Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд - Вероника Лесневская

Остаюсь в России, поддерживаю тройняшек, но на правах постороннего человека? Соседа? Друга их мамы? Наблюдаю, как Агата находит себе мужчину, способного принять и полюбить ее детей… Как они отдаляются от меня, становятся настоящей семьей…

В каждом из смоделированных мною сценариев чертовка и чертята были не мои. И в конце концов я понял, что меня такой расклад ни хрена не устраивает!

На третий день я, наконец, решил…

Я не знаю, как мой выбор воспримет семья, особенно до жути правильный отец, который борется за институт брака, словно сектант какой-то. Один раз — и навсегда. А наследники — только от любимой жены. Собственно, поэтому мой паспорт до сих пор чист. Как и графа «Дети». Зато у Марка штамп на штампе. Перестарался со свадьбами — первый союз браком оказался в прямом смысле. И только Златка его настоящей судьбой стала. И мозги ему вправила, а то был похлеще отца.

Но сейчас только брат сможет понять меня. Сначала офигеет, конечно, однако потом должен поддержать. Будет артачиться — мелкая рыжуха на мою сторону переметнется. Мы со Златой хоть и кусаемся, но по-родственному. Она мужу объяснит все правильно. Надеюсь…

Ведь я собираюсь шагнуть дальше Марка, который нашел своих внебрачных детей, развелся с первой женой и расписался с мамочкой двойняшек. Но хотя бы родных. Я же полечу прямиком в пропасть, которая отрежет меня от собственной семьи.

Я хочу забрать себе женщину с чужими детьми. Не просто во временное пользование, а навсегда. Официально. И, скорее всего, никогда не подарю отцу истинных внуков Тумановых. Бесполезный. Впрочем, он ведь и так на мне крест давно поставил.

И в семейный бизнес я не влился, и род не продолжил… Сплошные разочарования от меня. На маму только надежда.

Хотя… плевать!

Паркуюсь возле фитнес-клуба. Влетаю в холл, небрежно здороваюсь с администратором, прошу вызвать Ромку. И пока жду…

Поднимаю взгляд на девушку за стойкой. На имена у меня память хромает, но лица я не путаю. А размеры форм — тем более. И судя по тому, что я вижу и что мне буквально в нос пихают, передо мной не Ромкина зазноба. Новая сотрудница. А любовницу свою он повысил, что ли? Или дома посадил под замок?

— Привет, дружище, — пожимает мне руку владелец клуба. — Опять приехал девочек моих пугать?

— Меня конкретная интересует, — бубню недовольно. С каких пор я таким верным стал? — Моя, — подчеркиваю.

— Занимаются все еще, — кивает на спортзал, и я направляюсь туда.

Не упустить бы Агату, у которой весь день по времени распланирован. Ни на секунду она не сдвинет график. Да и меня не рада будет видеть. За эти несколько дней все семейство Бересневых против меня ополчилось. Родители Агаты, как два цербера, дочь свою охраняют. Я уже был и дома у них, и в клинике. Дохлый номер. Делают вид, что чертовка испарилась, а меня они знать не знают.

— Это кто? — рукой в сторону администратора взмахиваю. — Ася где? — машинально уточняю, а сам ускоряю шаг.

— Уволилась. Зато новенькая какая, ты только глянь, — вздыхает Рома мечтательно. — Варенька, — и стреляет в меня сталью: — Хотя нет, не смотри даже. Знаю я тебя!

Едва не срываюсь в хохот. Да в последние дни я сам себя не узнаю. Сломали меня чертовка с чертятами, перекрутили в фарш — и слепили нечто новое.

— Стоп, — все же оборачиваюсь к товарищу. — У тебя же любовь безграничная была и все дела? — хмурюсь. — Куда делась?

— Ну-у, — брови сводит, а у самого глаза виновато бегают. — Любовь не любовь. Когда до постели дошло, притухло как-то все. Пару раз переспал с Асей, цели добился — и мне неинтересно стало, — плечами пожимает.

— Потому что женщина не твоя, — хлопаю его по спине дружески. — Встретишь свою, подсядешь на нее, как на наркотик. После каждого секса будешь просить новую дозу. С одной и той же женщиной.

— Звучит тоскливо, — кривится Ромка.

— Дурак, — хмыкаю я и приближаюсь к прозрачным стеклам.

Мгновенно нахожу взглядом свою «дозу». Улыбаюсь широко.

Успел.

Дерзкая, подтянутая и безнадежно красивая, Агата активно двигает аппетитными бедрами, на которых я невольно залипаю. Картинки нашей ночи всплывают в сознании, будоража фантазию.

— Спасибо, Ром, дальше я сам, — отправляю друга в кабинет, тот бурчит что-то возмущенно, а я толкаю стеклянную дверь и опираюсь плечом о косяк. В то время, как клиентки клуба стреляют в меня шокированными и заинтересованными взглядами, я останавливаюсь на единственной, рядом с которой все меркнут.

Ловлю ее черный взгляд. Удивление в глазах-агатах мгновенно сменяется гневом. Шикарное тело напрягается сильнее. Кажется, что беговая дорожка под ее ногами вот-вот треснет и разлетится на металлические щепки, а меня прибьет осколками.

— Привет, — беззвучно двигаю губами, улыбаюсь, как идиот, но Агата отворачивается. Бросает взгляд на фитнес-браслет, нажимает пару кнопок на панели тренажера — и увеличивает темп. Бежит на месте, видимо, от меня. Напрасно…

Подумать только!

Ни одной женщиной так не болел, ни от кого зависим не был. Я был как Ромка: использовал и выбрасывал. Забывал мгновенно, переключаясь на другую. У меня была лишь одна проблема: как бы скорее и безболезненней избавиться от очередной навязчивой любовницы.

Агата повела себя именно так, как я ждал от любой другой. Спокойно уехала в тот же вечер. Сама. Без навязчивых разговоров и истерик. И ни звонка от нее не было за эти дни, ни сообщения. Ничего. Испарилась, не досаждая мне.

За одним исключением… Я хотел, чтобы именно она осталась. До утра, чтобы проснуться с ней рядом. Вместе заказать доставку кофе. И не вылезать из постели.

Агата не оставляет ни единого шанса сорваться с крючка. И я поддаюсь, приближаюсь, будто между нами — натянутая пружина, которая стремительно сжимается. Возвращается в исходное положение, правильное.

— Здравствуйте, Адам, — обдает меня холодом горячая чертовка. Ставит на место.

— Ну, здравствуй, Агата, — упираюсь рукой в руль тренажера. Получаю испепеляющий взгляд и следом — демонстративное игнорирование.

— Вы все-таки решили проверить последнюю мамочку? — произносит Агата невозмутимо, играет в "незнакомцев", а голос волнующе срывается из-за физических упражнений.

Дыхание ее сбивчивое, эротичное. Мозги последние выдувает из черепной коробки. А мне ведь разговаривать с чертовкой надо, убеждать ее всеми силами.

— Единственную, — выдаю на судорожном выдохе. — И не проверить, а забрать вместе с детьми, — неотрывно смотрю в хмурое лицо. Замечаю, как алеют щеки. И не только от напряжения или злости. Есть что-то большее в каждой реакции Агаты.

Моя женщина, хоть и артачится.