След пираньи - Александр Бушков

– А это не опасно? – насторожилась Джен. – Аборигены, обряды…

– Брось ты, – сказал Мазур. – Вот о чем я в жизни не слыхивал, так это о человеческих жертвоприношениях, равно как и столбах пыток. Это уж ваши индейцы самостоятельно придумали – столбы я имею в виду. Правда, в стародавние времена на Чукотке было нечто похожее, но до нее далековато… эй!

Он молниеносно завалился назад, на лету подхватив Джен и сбив ее с ног, перекатом отлетел к дереву, левой рукой прижав голову девушки к земле, правой перебросив автомат из-под мышки. Тело среагировало само, когда левая нога вдруг ощутила нечто тонкое, упругое, то ли прогнувшееся гибко, то ли лопнувшее… Можно голову дать на отсечение – он слышал над собой негромкий тугой посвист рассекаемого воздуха, когда падал в прыжке…

Они лежали во мху, затаившись. Вокруг стояла тишина, перед глазами еще покачивались бледно-желтые стебли высохшей травы. Мазур повел стволом вправо-влево, решился приподняться, потом переполз чуть правее.

Вонзившаяся в дерево стрела еще подрагивала – толщиной в добрых два пальца, длиной чуть ли не в метр, трепетало густое оперение (Мазур так и не разобрался, какой птице перья принадлежат).

– А ты говорил, никаких опасностей… – прошептала Джен, подползая с выставленным вперед револьвером. – Ничего себе сюрприз…

Мазур с чувством выругался, помянув всю родословную аборигенов и их несомненных предков-бабуинов. Вообще-то, и свой брат-славянин, обитавший в этих краях, испокон веков баловался самострелами – но этот самострел, судя по месту попадания, был поставлен на человека… Каким бы крупным ни был олень или медведь, стрела непременно пролетела бы над ним.

Жестом приказав Джен оставаться на месте, он быстро пополз вперед. Встал, огляделся. Попытался выдернуть стрелу, но не получилось, чересчур глубоко засела. Принялся работать ножом – и вскоре освободил наконечник, длиной чуть ли не в ладонь, широкий, без единого пятнышка ржавчины. Он мог и ошибаться, но древко казалось совсем новым, стрела изготовлена в этом году…

Мысленно проведя траекторию, он направился к тому месту. И отыскал горизонтально укрепленный лук со спущенной тетивой – изготовивший его умелец городской цивилизации не чурался и без зазрения совести осовременил древнее изделие. Тетива была трудолюбиво изготовлена из свитых жилок толстой лески, для «натяжки» использовалась такая же леска, а сам лук старательно обмотан полиэтиленом, закрепленным леской потоньше. Конструкция не боялась непогоды, могла находиться в боевом положении черт-те сколько…

– Охотничьи примочки, – сказал он, вернувшись к Джен. Не стоило беспокоить ее лишними сложностями.

– Интересно, это на какого же зверя? – Она подошла к стволу, встала напротив ямки, проделанной ножом Мазура. – На слона, не иначе? Не темни, а? – Ну, на человека, – хмуро сказал Мазур. – Но послушай, я в жизни не слышал о таких художествах…

– Можно подумать, ты здесь жил постоянно. Сам говорил, увезли тебя еще мальчишкой из этих мест… Святилище какое-нибудь?

– Так-то оно так, но все равно… – с сомнением покачал он головой. – Ну не слышал я о засекреченных святилищах! Не бывало их тут! Если гораздо южнее от Шантарска… У здешнего народца есть разве что «деревья духов», но их никогда не окружали самострелами и капканами, наоборот, любой странник мог спокойно повесить на ветку какое-нибудь подношение, чтобы дорога была легкой… Давай лучше подумаем, что нам дальше делать. Впереди могут попасться новые сюрпризы…

Огляделся. Вокруг вздымались крутые, поросшие кедрачом склоны.

– Туда? – понятливо указала Джен.

– Придется, – вздохнул Мазур. – Стороночкой обходить будем эту чертову тропу – я не сомневаюсь, что это все же тропа. Вряд ли и на склонах самострелы понатыканы. Подожди, придется палки вырезать. Везде скользко, а уж со склона можно так навернуться…

– А обойти никак нельзя?

– Увы, – сказал он. – Это ж какой круг делать по горам… Да и непонятно, что именно надо обходить, придется смотреть в оба, вот и все. Поди угадай, куда она ведет… А вдобавок, на наше невезение, эта тропинка с нашим маршрутом почти идеально совпадает. Как для нас приготовлена. Ну, понятно – это, судя по всему, самый короткий и легкий путь на юг и юго-восток, к каковому выводу здешние жители пришли без всяких процессоров…

Темп продвижения замедлился несказанно. Вверх и наискосок по склону, вниз и наискосок по склону, зорко глядя под ноги, то и дело упираясь палками, тщательно ставя ногу подошвы не так уж и скользят, спасибо засекреченным дизайнерам, но все же шагать тяжеленько… А чертов дождик старательно насыщает воздух летучей сыростью, полное впечатление, что влага помаленьку проникает под кожу…

– Стоп, – сказал Мазур. Откинул капюшон, осмотрелся. – Видишь?

