнес Сахно и сам себе кивнул. — Я тебе пятьдесят дам минус расходы. И можешь валить куда хочешь!

— А ты куда поедешь? — спросил Ник.

— А мы… есть одно место… Выпить бы… Да нельзя. Я, пока не получим бабки, завязал!..

Уже приближаясь к машине, Сахно вдруг насторожился и остановил их жестом руки. Возле их лимузина копошились двое парней.

Сахно, показав жестом оставаться на месте, прокрался на согнутых вперед.

Потом оглянулся и Ник даже с разделявшего их расстояния метров в пятьдесят, увидел в его глазах ярость.

Через минуту раздался крик. Возле машины возникла суета. Ник и Улли бросились туда. Когда подскочили, увидели, как Сахно с остервенением избивает ногами высокого парня. Рядом на асфальте лежали вытащенные из машины магнитофон и сумки. Стекло задней дверцы было разбито.

— Хватит! — сказал Ник, видя, что парень уже не двигается. Но Сахно, сцепив зубы, продолжал пинать его ногой. Улли стояла и спокойно наблюдала за происходящим. В ее глазах Ник, наоборот, увидел восторг. Наконец Сахно остановился видимо, просто устал.

Открыл дверцу, забросил вещи обратно. Потом кивком подозвал Ника.

— Помоги! — сказал он, показывая на парня, лежавшего без сознания. — Второй удрал!

Сахно взял парня за ноги. Ник, не совсем понимая, что они делают, подхватил лежавшего под мышки.

— Давай его в машину! — скомандовал Сергей.

— Зачем?

— Мальчик для битья всегда пригодится! «Мальчика для битья» затолкали на подиум для гроба, обложив с боков вещами. Он теперь лежал на животе, руки вытянуты вдоль тела.

— Я ему, суке, покажу, как в похоронный лимузин вламываться! — бросил Сахно, с силой хлопнув задней дверцей.

Улли села за руль, а Сахно и Ник заняли пассажирское сиденье.

— А где Нина? — спросил вдруг Сахно.

Ник растерялся. Он вспомнил, что держал черепаху всю дорогу на коленях, но где она теперь. Посмотрел под ноги, пошарил рукой под сиденьем. Там ее и нашли.

Теперь она лежала на коленях у Сахно и он, глядя в лобовое стекло, гладил ее панцирь рукой.

Они выехали из города. Дорога, точно такая же, по какой они въехали в Льеж, теперь поднималась вверх, в гору, словно ровная узкая просека в густом сосновом лесу. Машин на шоссе было мало. Промелькнула большая табличка с надписью.

— Что там было? — спросил Сахно.

— Рут де солей. Арденны, — ответил Ник.

— Чего?

— Солнечное шоссе, так дорога называется. А Солнечное шоссе тем временем поднималось все выше и выше, и воздух становился словно гуще от холода. И сидеть им вдвоем на одном сиденье было теперь теснее из-за черных дутых курток.

Зато было тепло.

Ник поглядывал в зеркальце заднего вида, висевшее над лобовым стеклом, на плексигласовую прозрачную перегородку, за которой было видно спину лежавшего ничком парня.

Зачем они потащили его с собой? Ник вздохнул. Душевная утомленность начинала побеждать утренний заряд физической бодрости.

Он скосил взгляд на Сергея, на черепаху, спрятавшуюся внутри своего панциря, на правую руку Сахно, которой он безостановочно гладил этот панцирь, словно панцирь сам по себе был способен воспринять или даже отреагировать на человеческую ласку. Да и была ли это вообще ласка? Чего он прицепился к этой черепахе, прицепился и теперь тащил ее с собой, как тащил с собой избитого парня, пытавшегося «почистить» их машину. Ну избил бы да и бросил. Это было бы понятно — тот заслужил. Но тащить его с собой?

Ник еще раз глянул в зеркальце и заметил, что парень, лежавший на подиуме для гроба, зашевелился.

После полубессонной ночи — засыпать на спине было все тяжелее и тяжелее — наступило утро. И только усталость в конце концов сморила Виктора. Сквозь некрепкий сон, скорее даже не сон, а дрему, он слышал все утренние шумы квартиры. Шаги жены, смешное бормотание дочери. Даже движение открываемых и закрываемых дверей было слышно, несмотря на то, что Ира старалась и ходить мимо его дивана на цыпочках, и двери открывала осторожно и практически бесшумно.