Под псевдонимом Ирина - Зоя Воскресенская

Меня зачислили красноармейцем 42-го батальона войск ВЧК Смоленской губернии. Так я вошла в самостоятельную жизнь. Мне было четырнадцать лет.

СПРАВКА

ВОСКРЕСЕНСКАЯ Зоя Ивановнародилась 28 апреля 1907 года в г. Алексине Тульской области в семье железнодорожного служащего — помощника начальника станции Алексино — Ивана Павловича Воскресенского.

В семье Воскресенских было трое детей — Зоя Ивановна и два младших брата: Николай Иванович (1910 года рождения) и Евгений Иванович (1913 года рождения), Николай Иванович погиб на фронте Великой Отечественной войны в 1944 году, в Смоленске живет его единственный сын Виктор Николаевич Воскресенский. Евгений Иванович, полковник в отставке, всю Отечественную войну прошел сапером, был несколько раз ранен и контужен, но остался жив. Сейчас живет в Виннице.

Отец — Иван Павлович — умер от туберкулеза в октябре 1920 года. После смерти отца мать — Александра Дмитриевна Воскресенская — переезжает с детьми, из которых старшей Зое было 13 лет, к дальним родственникам в Смоленск. В Смоленске Зоя Ивановна прожила до 1928 года в заботах о семье в качестве «младшей хозяйки» дома. Она помнила, что ее забота о братьях началась с того, что она вместе с матерью сшила из железнодорожной шинели отца два пальто для маленьких братьев.

Уже в 1921 году, в четырнадцать лет, она поступила на работу библиотекарем в 42-й батальон войск ВЧК Смоленской губернии и стала бойцом штаба ЧОН. Маленькая библиотекарша гордилась своей работой и особенно тем, что постепенно росло число читателей.

В 1923 году Зоя Ивановна перешла на работу в качестве политрука в колонию малолетних правонарушителей, которая находилась в деревне Старожгаце под Смоленском. В колонии Зоя Ивановна проработала всего три года, но в ее памяти сохранилось много волнующих, незабываемых моментов. Она помнит, как старшие ребята из колонии, которым было по 17–18 лет (а самой воспитательнице двадцать), совершили кражу продуктов из кладовой колонии. На другой день Зоя Ивановна и заведующий колонией были в Смоленске в губкоме. По возвращении из Смоленска в колонию на дороге их подстерегали парни из их колонии с топорами и мешками, которые ошибочно считали, что они ездили в Смоленск в милицию жаловаться по поводу кражи.

Зато малыши дарили сполна Зое Ивановне свою нежность и ласку. Они приветствовали свою любимую воспитательницу, как рассказывала Зоя Ивановна, на своем тарабарском языке, который состоял в том, что каждом слове первый слог менялся на «ШИ», например: «Шивствуй, шилая шиечка-шисомолочка!» Что означало: «Здравствуй, милая Зоечка-комсомолочка!»

В то время у Зои Ивановны возникает мысль написать книгу о жизни малолетних правонарушителей в колонии. Она уже начала собирать необходимый материал и писать текст. Но в то же время выходит в свет знаменитая «Педагогическая поэма» А. С. Макаренко, и Зоя Ивановна сжигает все свои записи. Недаром известный литературный критик И. П. Мотяшов в своей книге «Зоя Воскресенская. Очерк творчества» (издательство «Детская литература», 1979 г.) написал: «Выйдя в отставку, полковник Зоя Ивановна Рыбкина и дня не испытывала чувства растерянности. Часы отдыха — это она хорошо знала по себе — в миллион раз слаще, когда они выкраиваются из дней и недель упорной работы. А новое дело — его выбирать было не нужно. Все долгие годы трудной, нередко опасной службы, когда мысль и воля напряжены до предела и себе ни в чем не принадлежишь, а только огромному и важному, что зовется долгом перед Родиной, где-то в сокровенных тайничках души настойчиво и неизгладимо теплилась мечта о литературном труде.

Подчас она ощущалась даже как не осуществившееся призвание, от которого отвлекли обстоятельства. Мечта мечтой, но служба — нелегкая, интересная и любимая — поглощала все время и силы. И все же иногда думалось: «Вот выйду в отставку, и тогда…»

В 1927 году по решению Смоленского губкома Зою Ивановну направляют на завод им. М. И. Калинина для организации пионерских отрядов из детей рабочих и служащих завода, который изготавливал для села ведра, бидоны, бороны и плуги.

В 1928 году Зоя Ивановна, будучи уже кандидатом в члены ВКП(б), переходит на работу в Заднепровский райком партии Смоленска в качестве заведующей учетно-распорядительным подотделом орготдела. Она гордится тем, что принимала в то время партийные взносы у будущего Маршала Советского Союза А. И. Егорова. Год назад она вышла замуж за Казутина, который вскоре уехал в Москву на партучебу. От этого брака родился сын, которого назвали Владимиром. В конце того же 1928 года она из Смоленска переехала в Москву, но не просто к мужу, а по партийной путевке для работы в Педагогической академии им. Н. К. Крупской (теперь это Педагогический университет им. В. И. Ленина). В Москве из Педагогической академии ее взяли на работу машинисткой в транспортный отдел ОГПУ на Белорусском вокзале Московско-Белорусской железной дороги (МБЖД).

В апреле 1929 года Зою Ивановну приняли в члены партии, а в августе того же года пригласили на Лубянку, где ей предложили перейти на оперативную работу, а затем поехать в Харбин. Так началась ее жизнь в разведке, которой она посвятила двадцать пять лет.

В 1930 году Зоя Ивановна уехала в Китай. Перед отъездом развелась с мужем Владимиром Казутиным. Вернулась в 1932 году. Замуж за Бориса Аркадьевича Рыбкина вышла в Финляндии в 1936 году. В личном деле Зои Ивановны, которое находится в архиве Службы внешней разведки под псевдонимом Ирина № 24267, есть ее послужной список с указанием занимаемых должностей:

Далее послужной список Зои Ивановны обрывается, видимо, в связи с направлением ее в Воркуту, т. к. лагеря заключенных (ГУЛАГ) находились в ведении МВД.

Глава 27

Было и такое…

Через несколько дней после моего приезда в Москву дома появился усатый и бородатый полковник Рыбкин, которого я доселе не видела в армейской форме ни с усами, ни с бородой. Я до слез обрадовалась, что он живой, невредимый, но никак не представляла в таком облике. Спросила, удалось ли ему побывать в местечке Ясно-Витебск, что на Днепропетровщине, повидаться с родными. Борис махнул рукой, отвернулся и убежал в другую комнату. Я услышала заглушенные рыдания. Справившись с отчаянием, он рассказал, что старший брат погиб в бою на фронте, а всех остальных гитлеровцы загнали в гетто. «И моих престарелых родителей тоже, — выдавил из себя он. — В живых остался младший брат Исаак, участник войны, фронтовик. Родители в гетто заболели сыпным тифом, но выжили. После гитлеровцы их повесили, по другим сведениям, — расстреляли. Расстреляли за то, что их сын — «важный комиссар в Москве». Заодно со стариками гитлеровские изверги казнили и двоих внуков, моих племянников…» Обо всем этом Борису сказала соседка — здешняя колхозница. На столе у нее в комнате Борис увидел скатерть, на плечах шаль, вещи знакомые, мы с Борисом купили их в Финляндии для родителей. Хата, где жили старики, была сожжена…