Джен подошла, ухватилась за его локоть, чтобы, используя в качестве точки опоры, обогнуть дерево.

– Вон там? – спросила она.

– Ага, – сказал Мазур.

Вынул бинокль, тщательно протер линзы специальной тряпочкой, особо усердно поглощавшей влагу Смотрел недолго, передал бинокль Джен. Она почти сразу же вернула, сказала с торжеством:

– Я ведь говорила! Ну, и на что это похоже?

В отвесном склоне одной из сопок зияла высокая черная дыра – вход в пещеру. Перед ним, по обе стороны, двумя дугами протянулись шеренги высоких столбов с грубо вырезанными рожами. Мазур машинально пересчитал их – двенадцать. Два крайних покосились, но все остальные выглядят крепкими, довольно новыми, хоть и почернели от дождя. Вытесаны из цельных стволов – высоченные идолы, насколько можно рассмотреть, то ли оструганные с превеликим тщанием, то ли заглаженные наждаком или чем-то подобным до того, что дерево кажется гладкой, почерневшей костью.

– Ни черта не понимаю, – признался Мазур.

– Вон, видишь? Там определенно жгли костры, и не единожды. И там… Углей кучи.

Он кивнул. Кострища остались не перед идолами, а там, где он сам расположился бы на привал, приехав навестить пещеру. В стороне, у сплошной стены леса, защищавшего небольшую прогалину перед входом в пещеру от северного ветра. Никаких черепов у подножия идолов, вообще ни единой косточки – если им и приносили какие-то жертвы, то уж никак не в виде людей или дичины…

Осмотрел прогалину в бинокль гораздо тщательнее. Никакого мусора, ни малейших следов человеческого присутствия – только черные пятна двух кострищ, высокие идолы и вход в пещеру. А вот затес на дереве присутствует – и на сероватом срезе, расположенном примерно на высоте двух метров, просматривается черный, выжженный знак, своеобразный иероглиф, то ли птица, то ли стилизованный олень, то ли непонятно что…

Оглянулся на Джен и, увидев в ее глазах неугасимый пламень женского любопытства, покачал головой:

– Нет уж, не пойдем мы туда. Опасно.

– Почему? Пространство перед пещерой – сплошной камень. Там ни волчьей ямы не вырыть, ни капкана не установить… Посмотри. Голый камень, да и гора сплошь каменная…

В этом был толк, Мазур и сам прекрасно видел, что площадка у пещеры – едва ли не самое неподходящее место в мире для устройства ловушек, копки ям и закладки мин. Голый сероватый камень с россыпями угловатых обломков. Чтобы установить идолов, там непременно пришлось бы пробивать колодцы достаточной глубины, подножия высоких столбов окружены валиками мелких камней – следы забутовки, конечно. Пришлось потратить массу времени и труда… зачем?

Его самого покусывало любопытство. Ни о чем подобном даже не слышал прежде, хоть в детстве и наслушался завлекательных побасенок о похороненных в гробах на верхушке дерева шаманах, женщинах с медвежьими мордами, подстерегающих шоферов на глухих таежных дорогах, о заклятых кладах и призраках убитых варнаками купцов…

– Посмотри, – настаивала Джен. – Если пройти вон там – можно к пещере спуститься как бы сверху. Опять-таки по голому камню. А потом вон там…

– Ты не помнишь, кого это в Эдеме сгубило любопытство? – проворчал Мазур. – Ну ладно, только с предельной осторожностью, словно по минному полю, черепашьим шагом… Лишний раз ресницами не махнешь без моей команды.

– Есть, сэр! А главное, там, в пещере, можно и выпить горяченького?

Мазур, подумав об оставшихся в рюкзаке банках с саморазгоревающимся какао, мысленно облизнулся и кивнул. В конце концов, самое время для привала…

По крутому склону спускались со всей мыслимой осторожностью, медленно лавировали меж острых высоких камней. Опыта Мазура хватило, чтобы опознать в нем песчаник – достаточно мягкую горную породу. Чересчур уж похожий на овал со срезанным основанием вход в пещеру вполне мог оказаться делом человеческих рук – или, по крайней мере, человеческие руки тщательно облагородили творение природы. С нынешними стальными кирками работы на неделю-другую – но все равно, должны быть очень уж веские причины, чтобы вести такие работы в глухой тайге…