Братья по оружию - Маргарет Уэйс

Первый раз, пробуя частить, Рейстлин запнулся и начал так ужасно заикаться, как будто ему снова стало восемь лет. «Наверное, в восемь лет было даже лучше», — мрачно сказал себе маг.

Он сидел в углу и упрямо зубрил слово за словом, словно актёр перед спектаклем. Но актёр может спокойно учить роль, а маг постоянно снедаем страхом неудачного применения заклинания. Рейстлина очень раздражало, что Хоркин, обладая меньшей силой, мог так быстро тараторить заклятия, что юноша не всегда даже донимал их, а боевой маг при этом ни разу не ошибся.

Рейстлин угрюмо практиковался, установив собственные нормы. Он уходил в лес и там запускал «деструктивные сферы», стараясь уложиться в три секунды. Пока этот срок казался невероятным, и юному магу приходилось с тоской признавать своё поражение от выдуманного противника.

Ночами, после тяжёлого дня в поле, изготовления мазей и изучения заклинаний, Рейстлин снова недоумевал, почему он ещё не умер от своей болезни. Его состояние было прекрасным и бодрым, как никогда. Наверное, напряжение физических и умственных сил одновременно усмиряло загадочную болезнь. Кашлял Рейстлин мало, спазмы, хоть и появлялись, были совсем нетяжелыми. Даже Карамон раздражал его меньше обычного.

Каждый вечер юноша выкраивал время и подсаживался к Крысе и Карамону, ужинавшим курицей с галетами, — неожиданно для себя маг обнаружил, что даже скучает без них. Что касается Карамона, то он просто изумлялся улучшившимся характером брата, но не особо размышлял над этой переменой. В ту ночь, когда Рейстлин смог сотворить три огненные стрелы подряд с высокой скоростью, он был так весел, что Карамон начал подозревать, не хлебнул ли его брат тайком «гномьей водки»…

Поход к Безнадёжности проходил спокойно и без приключений. Штурмовой отряд, выполнявший функции разведки, подошёл к городу первым, доложив Безумному Барону, что армия короля Вильгельма Справедливого уже разбила лагерь и начала осаду.

Воздух был чёрен от копоти и дыма, повсюду раздавались дикие крики и стоны.

— Что, битва закончилась? — тревожно спросил Карамон, опасаясь, что он опоздал на самое интересное.

Сержант Немисс стояла в тени большого клёна и, морщась от дыма, вглядывалась в даль, стараясь рассмотреть хоть что-то в долине, затянутой серой пеленой. Солдаты собрались вокруг неё, стараясь не высовываться вперёд.

Немисс покачала головой:

— Нет, мы ничего не пропустили, Маджере… Тьфу, пепел так и лезет в рот! — Сержант прополоскала горло водой из фляжки, сплюнув на землю.

— А что горит, сержант? — поинтересовался Крыса, вглядываясь в чёрную метель.

— А как ты думаешь? — ответила Немисс после глотка воды. — Солдаты грабят фермеров, вот и горит… Хватают все подряд, остальное сжигают. Слышите крики? Сейчас где-то рядом убивают и насилуют женщин…

— Ублюдки! — сказал, бледнея, Карамон. Он непроизвольно облизал сухие губы, голова закружилась; на силача вдруг навалилась страшная слабость — ещё никогда прежде он не слышал криков истязаемых людей. Карамон с лязгом вытащил меч из ножен и воскликнул: — Они нам за это заплатят!

Сержант Немисс усмехнулась.

— Боюсь, не заплатят, — сухо сказала она. — Познакомься с нашими верными союзниками…

Армия барона разбила лагерь с потрясающей дисциплиной и скоростью. За этим лично наблюдал первый помощник Лэнгтри, командующий Моргон. Карамон и его отряд получил назначение охранять лагерный периметр. Возможно, опасность вылазки грозила и со стороны города, но солдаты не спускали глаз и с расположения союзников.

— Что там говорил барон? — спросил Карамон Крысу, обходящего посты с мехом воды.

Крыса обнаружил в себе ещё один талант кроме заключения сделок — он был потрясающий шпион. Это удивляло каждого, кто не догадывался о его принадлежности к расе кендеров. Он пристраивался к любой беседе, щедро делясь пустой информацией, а попутно собирая необходимую. Полукендера интересовало все, от пустых сплетен и до прогнозов погоды. Когда его спрашивали, как он умудрился научиться этому, Крыса всегда говорил, что для выгодной сделки полезно держать рот закрытым, а уши настороже. Хороший шпион всегда окажется в нужном месте в нужное время, да ещё останется незамеченным. Как ему удавалось выкидывать такие трюки, всех ставило в тупик, а Крыса не раскрывал секретов. Скоро вопросы прекратились, и друзья-солдаты просто начали пользоваться полезными сведениями.

Крыса начал рассказывать, что ему удалось подслушать, пока Карамон жадно глотал тепловатую воду:

— Сержант Немисс доложила барону, что солдаты Вильгельма жгут дома и грабят фермеров. Тогда барон ответил: «Это их страна и их люди. Они лучше знают, как разобраться с ситуацией. Город восстал, поэтому надо преподать быстрый и суровый урок, чтоб остальные города королевства не путали свободу с бенз… безнаказанностью. Что касаемо нас, мы наняты сделать свою работу, и, клянусь Богами, мы её сделаем…»

— Хм… — хмыкнул Карамон. — А что ответила сержант Немисс?

— Она сказала: «Да, милорд барон», — усмехнулся Крыса.

— Я имею в виду, после того, как вышла из шатра барона!

— Ну, Карамон, ты же знаешь, я слишком молод для таких слов… — Крыса засмеялся и, подняв тяжёлый мех, потащился к следующему посту охраны.

У Рейстлина не было свободного времени, чтобы обдумывать странности в поведении союзников. С самого прибытия армии он помогал Хоркину устанавливать шатёр боевых, магов, который был более тесной и простой копией его подземной лаборатории. Вдобавок к размещению магических ингредиентов они помогали баронскому лекарю, которого солдаты нежно называли Пиявкой. Пока ещё пустой лекарский шатёр скоро должен был заполниться первыми ранеными.

Рейстлин притащил ему несколько фляг целебной мази вместе с инструкцией по её использованию. Лекарь возился, раскладывая свои инструменты, и, не поворачивая головы, попросил обождать минуту. Рейстлин, не спеша, осмотрелся. Шатёр был просторный, с длинными рядами кроватей для раненых. Поблёскивали аккуратно разложенные пилы для отрезания конечностей и специальные ножи для изъятия наконечников стрел.

Маг снова посмотрел на кровати и внезапно увидел лежащего Карамона, бледного, с выступившими капельками пота на лице. Подбежали два здоровенных помощника лекаря и начали привязывать его к койке кожаными ремнями. Нога Карамона была сломана ниже колена, белая кость высовывалась из плоти, кровь заливала покрывало. Карамон резко, с присвистом, дышал и, не отрываясь, смотрел на него.

— Рейст! Не дай им сделать это! — Он едва говорил от боли, выплёвывая слова сквозь зубы. — Не дай им отрезать мою ногу!