Человек, который улыбался - Хеннинг Манкелль

– И что ты хочешь от него узнать?

Валландер кивнул головой в сторону Нюберга – тот молча сидел рядом с Анн Бритт Хёглунд.

– Стен Торстенссон был убит пулями из пистолета марки «бернаделли», – сказал он. – Нюберг говорит, что это очень редкое оружие. Я хочу, чтобы Стрём узнал, нет ли такого пистолета у кого-то из охраны Хардерберга. Тогда мы спокойно можем ехать в замок и брать владельца оружия.

– Мы и так это можем сделать, – сказал Пер Окесон. – Вооруженные люди, нелегально проникшие в страну. Для меня этого достаточно.

– И дальше что? – спросил Валландер. – Допустим, мы их возьмем и вышлем, если все подтвердится. То есть мы положим все яйца в одну корзину и торжественно шваркнем ее о землю. Прежде чем вмешиваться, мы должны по крайней мере узнать, есть ли у кого-нибудь из них такое оружие.

– Неплохо бы заполучить и отпечатки пальцев, – вдруг сказал Нюберг. – Тогда мы сможем прогнать их через базы данных Интерпола и Европола.

Валландер кивнул. Про отпечатки пальцев он не подумал.

Пер Окесон продолжал массировать верхнюю губу.

– Что у тебя еще? – спросил он Валландера.

– Ничего. Пока.

Он прекрасно знал, что балансирует на проволоке и в любой момент может с нее свалиться. Если он переборщит, Пер может запретить все контакты со Стрёмом. Или начнется бесконечная дискуссия, и они опоздают. Поэтому он решил пока умолчать о своих соображениях.

Пер Окесон все еще обдумывал решение. Валландер поглядел на Нюберга и Анн Бритт. Она улыбнулась, а Нюберг почти незаметно кивнул. «Они все поняли, – подумал он. – Они знают, что я думаю, и они меня поддерживают».

Окесон наконец принял решение. Он оставил в покое губу и сказал:

– На этот раз – да. Но только на этот раз. В дальнейшем никаких контактов с Куртом Стрёмом без моего ведома. И, прежде чем одобрить дальнейшее его содействие, я хочу знать, какие вопросы вы собираетесь ему задавать. И вы должны считаться с тем, что я могу сказать «нет».

– Конечно, – сказал Валландер. – Я почти уверен, что одним разом все и ограничится.

После оперативки он попросил Нюберга и Анн Бритт Хёглунд зайти к нему в кабинет.

– Я видел, что вы меня поняли, – сказал он, плотно закрыв дверь. – И, поскольку никто из вас ничего не сказал, я предполагаю, что вы со мной согласны. Мы пойдем дальше, чем разрешил Окесон.

– Пластмассовый контейнер, – сказал Нюберг. – Если бы Стрём нашел в замке такой же, я сказал бы ему спасибо.

– Вот именно. Контейнер – самое важное вещественное доказательство из всего, что мы имеем. А может быть, и единственное – как посмотреть.

– А как он его вынесет? – поинтересовалась Анн Бритт.

Валландер и Нюберг обменялись взглядами – они поняли друг друга.

– Мы думаем, что контейнер, найденный в машине Торстенссона, был заменен. Мы можем сделать так же.

– Я должна была бы и сама до этого дойти, – сказала она грустно. – Я слишком медленно соображаю.

– Это Валландер иногда соображает слишком быстро, – меланхолично сказал Нюберг.

– Контейнер мне нужен прямо сейчас. Я встречаюсь со Стрёмом сегодня в три.

Нюберг вышел. Анн Бритт задержалась в дверях.

– Что он хотел? – спросила она.

– Не знаю, – честно признался Валландер. – Он утверждает, что ему достаточно хорошей полицейской характеристики. Но мне кажется, за этим что-то скрывается.

– Что?

– Пока не знаю. Кое-какие догадки у меня есть, но я могу и ошибаться.

– И об этих догадках ты предпочитаешь пока умолчать?

– Пока да. Сначала мне надо в этом удостовериться.

В начале третьего Нюберг принес контейнер в черном пластиковом мешке для мусора.

– Не забудь про отпечатки пальцев, – сказал он. – Все, что они трогали. Стекло, чашки, газеты.

В половине третьего он отнес контейнер в машину, поставил на заднее сиденье и поехал в Сандскуген. Дождь то стихал, то припускал сильнее прежнего. Когда он вышел из машины, Стрём уже ждал его у дверей. Он был в форме. Валландер внес контейнер в дом.

– Что это за форма? – спросил он.

– Форма охраны Фарнхольма. Кто ее придумал, понятия не имею.

Валландер вытащил контейнер из мешка:

– Видел когда-нибудь такую штуку?

Стрём покачал головой.

– Где-то в замке есть такой же, – сказал Валландер, – и, может быть, даже несколько. Я хочу, чтобы ты поменял один из них на этот. Ты имеешь право входить в здание?

– Я делаю ночные обходы.

