Пляж - Алекс Гарленд

Оглядываясь назад, я хорошо понимаю, что был потрясен увиденным и торопился покинуть место, где, казалось, все еще раздавались вопли. Но в тот момент я не думал об этом. Я думал только о том, как важно вернуться в лагерь и сообщить Сэл об утренних событиях. Меня также взбесило поведение мистера Дака. С того самого момента, как мы начали следить за прибывшими на плоту, его явно «замкнуло». Он не только попросил меня перехватить Зефа и Сэмми еще до того, как они достигнут плато, – его трескотня постоянно подвергала меня опасности. Я счел это серьезным проступком. DMZ – место повышенного риска, если вы не можете положиться на своих спутников.

Думаю, мистер Дак почувствовал мой гнев, так как, против обыкновения, даже не пробовал завязать разговор. Пока мы не подошли к седловине. Здесь он остановил меня, сильно толкнув, и сказал:

– Нам нужно поговорить.

– Да пошел ты, – ответил я, отпихиваясь от него. – Из-за тебя меня могли убить.

– А тех, наверное, сейчас убивают.

– Откуда ты знаешь? Я не меньше тебя хотел, чтобы того избиения не случилось, поэтому не читай мне мораль. Мы ведь знали, что их могут схватить. Все было ясно еще тогда, когда мы приняли решение не вступать с ними в контакт, пока они не доберутся до водопада, так чего ты от меня хочешь?

– Решение? Я не принимал никаких решений! Я хотел, чтобы ты помог им!

– Чтобы ворвался в толпу наподобие Рэмбо, размахивая несуществующей Ml6?

– Ты бы мог что-нибудь предпринять!

– Что же, интересно? Ты живешь в иллюзорном мире! Я ничего не мог сделать.

– Ты бы мог предупредить их еще до того, как они достигли плато!

– У меня был четкий приказ никого не предупреждать !

– Ну и нарушил бы этот приказ!

– Я не хотел его нарушать!

– Ты… не хотел?

– Ни на секунду!

Мистер Дак нахмурился и открыл было рот, собираясь что-то ответить, но смолчал.

– Что такое? – спросил я.

Он покачал головой, и его лицо разгладилось. Когда он наконец заговорил, я понял: он говорит не то, что у него на уме.

– Это был дешевый наезд, Ричард, – тихо сказал он. – Насчет того, что я живу в иллюзорном мире.

– Меня из-за него могли убить, а я, видите ли, оскорбил его чувства! Боже, смилуйся надо мной! Да ведь я прямо настоящий монстр. – Я живу в твоем мире.

– Это, должно быть, утешение, учитывая, что именно ты обратил внимание, что я… – Я осекся. В DMZ раздался какой-то треск. – Слышишь?

Мистер Дак ответил не сразу. Его глаза сузились, а лицо неожиданно приняло крайне озабоченное выражение:

– Да, я слышал что-то.

– Ты уверен?

– Да.

Мы оба принялись ждать.

Секунд через пять-шесть тишину разорвали выстрелы. Они прозвучали совершенно недвусмысленно – звук проскользнул сквозь деревья подобно быстрому ветерку и обрушился с ужасающей громкостью. Выстрелы слились воедино и долго не затихали. Достаточно долго, так что я моргнул, втянул голову в плечи, а потом осознал, что стрельба еще продолжается.

Когда она наконец прекратилась, то следующее, что я услышал, – это был глубокий вдох, сделанный мистером Даком, а затем такой же медленный выдох.

– Господи… – забормотал я. – Господи Иисусе… Это все-таки произошло. Их действительно…

– Расстреляли, – безучастно закончил он за меня фразу.

К моему удивлению, меня чуть не вывернуло наизнанку. Желудок непонятно почему свела судорога, а горло напряглось. В голове всплыл образ: тела прибывших на плоту… их майки с постепенно расширяющимися пятнами… неестественно вывернутые конечности… С трудом сглотнув подступивший к горлу ком, я повернулся к DMZ. Думаю, я искал некое подтверждение, может быть, еле заметный голубой дымок вдали. Но я ничего не увидел.

– Расстреляли, – снова услышал я. А затем голос едва слышно добавил: – Проклятье.

Я обернулся к мистеру Даку. Он исчез.

Мама-сан

Все получилось как нельзя хуже или как нельзя лучше. Я не мог решить, как же все-таки.

Когда на плато все уже свершилось, у меня сдали нервы. Я был встревожен, и меня тошнило. Но так, вероятно, и должно быть. Паника на плато – естественная реакция. Как и чувство тошноты, после того как я услышал выстрелы. Я много раз читал о подобных вещах, видел их в различных фильмах: в первый день первого в своей жизни рейда новичок готов наложить в штаны при первом столкновении. Потом, с опытом, появляется усталость, но в какой-то момент вам неожиданно приходит на ум, что смерть по-прежнему способна повергнуть вас в смятение. Вы начинаете размышлять об этом и тем самым делаетесь сильнее.

