Почувствуй меня - София Александровна Ларина

— Держись крепче, маленькая! — подхватываю ее поудобней. — Идти будем быстро…

Не знаю, к чему говорю это, но пофиг.

Ноги стремительно несут в здание. Мира молчит. Обнимает крепко, носом по шее водит. Пипец теку, аж ноги подворачиваются.

Ты укусишь меня Багирова… Сегодня же… Заставлю тебя пытками. Затрахаю до потери рассудка.

Зайдя в лифт, сходу к стенке ее прижимаю. Ехать долго. «Лахта» ж ептить. Привычку жить на высоте не отнимешь.

Ее ножки, крепко бедра мои обхватывают. Пальцы в моих волосах, ноготочки убийственно затылок скребут. Еп вашу ж мать… Толкаюсь инстинктивно в ее промежность горячую и содрогаюсь, от чувств незнакомых.

Ощущения, словно самая настоящая стихия, несется по моему телу, переворачивая все на своем пути. Из последних сил храню оставшийся контроль, пока необъяснимая энергия покрывает мой организм.

Пиздец как хочу погрузиться в ее мокрое лоно. Вы бы только знали, что со мной делает запах ее возбуждения.

Скольжу рукой под ее платье черное и резко разрываю трусики крошечные.

— Нам больше это не понадобится! — заявляю, засасывая ее метку свежую.

— Аааах — всхлипывает, сжимаясь всем телом. — Господи, Влад… — содрогается от микрооргазма. А я же сука такая ненормальная, спецом продолжаю, возбуждение ее наращивая, причем беспощадно. Чтоб думать маленькая перестала. Чтоб только стонала…стонала…стонала…

— Черт! — самого трясет. На взрыв просто. — Как же сладко!

С трудом отрываю Миру от стены, когда двери лифта разъезжаются. Ей богу, еще секунда — тут бы трахнул, клянусь богом. Очуметь как топит.

Быстро преодолеваю расстояние до собственной квартиры. За доли секунды открываю картой замок магнитный и все… Мы в моем мире. Добро пожаловать мать вашу.

Вот только не до гостеприимства мне сейчас. Чай кофе предлагать не собираюсь. Член ломит в штанах, дай боже. Ума хватает лишь на то, чтоб снова к стене ее приложить.

Рву ее платье, оголяя кожу нежную. Нет во мне сейчас осторожности. И сдержанности тоже нет. Зверь собственник выбрался наружу. Он жаждет получить свое. Немедленно.

Впиваюсь в ее губки ангельские, сам же член ноющий из штанов вынимаю. Знаю, как течет между ее ног, поэтому без подготовки, со всей дури вонзаюсь в нежность горячую.

— Боже! — стонет Мира, голову откидывая. Ее лоно до боли сжимается на моем члене, и пульсирует, пульсирует, зарождая рев мой звериный.

— Твою мать… — стону в ее губы раскрытые. — Скажи, что ты меня чувствуешь, Мира! — вновь толкаюсь, до боли сжимая ее попку нежную. — Скажи! — требую, а сам уже содрогаюсь как пацан малолетний.

— Чувствую Влад! — лицо мое обхватывает. — Еще как чувствую! — подтверждает кивая и врывается своим язычком ласковым в мой рот беспощадный. — Двигайся, пожалуйста… — умоляет между поцелуями. — Люби сильно… — поцелуй…укус…поцелуй. — Люби…

Хватает одного слова — «чувствую», чтоб слететь с катушек. Но то, что мне посчастливилось услышать после, просто в на хрен разорвало мою сдержанность.

Толкаюсь мощными толчками в лоно узкое. Толкаюсь и уплываю, голову теряя.

Как же сука хорошо! Все тело херачит, словно за высоковольтный провод держусь. А сладкие стоны маленькой, после каждого глубокого проникновения — нутро наизнанку выворачивают. Боже правый, как я жил без нее? Как дышал вообще?

Не отпущу никогда! Стискиваю крепче ее тело, воздух, выбивая двусторонне.

