Гамбит - Дэн Симмонс

— Шериф Джентри, — удивилась Натали. Они смотрели на рослого, тяжелого шерифа, а тот, в свою очередь, смотрел на них. Потом он медленно, как-то нерешительно начал приближаться к дому. Остановившись у крыльца, Джентри снял шляпу. На его загорелом лице застыло выражение мальчишки, который только что видел нечто ужасное.

— Доброе утро, мисс Престон, Профессор Ласки, — поздоровался Джентри.

— Доброе утро, шериф, — сказала Натали. Сол смотрел на Джентри, эту карикатуру на полисмена с юга, за неуклюжей внешностью — острый ум и способность тонко чувствовать — это он ощутил и во время вчерашней встречи. Взгляд шерифа выдавал его переживания.

— Мне нужна помощь, — произнес Джентри. В голосе его отчетливо слышалась нотка боли.

— Какая? — спросила Натали. Сол различил в этом вопросе нечто большее, чем просто любезность.

Шериф Джентри посмотрел на свою шляпу, провел по тулье мощной загорелой рукой, и это движение показалось Солу почти грациозным. Потом он поднял на них глаза.

— Убито девять граждан из моего округа... Как на это ни посмотри, понять ничего невозможно. Почему они умерли? Пару часов назад я остановил на улице парня, у которого в карманах не оказалось ничего, кроме моей фотографии. Но он предпочел перерезать себе горло, вместо того чтобы ответить хоть на один мой вопрос. — Джентри глянул на Натали, потом на Сола— Это так же бессмысленно, как и все остальное в этом жутком бардаке. Я как-то нутром чую, что вы оба могли бы мне помочь.

Сол и Натали все еще молча смотрели на него.

— Вы можете мне помочь? — повторил Джентри. — Вы согласны?

Натали повернулась к Солу. Тот снял очки, протер их, затем снова надел, обменялся взглядом с девушкой, слегка кивнул.

— Заходите, шериф, — пригласила Натали, открывая дверь коттеджа. — Я приготовлю что-нибудь поесть. Разговор может получиться долгим.

Глава 11.

Байриш-Айзенштейн

пятница, 19 декабря 1980 года.

Тони Хэрод и Мария Чен решили позавтракать в маленьком ресторане гостиницы. Хотя они спустились вниз в семь утра, первая волна туристов уже отправилась на лыжню. В камине потрескивал огонь; сквозь небольшое окно в южной стене виднелись белые снега и чистое голубое небо.

— Как ты думаешь, он будет там? — тихо спросила Мария Чен, когда они допивали кофе.

Хэрод пожал плечами.

— Ну откуда мне знать, будет или не будет? Вчера он был уверен, что Вилли в его родовом поместье нет, что старый продюсер все-таки погиб в авиакатастрофе. Он вспомнил, как пять лет назад Вилли упомянул в разговоре про свое родовое гнездо. Хэрод был тогда порядком пьян; Вилли только что вернулся из трехнедельной поездки по Европе — и вдруг со слезами на глазах сказал: “Почему это люди говорят, что нельзя вернуться домой, а, Тони? Почему?” А потом он описал дом своей матери на юге Германии. Он назвал близлежащий городок, и это было ошибкой. До сих пор Хэрод смотрел на эту поездку лишь как на способ устранить одну докучливую вероятность, не более того. Но теперь, в ярком утреннем свете, сидя напротив Марии Чен с ее девятимиллиметровым браунингом в сумочке, он понял, что этот маловероятный вариант вполне возможен.

— Как насчет Тома и Енсена? — спросила Мария Чен. На ней были стильные синие вельветовые брюки чуть ниже колен, длинные носки, розовый пуловер и плотный лыжный свитер, голубой с розовым, который обошелся ей в шестьсот долларов. Темные волосы были собраны сзади в “конский хвост”; она выглядела свежей и только что умытой, несмотря на косметику. Хэрод подумал, что она похожа на девчушку-скаута евразийского происхождения, собравшуюся на лыжную прогулку с друзьями своего отца.

— Если придется их убрать, стреляй сначала в Тома, — сказал он. — Вилли легче использовать Рэйнольдса, чем негритоса, но Лугар силен. Очень силен. Постарайся уложить его наверняка, чтобы не встал. Если все пойдет по наихудшему варианту, первым делом надо убирать Вилли. Целься в голову, только в голову. Стоит уничтожить его, и Рэйнольдс и Лугар совершенно не опасны. Они до того запрограммированы, что не могут даже поссать без одобрения Вилли.

Мария Чен оглядела помещение. Остальные четыре столика были заняты смеющимися и болтающими немецкими парами. Было похоже, что до них никому нет дела.

Хэрод жестом велел официантке принести еще кофе, потом откинулся на спинку стула и нахмурился. Он вовсе не был уверен, что Мария Чен выполнит его приказания, когда надо будет стрелять в людей. Но все же надеялся, что выполнит: не было случая, чтобы она его ослушалась. И все же на секунду он пожалел, что она — нейтрал. Но, с другой стороны, нет опасности, что Вилли использует ее для своих собственных целей. У Хэрода не было никаких иллюзий насчет Способности старого фрица — один только факт, что Вилли держал при себе двух холуев, показывал мощь этого старого сукина сына. Хэрод считал, что Способность Вилли ослабла, подточенная возрастом, наркотиками и десятилетиями разложения, но в свете последних событий было бы глупо и опасно продолжать действовать исходя из этого. Хэрод тряхнул головой. Провались оно все. Этот сучий Клуб Островитян крепко держал его за яйца. Хэроду вовсе не хотелось оказаться впутанным в эту историю с каргой из Чарлстона. И тем более не хотелось сталкиваться с человеком, который пятьдесят лет играл в эту паскудную игру с Вилли Борденом, или фон Борхертом, или как там его на хер... А что сделают Барент и его друзья, эти говнюки, когда узнают, что Вилли жив? Конечно, если он жив. Хэрод вспомнил свою собственную реакцию шесть дней назад, когда ему позвонили и сообщили о смерти Вилли. Сначала — волна тревоги: что будет со всеми проектами Вилли? Как там ситуация с финансами? А потом — чувство облегчения: наконец-то старый сукин сын подох! Хэрод несколько лет жил в постоянном тайном страхе из-за того, что старик может узнать про Клуб Островитян и про то, что Тони шпионит за ним...

"Я всегда представлял себе рай как Остров, где можно охотиться в свое удовольствие, а, Тони?” Действительно ли Вилли сказал это на видеокассете? Хэрод вспомнил ощущение, охватившее его, — словно его окунули в ледяную воду, когда Вилли произнес эти слова с экрана. Но Вилли не мог об этом знать. И потом, видеозапись была сделана до авиакатастрофы. Вилли мертв.

"А если он не погиб тогда, — подумал Хэрод, — он погибнет сейчас. Скоро”.

— Готова? — спросил он.

Мария Чен вытерла рот полотняной салфеткой и кивнула.

— Пошли, — сказал Тони Хэрод.

***

— Значит, это Чехословакия? — произнес Хэрод. Они выехали из города на северо-запад, и тут он мельком увидел за железнодорожной станцией пограничный шлагбаум — а рядом небольшое белое здание и несколько охранников в зеленой форме и странного вида шлемах. На дорожном указателе было написано: Ubergangsstelle.