Дело всей жизни. Книга первая (СИ) - Громова Ульяна

— Карриган дал по ней положительное заключение, — кивнула Триша в ответ на мой вопросительный взгляд.

Мэг бросила взгляд на Проспера и снова обратилась ко мне:

— Последние наши исследования вомероназального органа[34] в целях коррекции сексуального поведения после поражения гипоталамуса дают надежду на успех в этой области…

Я краем глаза следил за реакцией Несси. Тема ароматерапии задела её за живое — видел это по её напряжённой позе и чуть заметно шевелившимся губам, будто она повторяла за моей сотрудницей и старалась запомнить что-то важное для неё. Я был её интересом более чем удовлетворён. Но пришло время подкрепиться.

— Спасибо, Мэг, Проспер. Закончим после бранча[35]… — посмотрел на наручные часы и добавил: — Хотя уже не укладываемся. Перенесём обсуждение на землю… Прошу пройти в кают-компанию…

Приглашение подкрепиться я встретила вздохом разочарования — то, о чём говорила сотрудница Никиты, было для меня ново, интересно и близко моим интересам. Но это рабочая встреча расставила для меня все точки над i. Никита показал, что подкован в теме ароматерапии много лучше, чем я. Он ни разу не заикнулся о своих исследованиях, не взял меня в свою команду и не познакомил с этой девушкой ни раньше, ни даже сейчас — он просто дал понять, какой я, в сущности, в этой области ребёнок, очень наглядно и доходчиво осадил меня на место. И сделал это неожиданно и обидно, будто провёл между нами глубокую рытвину: можно бы и перешагнуть, но забыть не получится.

Единственный в своём роде создатель индивидуальных парфюмерных линий Тенесси Моори … Теперь это звучало заносчиво и смешно, потому что не имело под собой ничего, кроме голого желания и знания нескольких сотен ароматов. Никита показал мне, что я слишком самонадеянна. А начинать восхождение к мечте мне нужно с малого, поэтому выбор пал на «Деметер» — производителя монозапахов. Куда уж банальнее и проще?!

Я смотрела, как команда Никиты выходит из конференц-зала, бросая на меня заинтересованные, но доброжелательные взгляды, а он сам остался сидеть во главе стола перед виртуальной 3d-моделью мнемошлема и проекцией мозга. Невероятная технология поразила меня меньше, чем осознание личной полярной разности между нами. Мне стало очень неуютно с ним рядом, не знала, куда девать руки, и отвернулась, уставившись на облака за иллюминатором.

— Несси, подойди ко мне…

Голос Никиты прозвучал по-отечески мягко. И это только подтвердило мои мысли о его намерениях. Я встала и немного замешкалась, но всё же села не на ближайший к нему стул, а ближе к середине стола, и уставилась на голограмму, будто мне очень интересно. Никита вздохнул.

— Я знаю, о чём ты думаешь. И ты права. И даже если я понял неверно — ты всё равно права. Это наш последний полёт. Ты знала об этом с самого начала. Отвечу на вопрос, который тебя интересует: ты любишь меня, тебе будет тяжело, поэтому я хочу привезти твою семью, чтобы не оставлять одну, когда мы расстанемся. Мне некогда будет страдать. И я не собираюсь этим заниматься. Ты уже поняла — я ничего не делаю просто так. Ничего…

Он замолчал, а я посмотрела на него, злясь на себя за то, что питала надежды, за то, что влюбилась в него, за то, что не хотела верить в этот факт, хотя он раз за разом давал это понять, ведь даже манная каша по утрам — не просто так. Я хотела нарушить его привычный ритм, но он тоже — не просто так. И да, этот полёт — финишная прямая. А я самонадеянно питала иллюзии.

— Несси… — бархатный низкий голос с хрипотцой любимого мужчины огладил кожу привычно ласково. — Я хочу провести с тобой эти две недели… как прежде. И даже лучше. У меня не было таких девушек, как ты, и никогда не будет. Давай просто наслаждаться друг другом и жизнью. Две недели, Несси. Я твой со всеми потрохами. И выполню любое твоё желание.

Я вглядывалась в его глаза, в душе боролись желание уйти от него, едва приземлится самолёт, с невыносимым притяжением к этому непростому невероятному мужчине.