Моя! Моя навсегда…

Разрывающееся от натуги сердце, убийственно молотит окаменевшую и вместе с тем ставшую вдруг чрезвычайно чувствительной плоть. Это ужас как, заставляет меня задыхаться. Мало того, помимо всего этого, меня еще и боль атакует адская, которая в ногу шагала со мной все эти пять лет. Она почему-то нихера не отпускает, а только усиливается, наращивается и пульсирует…пульсирует, словно вместе со мной ждет разрядки, в надежде выбраться поскорей.

Несмотря на весь свой внутренний ад, я чувствую, как сладкая киска моей девочки все сильней сжимается в мелких пульсациях. Чувствую, как судорога заполняет ее мышцы чувствительные. Она на грани. Я блядь, тоже. У меня сейчас словно все силы в паху концентрируются. Копятся, копятся и, в какой-то момент, разом взрываются, затапливая сознание эйфорией убийственной.

— Моя девочка! — последний толчок. — Моя маленькая! — и пиздец как трясти начинает. Меня словно в мясорубку ощущений поместили заживо, и крутят…крутят, без остановки, в плоть до потери сознания. Но я не сопляк. Все принимаю. Пропускаю через себя. Держусь. В то время, как сперма сгустками выплескивается, заливая ее тугие стеночки. — Моя пара! — выстанываю наконец ту боль душевную в ее ротик. Не могу пока сказать, что полегчало, тело ж до сих пор, словно током херачит. Но одно я понимаю точно. Хер отпущу!

— Прости… — шепчет дрожащий голосочек Миры.

Борюсь с собственным рваным дыханием, концентрируя на ней свой уплывающий взгляд. И замечаю как она просто напросто, расслабившись, отъезжает постепенно.

— Да ты ж моя маленькая! — подхватываю ее обмякшее тело и сжимаю в кольце своих рук. Сам мгновениями назад, хотел в обморок откинуться, а тут малышка в 56 килограмм. Куда смеяться.

Пиздец плющит не по детски!

Еще какое-то время стою и просто душу ею, находясь глубоко внутри ее лона. Стою и на отдышке задаюсь дебильными вопросами.

А это точно не мираж? Это точно — моя Мира? Не сон? Глаза поднимаю.

Блядь, ну какой сон, мать вашу?

Это она. Я в ней. Чувствую ж всем телом.

Целую розовые щечки…носик…глазки. Целую везде где попадаю. Моя пара! Пара, мать вашу, моя!

Осторожно покидаю лоно тесное и тут же на руки Миру подхватываю. Несу маленькую в комнату, укладываю на кровать. Сам догола раздеваюсь и просто рядом сажусь. Разглядывать ее принимаюсь.

Маленькая моя. Хрупкая. Запутанная девочка. Лицо нежное костяшками пальцев глажу. Что же с тобой случилось? Губ касаюсь. Должно быть, есть веская причина, по которой тебе пришлось оставить меня одного. Ведь если нет… Переносицу нервно потираю. Тогда я вообще не понимаю психологию ебаную.

Укрываю ее манящее тело покрывалом, от греха по дальше и подхожу к окну, держа в руке телефон.

Чертова Ева, снова отжигает. Эта женщина вообще, когда-нибудь станет нормальной?

— Слушаю Влад! — растягивает своим коварным голосом.

Слушает она меня, блядь…

— Ничего не хочешь объяснить? — упираюсь рукой в стекло панорамное. Стараюсь говорить спокойно, без лишних эмоций. Пока не хочу будить Миру.

— А что объяснять? — хмыкает тетя. — Пять лет прошли — она твоя!

— В смысле блядь? — возмущаться начинаю. — Сука, такое ощущение, что ты просто ради своих принципов, меня столько времени мурыжила… Типа я сказала — пять, значит, пять… Я прав Ева? — цежу сквозь зубы.

— Не прав! — отрицает тут же. — Все должно было случиться так, и только так…

— Ты знала,