Ведун Сар - Сергей Шведов

К столу комита финансов все-таки пригласили, а то он уже решил, что его весь вечер продержат у порога, как бедного клиента, пришедшего за помощью к сильным мира сего. Хотя без активного участия Дидия весь этот заговор мог лопнуть уже сегодня ночью как мыльный пузырь, несмотря на поддержку божественного Льва и патриарха. В какой-то миг комит даже пожалел, что не рассказал о планах мятежников божественному Антемию, но поспешил отогнать эту крамольную мысль, дабы не выдать себя нечаянным словом или жестом.

— А где ты найдешь пятьдесят тысяч денариев? — спросил Афраний, усердно обгладывающий гусиную ножку. Вот кто не жаловался на отсутствие аппетита и поглощал приготовленные искусными поварами яства в таких количествах, что вызывал оторопь у своих гостей.

Дидий с отвращением следил за измазанными жиром губами хозяина, а потому не сразу уловил суть вопроса. Денег у него действительно не было, о чем он с кривой усмешкой сообщил заговорщикам. Ему казалось, что отсутствие золота избавит его от участия в деле, к которому у него не лежала душа. Увы, Дидий ошибся в своих расчетах, деньги нашлись у монсеньора Викентия.

— Их будет гораздо меньше названной суммы, — сказал монсеньор, — но это неважно. Нам ведь надо только видимость создать. Деньги мы погрузим на телегу и доставим в загородную усадьбу императора под усиленной охраной. Думаю, тридцати вооруженных до зубов клибонариев тебе хватит, комит?

— Но я ведь должен передать деньги сразу же по прибытии в руки префекта Ратмира, — возмутился комит. — Если их будет меньше оговоренной суммы, это вызовет подозрения.

— Дидий прав, — кивнул Афраний. — Я бы не стал рисковать в шаге от победы.

Монсеньор Викентий поморщился. Конечно, деньги у выжиги имелись. И деньги немалые. И император Лев, и патриарх Ефимий были слишком опытными людьми, чтобы, поставив цель перед патрикиями, не снабдить их при этом средствами для ее реализации. Другое дело, что золотые денарии обладают одним весьма неприятным свойством — исчезать при стесненных обстоятельствах. Разумеется, Дидий не собирался давать заговорщикам никаких гарантий по поводу сохранности вверенного ему имущества. Более того, он был абсолютно уверен, что деньги разворуют, и без обиняков заявил об этом озабоченным патрикиям.

— Мы выделим тебе в помощь, комит, высокородного Глицерия, — вздохнул Викентий. — Он проследит за тем, чтобы золото не исчезло во время суматохи.

— Пусть следит, — не стал спорить Дидий. Рука комита финансов потянулась было к гусиной печени, но тут же бессильно упала. Взбунтовался желудок, не желавший отягощать себя во время бурных испытаний. Дидию ничего другого не оставалось, как утопить бунт в вине.

Комит финансов пропьянствовал два дня. И когда настал час испытаний, его с большим трудом удалось привести в чувство. Афраний приказал рабам погрузить обмякшее тело Дидия в бассейн с ледяной водой, нимало не заботясь о том, чем эта жестокая процедура может обернуться для здоровья его изнеженного друга. Комит принялся чихать практически сразу, как только его извлекли из воды, и чихал потом всю дорогу, до самых ворот загородной усадьбы Антемия. Простуда спасла Дидия от угрызений совести, и комит был почти благодарен ей за это. Божественный Антемий не слишком заботился о своей личной безопасности. Да и поводов подозревать кого-то в нелояльности у него не было. За пять лет нахождения у власти на императора не было совершено ни единого покушения. Антемий пользовался популярностью и среди простого народа, и до недавнего времени среди патрикиев. В череде римских императоров подобного бессребреника следовало еще поискать. Антемий не воровал сам и не давал красть другим, что, вероятно, и стало причиной его грядущего падения. Недаром же умные люди говорят, что наши недостатки всего лишь продолжение наших достоинств.

