Холодное блюдо - Павел Ганжа

– И так днями сижу, скоро задница мозолями порастет…

– Садись.

Пожав плечами – мол, как прикажете, барин, – Масальский продефилировал к дивану.

– Костя, что думаешь?…

– О нем? – Масальский двинул бровями в сторону дверей, за которыми только что скрылся Величев и его сопровождающие.

– О нем тоже.

– А что тут думать… плохой Велик стал. Мутный тип. После того как пацанов у него забрали, вообще неизвестно чего от него ждать. На Кривого гонит, а сам отморозок похлеще. И бухает Велик…по-черному. Мы его еле откачали. А пьяному язык за зубами держать… – Константин скептически пожал губы…- еще сболтнет кому-нибудь, что не следует. Проблемный кадр…

– Проблемный, это точно,- согласился Туманов. – Как думаешь, "перо" он куда-то посеял или это следак комбинации крутит? В деле-то другой нож…

– Фортелей следака исключать нельзя, но больше похоже, что Велик… С башкой он явно не дружит. Может, его поспрошать хорошенько?

– А толку? Он себя-то не помнит. Да и смысла нет, Паровоза пристягнуть к "жмурам" уже не получится. Ножика такого больше нет. Зачищать вопрос надо…

Масальский согласно кивнул.

– Мне кажется, Кривой по корешу уже соскучился. По-хорошему его бы сейчас, – Алексей Михайлович изобразил указательным и средним пальцами правой руки "стригущие ножницы", – к приятелю бы и отправить, но и без того…

"Папа" оборвал фразу. Он так делал довольно часто из-за опасения, что его могут "прослушивать" и "записывать". И хотя кабинет и приемная банкира (а еще комната отдыха, квартира, загородный дом, две дачи и еще с десяток помещений) были оснащены новейшим оборудованием, специально предназначенным для предотвращения "прослушки", и постоянно проверялись службой безопасности на предмет наличия "жучков", Туманов считал, что перестраховка не повредит. Даже в собственном кабинете он предпочитал недоговорить, намекнуть, донести информацию жестом, но не употреблять прямые и недвусмысленные речевые обороты, которые могли бы послужить основанием для обвинения Алексея Михайловича в…чем-то предосудительном. При этом регулярно забывался и то поминал всуе "жмуров", то приказывал "бока намять" или "ласты оборвать".

Несмотря на то, что Костя не одобрял (в душе) параноидальные замашки "папы", но к подобной манере общения давно привык, смирился и научился понимать намеки, недомолвки, жесты. Прекрасно понял он шефа и теперь. До выборов лишнее внимание органов Туманову – как собаке репей. Для сотрудников УБОПа не секрет, кто под "папой" ходит, и если его люди будут гибнуть один за другим, то…возникнут вопросы. Острые и вредные для нервной системы.

– Так что, Костик ты за Сержем пригляди пока. Без резких движений. А потом…

– Угу. Приглядим.

– А по этому…Стрельцову… считаешь, по нему проблем не будет?

– Вряд ли. Велик божился, что они в масках были и лиц не открывали. Только Митяя без маски видел, но его, помните, сразу в Белоруссию к родне отправили. Значит, узнать он никого не сможет.

– Не факт. Белоруссия далеко, конечно, но ты думаешь, у ментов Митяевского портрета нет?

– Сомневаюсь. Митяй несудимый, чего бы его портретам в мусарне делать. Да и не того полета он птица. Может только в УБОПе, и то…Да и пусть у ментов целый альбом Митяевских фото – толку с него? Это же догадаться еще надо фото показать…кому следует. С какого перепуга ментам именно за Митяя цепляться? Оснований нет, связи со Стрельцовым – тоже. При чем тут Митяй, таких тысячи…

– Успокоил…красноречивый. Ишь понес, как прокурор. "Оснований нет"… – передразнил Костю Туманов. – Если ты прав, и он никого не видел, то…одной заботой меньше.

Масальский вновь пожал плечами.

