Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник) - Марджери Аллингем

– Джина? Нет, ничуть, – с горечью сказал гость. – Думаю, она всегда понимала, что Пол в большей степени принадлежит не ей, а фирме. Он… Он пренебрегал Джиной.

Майк опустил глаза, сосредоточенно защелкал зажигалкой. Прикурил. Мистер Кэмпион хранил молчание, и Майк продолжил:

– Пол не страдал особой чуткостью. У него была удручающая привычка: он с исступлением гонялся за всем красивым, получал, а потом забывал. И так во всем. Не ценил того, что имел.

– Ты бы на его месте ценил, да? – мягко произнес мистер Кэмпион, поворошив уголек в камине.

Майк, как ни странно, не стал прятать глаза.

– В том-то и беда, – спокойно кивнул он, открыто посмотрев на друга.

– Как далеко все зашло?

– Совсем недалеко, – пылко заверил гость. – Она мною не особо увлечена. Я просто под рукой, и мы, конечно, бываем где-то вместе, вот и все. Ты не понимаешь Джину, Кэмпион. Никто не понимает. Я всей душой надеюсь, что мы сумеем оградить ее от этого кошмара.

Мистер Кэмпион задумчиво помолчал. Выходит, под спокойной гладью жизненного моря, омывающего фирму «Барнабас и партнеры», бушуют нешуточные страсти и силы. Предстоят открытия: одни чудовищные, другие жалкие, третьи поразительно неожиданные. Сидящий перед Альбертом человек не думал не гадал, что однажды полиция и пресса направят свои прожекторы на его семью, что ничего не получится ни спрятать, ни уберечь, а маленькие сокровенные тайны обретут в их слепящем свете неестественный, гротескный вид.

Вслух Кэмпион сказал совсем другое:

– Тебе давно следовало жениться, Майк.

Тот вздрогнул.

– Я чертовски рад, что этого не сделал. Все и так слишком сложно. И вообще, не понимаю, почему мы болтаем о каких-то тайных романах, когда над нами нависла беда… Ой, а это кто?!

Последняя реплика относилась к женскому голосу в прихожей. Звонка они не слышали, а потому, когда Лагг ввел закутанную в черное гостью, были захвачены врасплох.

– Джина! Что ты здесь делаешь? – вскочил Майк.

Его недавней нервозности и след простыл. Хорошо держит себя в руках, одобрительно подметил мистер Кэмпион.

Джина посмотрела на Майка, не сказала ему ни слова и резко повернулась к Кэмпиону.

– Ты ведь не против моего прихода? – торопливо произнесла она. – Я с ума схожу одна дома, все гадаю, что там в полиции. Даже за доктором послала. Альберт, что будут делать во вторник?

– Говорить-говорить-говорить и записывать все в тетрадь, – шутя заявил Майк. – Давай-ка садись в это дорогое на вид кресло и позволь Кэмпиону угостить тебя «дамой в белом».

Джина подняла к Майку встревоженные серые глаза. Он ответил на ее испытующий взгляд улыбкой.

– Все будет хорошо. Не переживай. Выглядишь замечательно. Очень красивый воротничок. Твоего дизайна? Как он называется – жабо или берта?

– Майк, это невыносимо. – Она вновь отвернулась. – Альберт, расскажи, что происходит.

Джина упала в кресло, повернув к Кэмпиону бледное умоляющее лицо.

– Он знает не больше нашего, Джина. Зато коронер, по его словам, – человек толковый, ошибки допускает редко, – успокаивающе произнес Майк, выдвинул вперед еще одно кресло, сел между гостьей и Кэмпионом.

Джина ухватилась за эти слова, как утопающий за соломинку.

– Людям ведь свойственно делать ошибки, да? – медленно заговорила она. – Полицейские все понимают иначе, хуже, чем в действительности. Я это вчера вечером заметила, когда меня допрашивал инспектор Таннер. Я кое-что ему рассказала, он записывал, и было видно, что для него… для него это выглядит совсем не так…

– Расскажи и нам, – предложил Кэмпион, протягивая гостье бокал.

Та смущенно молчала, лицо обрело естественный цвет.

– Теперь уже, наверное, неважно. Боюсь, я веду себя далеко не лучшим образом.

– Выкладывай.

– В общем… – Джина кашлянула. – Майк, я не знала, что ты тоже тут будешь. Возможно, тебя это удивит или шокирует, но так уж вышло, и не я одна виновата.

Она вновь нерешительно помедлила. Двое мужчин не сводили глаз с маленькой, хрупкой гостьи в изысканном наряде.

– Инспектора интересовал вечер четверга. Я рассказала: за ужином мы с Полом хотели кое-что обсудить, я прождала его до девяти, потом позвонила Майку и попросила со мной прогуляться.

Джина замолчала.

– Инспектор спросил, что именно мы с Полом хотели обсудить. Я ответила. Полицейский, по-моему, посчитал это важным. Может, конечно, я просто вообразила, но…

– И что вы хотели обсудить?

