Мама для наследника альфы - Алекса Никос

заплетать её длинные волосы, такие же мягкие как у отца. На несколько секунд, словно выпадаю из реальности. Перед глазами вспышками мелькают далёкие картинки. Они такие манящие и по-домашнему уютные, что хочется наслаждаться целую вечность: вот я лежу на кровати рядом с маленькой девчушкой, завернутой в плюшевый плед и рассказываю сказку, перебирая пальцами её вьющиеся тёмные волосы. Вот уже подросшая хрупкая девочка с такими же как у меня ярко-синими глазами, бегает по саду от подростка, в котором с удивлением узнаю Николаса, заливисто хохоча. Вот эта же девочка проводит рукой над кустом моей любимой сирени и он распускается ярко-фиолетовыми гроздьями цветов, посреди заснеженного двора. Вот я обнимаю её, вдыхая цветочный луговой аромат, провожая в школу.

— Мам… — врывается в моё сознание голос сына.

Мотаю головой, отгоняя наваждение. Я что, всерьез сейчас представляла себе свою дочь? Она была так чертовски похожа на Брендона, просто невероятно. Насколько же яркой и осязаемой была иллюзия! Моё воображение постаралось.

Нет. Пока рано думать о детях, нам надо еще Николаса воспитать, при этом не рассорившись окончательно. Мы с Брендоном только сегодня в очередной раз поругались, потому что он хочет рядом с собой видеть молчаливую рабыню, а я быть такой не желаю. Какие дети? Это всё гормоны, наверное, овуляция, вот и лезет в голову всякий бред, не имеющий никакого отношения к реальности.

— Да дорогой? — наклоняюсь к сыну.

— А ты будешь меня сегодня обнимать, когда я буду засыпать?

— Конечно, Ник. Почему ты спрашиваешь?

— Просто я этого очень хочу. Когда ты обнимаешь меня, я вижу хорошие сны, — сообщает мне сын, а я удивляюсь, ведь он никогда не рассказывал мне об этом.

— Тогда я каждый день буду обнимать тебя, — расплываюсь я в улыбке, наконец, осознав, что всё ещё имею для своего ребёнка ценность.

Просто фокус его внимания временно сместился на Брендона, и это нормально. Ведь мужчина — его отец, да еще оборотень, живущий в другом мире, которого Николас совершенно не помнил. Меня сын тоже любит, но ему сейчас интереснее с папой, вот и всё. А я уже снова распустила сопли, считая, что меня бросили. Глупость какая-то.

— А ты отпустишь меня на выходные к Лее? — с надеждой спрашивает Ник, заглядывая мне в глаза.

— Родной, если ты хочешь, то конечно. Только давай сначала посоветуемся с папой? Он, как глава семьи, примет верное решение.

Поверить не могу, что я это сказала. Но для Николаса очень важно иметь перед глазами авторитет, мужчину, с которого он должен брать пример поведения, а его отец — лучший вариант.

— Что значит “голова семьи”? — Наивно спрашивает ребёнок.

— Какое решение я должен принять? — Одновременно с вопросом сын раздаётся весёлый голос Брендона. — Я страшно проголодался. Спасибо, Брук.

Мужчина кивает волчице, которая лично ставит перед ним тарелку с отбивными и овощами в качестве гарнира. Оборотень отправляет пару кусочков мяса в рот и блаженно щурится, пережевывая пищу.

— Я хочу пойти к Лее в гости на выходные. А мама говорит, что ты как голова семьи должен принять решение. Пап, ну пожааааалуйста, — канючит сын, мигом позабыв об ужине.

— Рина? — Вопросительно смотрит на меня Брендон.

Чёрт, я снова успела по нему соскучиться, хоть и обижаюсь всё еще, что он защищал Лесли перед Адрианом. Откашливаюсь, избавляясь от кома в горле и рассказываю:

— Беатрис, мама подруги Николаса по саду, предложила забрать его завтра на все выходные, чтобы дети могли вдоволь пообщаться. У неё помимо Леи еще два старших сына и недавно родилась дочь. Они с мужем в выходные вывозят детей на пикник и в какой-то спортивно-игровой центр, недалеко от посёлка.

Оборотень приподнимает бровь, ожидая от меня какого-то продолжения, только я уже всё сказала, мне добавить нечего.

— И? Что ты думаешь по этому поводу? — задаёт вопрос мужчина, когда я не отвечаю на его молчаливый призыв.

Пожимаю плечами. Он же утром сказал, чтобы я не высказывала своего мнения? Почему вдруг сейчас об этом спрашивает? Не понимаю этого мужчину совершенно.

— Я думаю, что раз Николас хочет поехать, то стоит его отпустить. Только я бы попросила тебя приставить к нему какую-нибудь охрану на всякий случай. Так мне будет спокойнее.

— Я согласен с тобой. — Резюмирует Брендон. — Охрану организую, всё будет в порядке. Беатрис и Стивен очень приятные и дружелюбные, думаю, что Николасу понравится у них гостить.

— Ураааа! — восклицает Николас, подпрыгивая на стуле. — Я побегу собираться, возьму свой рюкзак и игрушки, чтобы показать Лее. Мама приходи мне обнимать на ночь.

Забыв про недоеденный ужин, сын галопом уносится наверх, оставляя после себя напряженную атмосферу.

— Я тоже пойду, — Поднимаюсь я из-за стола. — Проверю, как там мистофель.

— Рина, ты не хочешь поговорить? — спрашивает Брендон, а я только отрицательно качаю головой и выбегаю из столовой, стремясь скрыться за закрытой дверью своей комнаты.

Оставшийся вечер провожу, лениво поглаживая Лапушку по его упитанному животу. Он же ведёт себя, словно самый настоящий кот, а не магическое существо из другого мира: потягивается, переворачивается во сне, подставляя свои бока под мои пальцы, даже издаёт нечто, похожее на мурчание. Монотонные действия успокаивают меня, как и присутствие сладко сопящего пушистого животного рядом.

Попав в этот мир, я только и делаю, что сопротивляюсь его правилам. Отталкивала Брендона из-за своих внутренних страхов и предрассудков, не принимала информацию о том, что могу быть ведьмой, потом не верила в существование истинных пар, не желала понимать обычаи и порядки. Я до сих пор продолжаю это делать, вновь борясь с тем, что у женщин здесь не имеется права голоса. Но зачем же я всё время пытаюсь плыть против течения? Не легче ли подстроиться под действительность, а не нести с собой правила другого мира, которому я больше не принадлежу? Слишком сложно перебороть себя.

Тяжело вздохнув, не найдя какого-то определённого решения, поднимаюсь с кровати, когда ночь опускается на Олленд и иду в комнату сына, чтобы, как и обещала, обнять его на сон грядущий. Застаю ребёнка уже одетым в пижаму и лежащим в кровати, его глаза явно слипаются, но он продолжает ждать маму, которая обещала прийти к нему перед сном. Ложусь рядом с Николосом и крепко прижимаю к себе, поглаживая по голове. Какое же счастье, что в бесконечном океане моего сопротивления есть этот маленький уютный уголок, где я просто мама. Не пришлая, не ведьма, не безвольная рабыня или истинная с непонятным предназначением, а просто родной и любимый человек для маленького ребёнка, которому страшно засыпать в одиночестве.

— Добрых