— Но ты же говорил, мы вернёмся в Нью-Йорк через три недели…

— Я оставлю тебя у родителей на несколько дней. Потом вернусь за тобой. Армат поможет организовать сборы и переезд.

— Ты сам сказал, что лучший багаж — Центурион.

— Тем лучше. Новая жизнь без старого хлама.

— Себя ты тоже причисляешь к старому хламу?

— Я вполне мог бы быть твоим отцом, учитывая, во сколько начал трахаться. Так что да, Несси, я старый хлам. Пойдём, перекусим, и я тебя трахну. Я ведь для этого тебя держу.

Хотелось ему врезать, но я видела его фальшиво-весёлую полуулыбку и потемневший отчаянный взгляд. Он меня любит. Но жёстко и жестоко отталкивает. Рвёт наживую.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да. Давай полетаем. Гулять, так гулять.

Перед смертью не надышишься.

В Майами мы тоже приземлились в частном аэропорту. Нас встречали несколько машин, в одну — белый «Мерседес» — погрузили чемоданы Экена. Возле самолёта уже крутились хэндлингеры: сливали воду и авиатопливо, собирали мешок с упаковками от еды из ресторана, проверяли работу всех систем. Я стояла рядом с Экеном, который разговаривал по телефону с женой. Никита приказал капитану бросить ему на ватсап записи логбука и подошёл ко мне:

— Ну всё, поезжайте с Экеном. Хорошенько отдохни до вечера, позвоню, когда выеду за тобой.

Он даже не поцеловал меня, открыл дверцу машины и смотрел с ожиданием. Мне не оставалось ничего, как сесть на заднее сиденье. Ещё вчера он обнимал меня на глазах своего юриста, а сегодня ничем не выдавал своего влечения ко мне. Это было правильно, но почему-то обидно.

Ехать оказалось совсем недалеко, комфортная температура в салоне и тихая приятная музыка скрасили поездку. Но мысли одолевали невесёлые, и сейчас рядом с Экеном находиться было гораздо легче, чем с Никитой, хотя секс с ним после быстрого перекуса был по-прежнему невообразимо чувственный, хоть и стремительный. Мой мужчина горел и тлел, брал и отдавался так, что казалось, это был последний наш раз. Ему было плевать на женские трудности, а мне тем более. Душа ныла от раздиравших её противоречий, мне очень нужен был кто-то поговорить о нас. Я откинулась на сиденье и начала искать психолога поблизости от того места, куда ехала, но бросила эту затею.

— Тенни, пойдём…

Дорога до Корал Гейблс пролетела быстро, я не видела ничего за окном машины — перед глазами памяти мелькали совсем другие пейзажи.

— Да, идёмте…

Вышла из машины, сразу же увидев спешившую к нам женщину. Она была под стать Экену — такая же уютная и насквозь пропитанная добротой и запахом свежих булочек с корицей и парного молока. Я невольно потянула душевный аромат носом и улыбнулась в ответ на искреннюю радость встречи.

— Это моя супруга — Блэр Коррин. А это девушка Никиты — Тенесси.

— Просто Тенни — мне очень нравится, когда меня так называют. — Я обняла женщину в ответ на её по-матерински приветливые крепкие объятия.

— Пойдём, моя хорошая, устали с дороги? — обернулась она к мужу и засмеялась, встретив весёлый взгляд всплеснувшего руками мужа. — Хоть и недолго лететь, но Никита такой непростой, но очень… очень хороший человек! Да что я тебе, детка, рассказываю?! Ты и сама знаешь лучше меня!

Я… уже и не знала. Он с самого начала показался мне опасным и жёстким, потом я забыла об этом. Но первое впечатление всегда подсознательное и самое верное. Сегодня я увидела Никиту безжалостным. К самому себе — в первую очередь. Я не знала, можно ли расценивать подаренный мне дом и Центурион той самой заботой, что он дарил другим. Той же неизвестной мне Челси. Или это всего лишь выполненные условия договора? Да, дом в них не входил. Или я ошибаюсь? Ведь Никита в первый же день сказал, чтобы я «расслабилась и получала удовольствием от секса и не только». И я была бы рада, если бы это «не только» было всего лишь его любовью ко мне. Чтобы он не отказывался от меня. От своих чувств. От себя самого.