Опасность Кэмпион учуял чуть раньше, чем услышал ответ.

– Развод. Я уже некоторое время уговаривала Пола дать мне развод.

– Развод? – Шепот Майка заполнил комнату.

Джина медленно подняла на него глаза.

– Не надо. Не надо! Никакого осуждения – хотя бы пока. Я просто рассказываю, о чем сообщила инспектору. Тот очень заинтересовался, – продолжила она. – Спросил, говорили ли мы об этом раньше, я ответила – да, говорили, много раз, и Пол слышать ничего не хотел. Но в среду я ходила к адвокату, тогда для меня многое стало ясно. Я поняла свое положение. Узнала, что накрепко привязана к Полу, если только он… он… не начнет меня бить или не бросит. Поэтому я умоляла его провести вечер дома, все обсудить.

– И ты рассказала это инспектору? – Майк говорил едва слышно.

– Он из меня вытянул, – сокрушенно признала Джина. – Что, очень плохо, Альберт? Очень?

Мистер Кэмпион встал. Лицо его было мрачным.

– Вряд ли, – наконец произнес он как можно убедительней. – Ты же не в одиночестве ждала Пола? Ужин должна была подать служанка?

– Да, конечно, – беззаботно кивнула Джина. – Миссис Остин была со мной до восьми часов.

– До восьми? – Брови мистера Кэмпиона взлетели вверх.

– Ну, не до ночи же мне ее держать. Пол опаздывал на целый час, я сказала миссис Остин, что мне уже все равно, когда он явится, и отпустила ее.

– О боже! – воскликнул мистер Кэмпион. Затем, помолчав, повторил: – О боже!

Глава 5

Слушание

Наверное, это естественно, когда та смесь тревоги, раздражения и волнения, которая обычно царит за кулисами любительского спектакля, возникает и в семье, готовящейся к публичному выступлению: будь то свадьба, похороны или, как в данном случае, слушание.

Во вторник шестнадцатого числа Джон, одетый в соответствии с предстоящим испытанием, спустился в квартиру Джины в половине восьмого утра. К тому времени, как часы пробили без четверти девять, он успел трижды позвонить Майку и обвинить потрясенную миссис Остин в том, что Керли до сих пор нет.

Джина благоразумно сидела в своей комнате, предоставив старшему кузену возможность в ярости метаться по гостиной.

Наконец пришла Керли – розовая, запыхавшаяся от подъема по ступеням, – и Джон с облегчением стал ворчать:

– Меньше часа! Опаздывать нельзя. А Скруби до сих пор нет. Вот ведь черт! Я ведь просил быть пунктуальным. И вы, мисс Керли, передали ему это по телефону. Все должны быть здесь к девяти. По-моему, я выразил мысль ясно.

Мисс Керли тщетно пыталась подоткнуть свои редкие седые локоны под модную треуголку – та совершенно ей не шла и к тому же сидела очень туго.

– Вы же знаете, он в Хэмпстеде живет, мистер Уидоусон, – примирительно сказала старушка. – Помните, я говорила: он просил его не ждать, поскольку приедет сразу в суд.

Джон упал в кресло, положив безупречный котелок на столик, находящийся на расстоянии вытянутой руки.

– М-да, надеюсь, ему, как адвокату, известно, что опаздывать на судебное разбирательство нехорошо. Мисс Керли, позвоните Майку. Скажите, его все ждут. Похоже, никто не понимает, что к подобным делам приковано внимание общественности – причем совсем нежелательное для фирмы нашего положения. Я любил Пола, мисс Керли, вы знаете, но вечная погоня кузена за сенсацией очень мешает чтить его память так, как хотелось бы.

– Ну, больше он ничего такого не устроит, – рассеянно заметила мисс Керли.

Затем поняла, как неуместно и глупо прозвучали ее слова, и смущенно вспыхнула.

К ее облегчению, Джон был всецело поглощен собственными переживаниями.

– Все простаивает. Пора готовить весенний каталог, а еще и осенний не выпущен. Ладно, книги подождут. Будем сохранять спокойствие и мужество. Сначала с достоинством доведем до конца это дело, затем похороним свое горе и за работу.

После этой небольшой проповеди Джону явно стало легче. Он, видимо, приберегал ее для аудитории побольше, но та так и не собралась. Мисс Керли посмотрела на него с интересом. Постарел… Странно, почему заботы о фирме старят человека гораздо сильнее, чем заботы о семье?

– Вчера звонил мистер Веллингтон, – сообщила мисс Керли, натягивая купленные специально по случаю короткие замшевые перчатки черного цвета. – Спрашивал по секрету моего мнения: не будете ли вы против, если он попробует попасть сегодня на открытую часть заседания. Всячески подчеркивал, что хочет этого не ради материала для статьи, а в качестве вашего с мистером Полом старого друга.