По дороге к водопаду я снова и снова возвращался к этому второму толкованию. Я также попытался найти в случившемся и другие положительные моменты. Теперь наша проблема с новоприбывшими была решена, а моя роль в раскрытии тайны пляжа окончательно сошла на нет. Но эти мысли не успокоили меня. Я все еще боролся с тошнотой, а также старался сосредоточить внимание на открывающейся передо мной местности и справиться с желанием заорать во все горло. Очень сильно. Но не как зверь, а так, как кричат, когда во всю мочь бегут по дороге, чтобы успеть на автобус, и бьются о бетонный столб. Как будто нарочно… и изо всей силы. Это не крик боли, потому что в тот миг не больно. Это крик по причине перенапряжения мозгов, отказывающихся от всякой попытки признать случившееся.

Сэл ждала меня у водопада.

– Что там, черт возьми, произошло? – спросила она скорее сердито, нежели с тревогой, не дав мне подплыть к берегу. – Почему я слышала выстрелы?

Я ничего не отвечал, пока не доплыл до мелководья и не начал выбираться на берег.

– Прибывшие на плоту, – выдохнул я. Сильный удар о воду при прыжке с водопада всегда вышибал из меня дух, и на этот раз было даже хуже обычного.

– Их убили?

– Да. Я видел, как их схватили охранники, а потом услышал выстрелы.

– Ты не видел, как их убивали?

– Нет.

– Что произошло, когда их схватили?

– Их избили.

– Сильно?

– Да.

– Достаточно сильно, чтобы напугать? Может быть, просто для острастки?

– Хуже.

– А потом?

– Их куда-то увели. Уволокли.

– Уволокли… Ты не последовал за ними?

– Нет.

– И что потом?

– Потом была стрельба… когда я добрался до седловины.

– Понятно… – Глаза Сэл буквально буравили меня. – Говоришь, их сильно избили…

– Очень сильно.

– Ты чувствуешь свою вину в их смерти.

Прежде чем ответить, я обдумал ее слова, не желая выдавать свою связь с Зефом и Сэмми.

– Они сами решили приехать сюда, – в конце концов сказал я, переступая с левой ноги на правую. Я все еще стоял по колено в озерной воде, и мои ступни понемногу погружались в ил. – Они наделали много шума в джунглях. Сами виноваты.

Сэл кивнула:

– Стрельбу могли услышать другие. Что ты им скажешь?

– Ничего.

– Я думаю, Этьен знает о Христо. Этьен опять не в своей тарелке…

– Я ничего не скажу Этьену, – пообещал я. – Я ничего не скажу Франсуазе, Кити или кому-то еще… Кроме Джеда… Ты ведь знаешь, что я расскажу обо всем Джеду.

– Конечно, знаю, Ричард, – твердым голосом проговорила она. – Однако хорошо, что ты спрашиваешь разрешения. – Она повернулась на пятках и пошла прочь. Даже не подождала, пока я выберусь из озера. И не слышала, как я прошептал:

– А я и не спрашивал твоего чертового разрешения.

Реаниматор

Я не стал возвращаться в лагерь вслед за Сэл, потому что никого не хотел видеть. Мне ничего не хотелось. Разве что поспать. Я хотел забыться, но мое состояние не имело ничего общего с усталостью: мне хотелось укрыться от своего сознания, все так же побуждавшего меня заорать. Проблема заключалась в том, что среди различных выгод, которые нес с собой сон, забвение отсутствовало. Если бы я заснул, то увидел бы сон, а я знал, что сны не помогут мне спрятаться от случившегося. Кончилось тем, что я стал разговаривать сам с собой. Идя вокруг озера, обращаясь к своему рассудку так, как будто он был независимой от меня, но в то же время разумной сущностью, я просил его оставить меня не некоторое время в покое. Или, по крайней мере, уменьшить «громкость».

Это не карикатура на сумасшедшего, как может показаться, – не карикатура, полная экспрессивных жестов и диких взглядов. Это была серьезная попытка обрести мир и тишину, не увенчавшаяся успехом. Моя психика отражала атаки разума, как Супермен – пули: грудь выпячена, нисколько не обескуражен… Поэтому я попробовал прибегнуть к другой тактике: например, попытался заинтересовать себя красивым цветком или рисунком коры на испещренном надписями дереве. Но все эти попытки также окончились провалом. Они привели лишь к тому, что неудача усилила мою досаду, и я почувствовал себя еще хуже.

Последнее средство – купание в озере. В подводном мире я всегда чувствовал себя в безопасности. Полный покой: ничего не видно и не слышно. Отличное убежище. Средство сработало и на этот раз: меня объяла безликая прохлада, но, увы, лишь на некоторое время. Поскольку у меня нет жабр, я вынужден был постоянно выплывать на поверхность, однако как только я показывался из воды, мысли бежали по прежнему кругу.