Тень Скорпиона - Александр Плахотин

— Теперь ваша очередь! — И, задыхаясь, откинулся на подушки.

Как он выскользнул из утреннего дворца, Инвар помнил плохо. Единственное, что ясно прорывалось сквозь омут затмения, это растерянные глаза Файхана, оглашающего завещание Владыки Керита, да не менее растерянные физиономии собравшихся вельмож, с нескрываемым страхом пожирающие на удивление спокойное лицо главного тайника.

Бредя по еще спящим улицам города, Скорпо даже не слышал, как за ним неотступно следовала чья-то тень.

Выйдя на улицу, чародей направился в совершенно другую сторону. Постепенно приходя в себя, он вдруг осознал, что очутился в незнакомом квартале, и куда теперь следует двигаться, просто не знает.

Неуверенно пройдя мимо еще нескольких закопченных покосившихся домов, он решил повернуть назад, но не тут-то было!..

Дверь дома за спиной резко распахнулась, и крепкие руки, схватив его за одежду, грубо втащили вовнутрь.

— Заблудился, солдатик? — просипел незнакомый голос, и по горлу, сбривая волоски утренней щетины, проползло остро заточенное лезвие.

Инвар не шевелился, призывая остатки сил для отпора, а тем временем по его карманам умело шарили в поисках добычи.

— Тю-ю-ю… — раздался разочарованный голос ночного ремесленника, — а я уж думал, что у солдатика мошна тяжела, а жизнь легка. А ты, братец, совсем пуст… — Острие стоула уперлось под подбородок, и по горлу на грудь закапала кровь. — Делать-то что будем, солдатик? Чё молчишь али язык со страху проглотил, бесстрашный ты наш?

Мага затрясло изнутри. Голова мгновенно стала ясной, на кончиках пальцев, казалось, заискрилась Сила.

— Я не солдатик! — Инвар мягко отвел руку с ножом в сторону от себя. — Мое имя — Скорпо! — Комната озарилась ярким светом, вырывая из темноты рожу неряшливо одетого мужика.

— Я — мастер Круга Двенадцати. Подданный Виги, вассал Огня и родной брат Владыки Бревтона!!!

Вор затрясся, выронив нож на утоптанный пол. Его глаза полезли из орбит, изо рта пошел голубой дым.

— И НИКТО НЕ СМЕЕТ СТАНОВИТЬСЯ НА МОЕМ ПУТИ!.. — Скорпо выкинул вперед ладони. — Без видимых на то причин… — с усмешкой добавил он.

Тайники растерялись. Только-только человек, которого им поручили сопровождать и охранять, стоял посреди улицы и не иначе как пьяно озирался вокруг и вдруг неожиданно исчез, растаяв в воздухе.

Перестав скрываться, парочка вышла на середину улицы, внимательно прислушиваясь и оглядываясь вокруг.

— Отродье его в душу! И надо же было ему сюда забрести! — не выдержав, выругался зрячий.

— Молчи… — Его товарищу казалось, что вот-вот, и изо всех скособоченных окон с кривыми ножами в зубах на них полезут лихие людишки, коими славен этот квартал.

— Хоть молчи, хоть кричи — толку не будет! Мож, уйдем отсюда, пока жопы на месте? А главному скажем, что…

Тайник так и не успел поделиться своей отговоркой — буквально в двух шагах от них вздрогнул, теряя остатки черепицы, дом. А затем раздался тонкий, словно кому-то отдавили сокровенное, пронзительный крик, перетекающий в рев, какой не может исторгнуть человеческое горло.

Переглянувшись, зрячие кинулись к дому. С разбега высадив дверь, парни ворвались в прихожую и… замерли на месте, осеняя себя охранными знаками.

Вся комната была в крови… На полу, стенах — человеческие внутренности. Точно несчастного разорвало изнутри. Но не этот страшный натюрморт поразил невольных зрителей. Посреди всего этого живым факелом пылал человек…

Вот он обернулся, ощерясь мертвой ухмылкой. Кости пальцев потянулись к живым, сноп слепящего света брызнул из пустых глазниц, и людишек тут же поглотил разбушевавшийся костер.

— АХАТЭЗ АХАТ САРА КЛЭ, ОН ИР ГЛА ИРСГА, ЛОД ОТ ХАНАСГЛА!!! — прогрохотал огненный великан, выходя на враз ожившую улицу. — Смерть поправ, станет сын над отцом, кровью его причастившись!!!

Проснувшиеся люди выбегали вон из горящих домов, натыкались на оживший кошмар и бросались прочь, подальше от этого места.

У отца Симона, Бревтонского и Вильсхолльского, нынешнего первосвященника Церкви Единой Веры, была одна-единственная слабость, за которую (стань она известна Верховному первосвященнику) расстался бы он со своим священным саном, став обратно простым монахом. И даже сейчас, когда Владыка Керит испускал последний дух, священник, философски рассудив, что «если на то и есть воля Ушедшего, то его, отца Симона, участие никоим образом не повлияет на ход событий», а посему, отрядив во дворец на ночное бдение провинившегося монаха, сам сладко спал, нежась в ранних утренних лучах, пробивавшихся сквозь плотные шторы.

Бесцеремонный толчок в плечо разбудил первосвященника. Недовольно дернувшись (такой сон прогнал!), отец Симон открыл глаза. Над ним стоял перепуганный прислужник, коему поручалось сопровождать первосвященника на службу. Паренек что-то пытался сказать, но язык его не слушался, а сам он весь трясся, отчаянно жестикулируя.

— Случилось что? — неспешно потянулся под толстым одеялом мужчина. — Владыка Керит скончался? Враги под стенами шатры поставили? Да говори же, бестолочь!

— Отродье… Отродье явилось! — осеняя себя знаком креста в круге, рухнул на колени прислужник.

За всю ночь мастер Лео так и не сомкнул глаз — что-то тягучее, тревожное томилось в душе, прогоняя сон. А под утро, когда усталость взяла свое, взору явился неведомый старик.

Несмотря на прожитые годы, незнакомец, с любопытством озираясь вокруг, бодро прошагал по комнате, задержался у накрытой тканью Сферы Кристалла, неодобрительно покачал головой и после недолгого раздумья уселся на край кровати.

— Ну ни схада не изменилось! — вместо приветствия объявил он, по-молодецки забрасывая за плечи длинные седые волосы.

— Мы что… знакомы? — Оказывается, Лео сидел рядом, облаченный в парадную мантию.

— Ну как тебе сказать, милок… — Старик улыбнулся, показывая совершенно молодые зубы. — Вроде слышали друг о друге. Да ты не мучайся — не вспомнишь. Я тебя тоже с трудом припоминаю, хотя вот комнатку эту помню очень даже хорошо.

«Абсурд какой-то», — подумал про себя Лео, но вслух сказал иное:

— Бывали здесь раньше?

— О! И не раз! А может, и не бывал. Может, просто приснилось! — и, хитро улыбнувшись, заговорщически прошептал волшебнику на ухо: — Я же тебе снюсь.

Внезапный порыв ветра распахнул настежь окно, сбрасывая с подоконника «Книгу Судеб» Руперта Мактиги.

— Я че зашел … — перестав улыбаться, гость посмотрел на свои морщинистые руки. — Ты бы поднимался, а? Не ровен час, слетишь ты со своей долбаной горки прямо к нечистому на завтрак. Да и людишек жалко. Хотя в большинстве своем оскопить их всех надо… ну, чтоб дураков по миру меньше шастало. Но опять же — души губить раньше времени не дело… да и…