– Ты уверен, что никогда не видел такой контейнер?

– Никогда. Даже не знаю, где искать.

Валландер задумался:

– Я, может быть, ошибаюсь, но… есть в замке холодильные камеры?

– В подвале.

– Поищи там. И не забудь про «бернаделли».

– Это будет потруднее. Они всегда носят оружие при себе. Думаю, даже под подушку кладут на ночь.

– И последнее – нам нужны отпечатки пальцев Толпина и Обадьи. Вот и все. Потом получишь свою характеристику, если она тебе и в самом деле нужна.

– А что же мне тогда, по-твоему, нужно?

– Думаю, ты хочешь доказать, что не так плох, как все думают.

– Ошибаешься. Я должен думать о своем будущем.

– Это просто моя догадка, вот и все, – сказал Валландер.

– Завтра в три, – сказал Стрём. – Здесь же.

– И еще одно. Если что-то пойдет наперекосяк, я тебя знать не знаю и никаких дел с тобой не имел.

– Правила мне знакомы, – усмехнулся Стрём. – Если это все, я тебя не задерживаю.

Валландер добежал под дождем до машины. У кондитерской «Фридольф» он остановился, выпил кофе и съел несколько бутербродов. Ему была неприятна мысль, что он вынужден был утаить правду от коллег. Но он знал и другое: если будет нужно, он напишет Стрёму эту характеристику. Он вспомнил Стена Торстенссона. Тот приехал к нему в Скаген просить о помощи, а он ему отказал. Самое малое, что он мог теперь для него сделать – найти убийцу.

Вернувшись в машину, он некоторое время сидел, не трогаясь с места. Глядя на бегущих под дождем пешеходов, он вспомнил, как несколько лет назад ехал из Мальмё сильно под градусом, и его остановили коллеги. Они прикрыли его, никто ничего не узнал. В тот раз он не был обычным гражданином, он был полицейским, и коллеги спасли его. Вместо наказания, понижения в должности и, возможно, даже увольнения он остался в личном долгу перед Петерсом и Нуреном, теми самыми дорожными полицейскими, что его покрыли. А что будет, если один из них потребует аналогичной услуги? Как он себя поведет?

Курт Стрём в глубине души очень хочет вернуться в полицию, решил Валландер. Весь его негативизм и ненависть показные. Он мечтает вернуться, теперь Валландер был в этом уверен.

Он поехал в управление и зашел к Мартинссону. Тот говорил по телефону. Увидев Валландера, Мартинссон быстро закруглился, повесил трубку и спросил, как все было.

– Стрём попытается найти итальянский пистолет и раздобыть отпечатки пальцев.

– Трудно поверить, что он все это делает за просто так.

– Мне тоже, – сказал Валландер уклончиво. – Но даже у Курта Стрёма могут быть хорошие стороны.

– Его первая ошибка заключалась в том, что он попался, – сказал Мартинссон. – Вторая – в том, что он грубо работал. Кстати, ты знаешь, что у него больная дочь?

Валландер покачал головой.

– Он развелся с ее матерью, когда девочка была совсем крошкой, и взял ее к себе. У девочки какое-то неизлечимое заболевание мышц. Когда ей стало настолько плохо, что она уже не могла оставаться дома, он устроил ее в специальную больницу и постоянно навещает.

– Откуда ты все это знаешь?

– Я звонил Рослунду в Мальмё. Сказал, что случайно встретился со Стрёмом. Думаю, Рослунд не знает, что Стрём работает в Фарнхольмском замке. Я, разумеется, ни слова об этом не сказал.

Валландер подошел к окну и посмотрел на улицу.

– Остается только ждать, – сказал Мартинссон.

Валландер не ответил. Потом спохватился:

– Ты что-то сказал?

– Я сказал, что остается только ждать.

– Да. И для меня это самое худшее.

Он пошел в свой кабинет, сел на стул и покосился на сложную схему финансовой империи Хардерберга, присланную из отдела по борьбе с экономической преступностью в Стокгольме. Он аккуратно прикрепил ее к стене.

«Атлас мира, – подумал он, – только вместо границ государств – постоянно скользящие разделительные линии между гигантскими предприятиями с огромным влиянием и финансовым оборотом, превышающим многие национальные бюджеты». Он поискал среди бумаг на столе список десяти крупнейших предприятий мира – экономисты щедро, даже излишне щедро, снабдили свой анализ кучей разных приложений, должно быть, чтобы отчет выглядел солиднее. Из этих десяти предприятий шесть японских и три американских плюс голландско-английская компания «Ройал датч шелл». Четыре банка, две телефонных компании, одна автомобильная и одна нефтяная. Кроме этого, «Дженерал электрик» и «Экссон». Он попробовал представить себе масштабы власти, которой располагают эти предприятия. Но так и не смог – его уму было совершенно недоступно, что представляет собой такая концентрация денег. Ничего странного – он не мог даже разобраться в империи Хардерберга, хотя она по сравнению с этими гигантами была не больше, чем мышь в тени слона.