Гвардейцы, охранявшие усадьбу, опознали комита финансов и без споров открыли перед ним ворота. Телега, раздражавшая хворающего с похмелья Дидия своим скрипом, вкатила во двор. Клибонарии, сопровождавшие ценный груз, спешились. Комит финансов последовал их примеру, но в последний момент споткнулся и непременно растянулся бы в полный рост на каменных плитах, если бы его не поддержала сильная рука. Сиятельный Ратмир, даже переваливший пятидесятилетний рубеж, сохранил стать и силу. Разве что под глазами у него появились мелкие морщинки.

— Ты так и не научился ездить верхом, высокородный Дидий, — с укоризной покачал седеющей головой Ратмир.

— Если бы я был хорошим кавалеристом, то пошел бы в клибонарии, а не в финансисты, — попробовал пошутить Дидий и, кажется, удачно.

— Здесь пятьдесят тысяч?

— Корректор Глицерий готов пересчитать денарии на твоих глазах.

— Полно, Дидий, я тебе верю.

— Нет уж, — не согласился комит. — Изволь прислать человека, префект, пусть примет их у Глицерия до последнего денария. Я не хочу получить выговор от божественного Антемия в столь радостный для него день.

— Старик сегодня в хорошем настроении, — охотно подтвердил Ратмир. — Прошу в дом, комит, я обещаю тебе хороший ужин.

Чих, напавший было на Дидия после купания, прошел, и комит уверенно ступил на крыльцо. Здесь, правда, силы едва не оставили его. Комит услышал детский смех и содрогнулся всем телом. К счастью, Ратмир не заметил болезненного состояния гостя. Дидий сумел взять себя в руки и почти спокойно проследовал за хозяином в атриум. Император Антемий, занятый возней с внуком, не обратил на нового гостя никакого внимания, что как нельзя более устраивало Дидия. Он отступил к окну, присел в стоящее там кресло и затаился в ожидании беды. Гостей в усадьбе было немного. Десятка два, не больше. Зато это были самые близкие к Антемию люди, среди которых Дидий сразу же опознал магистра двора Эмилия с супругой Климентиной, сенаторов Аппия и Скрибония и даже вяло помахал последнему рукой. Ратмир о чем-то разговаривал посреди атриума с магистром конницы Марком Севером. Сиятельный Марк был, пожалуй, единственным вооруженным человеком в этом зале. У его пояса висел меч, который он, видимо, просто не успел снять. Дидий вяло подивился статям младшего сына матроны Климентины и почему-то вспомнил его старшего брата, погубленного завистливыми патрикиями. Какая потеря для Великого Рима…

Шум во дворе заставил Ратмира вскинуть голову и обернуться. Пущенный уверенной рукой дротик со свистом рассек воздух и ударил префекта прямо в грудь. Ратмир покачнулся, схватился рукой за древко и рухнул на мраморный пол. Кажется, он все-таки успел крикнуть последнее в своей жизни слово «измена!», но, возможно, это сделал за него его сын Марк. В атриум ворвались те самые клибонарии, которых Дидий привел с собой. Следующей их жертвой стал сиятельный Эмилий, попытавшийся закрыть телом свою жену. Удар меча пришелся магистру двора в голову, и его побледневшее было лицо в мгновение ока стало кроваво-красным. Вторым ударом клибонарий убил матрону Климентину, а потом сам пал под ударами обезумевшего Марка Севера. Застигнутые врасплох гвардейцы императора не сумели дать отпор лихим клибонариям Ореста. Дидий сунулся к окну, но тут же в ужасе отшатнулся. Двор был завален трупами, а в распахнутые настежь ворота вбегали закованные в броню люди с обнаженными мечами в руках. А здесь, в доме, десятку вооруженных клибонариев противостоял только один человек, уже обреченный на заклание, но не желающий сдаваться. Дидий вдруг с ужасом увидел, как по лестнице катиться голова божественного Антемия и со стоном прикрыл глаза руками.