– Я со слов Велика рассуждаю… Он, похоже, не соврал. Если бы Стрельцов кого-нибудь узнал, у нас бы… аукнулось. Хотя верить Велику тоже…стремно, поэтому я на всякий случай остальных пацанов, которые с ним по этой теме работали, из города убрал. В отпуск на курорт. А потом их можно в командировку засунуть. В Нефтегорск или еще куда.

– Ты чего это самодеятельностью занимаешься? – нахмурил брови Туманов.

Костя побледнел, вскочил с дивана и принялся оправдываться:

– Алексей Михайлович, я хотел сказать, но…выборы, Вам некогда… Помните, на прошлой неделе приходил…

– Успокойся! И сядь, не мельтеши! – Туманов взмахом руки заставил Масальского вновь опуститься на диван.- Молодец, что убрал. Но в следующий раз согласовывай.

– А я согласовал…с Денисюком. И Митяя же Вы сами…

– Именно что Митяя и сам. Со мно-ой надо согласовывать! Выборы – не выборы, а десять минут выкрою. Понятно?

– Да, Алексей Михайлович, впредь…только с Вами.

– То-то… А в целом правильно сделал. Серегины пацаны реально в городе пока не нужны. Глаза еще тут будут мозолить своими пропитыми рожами, меня… дискредитировать. Тем более, они с Великом в корешах, а если мы по нему решаем, то…вдруг взбрыкнет кто. Мне это надо?

– Не взбрыкнут, – возразил Костя. – У Величева один дружбан – Митяй, остальные… быки. А Митяй надолго в братском государстве зависнет. И лечения ему еще не на один месяц.

– Какого лечения?

– Ему голову чудак этот проломил…

– Чудак?…

– Стрельцов. Величев же рассказывал… Его в Беларусь и отправили, чтобы здесь по больницам не отсвечивал.

– Ах, да, припоминаю. Лицевая кость, кажется, сломана. Прекрасно, пусть лечится, когда понадобится, отзовем… Молодец мужик!- Туманов усмехнулся. – Такому борову башку проломил. В прежние времена я бы к нему присмотрелся…- голос Алексея Михайловича дрогнул от внезапного приступа ностальгии по "прежним временам". – А за Сержем, Костя, ты присмотри.

– Паспорт у Вас с собой?

Проинструктированный надлежащим образом (от полученных поучений и инструкций ныли уши и голова) Серега, полез в карман брюк и протянул следователю документ, которым еще Владимир Владимирович гордился. Правда, не президент и премьер, а поэт, тот, кто по образному выражению еще одного Владимира, "лег виском на дуло". Величев в отличие от поэта восторга от обладания указанным документом не испытывал. Ни внешний вид – потрепанный, помятый, ни внутреннее содержание – гражданство одной огромной, но экономически неразвитой державы, Серегу не вдохновляли. Куда с большим пиететом он бы извлек из кармана паспорт, например…гражданина Британской империи.

Следователь забрал документ, раскрыл и прочитал:

– Величев Сергей Васильевич, тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения… фактически проживаете по месту регистрации?

– Что?…

– Живете там же, где прописаны?

– Да, там же.

– Спасибо, возьмите, – следователь протянул паспорт обратно Величеву. – Место работы?

– Не работаю…временно.

– Телефон, домашний или сотовый.

Серега продиктовал номер мобильника.

– Непогашенные судимости есть?

– Э-э…- растерялся Велик.

– Пишем: нет, – следователь выбил короткую дробь на клавиатуре компьютера и перевел взгляд с монитора на Величева. – Сергей Васильевич, я Вас вызвал для того, чтобы допросить…в качестве свидетеля. – Пауза перед словом "свидетеля" была крошечной, но Велик ее уловил, и ему…она не понравилась. Не то, чтобы он испугался – человеку, прошедшему суровую школу "теплых" бесед с "папой", бояться какого-то несчастного следака глупо, – но насторожился.

Казалось бы, что может сделать этот прокурорский чинуша Сереге? Пригрозить уголовной ответственностью? Очень страшно! Ха-ха. Засадить в камеру и отдать операм для выбивания показаний? Бесполезно. Островных жмуров на Величева не повесить, улик против него нет, сдавать он никого не собирается и даже без вмешательства всемогущего Тумана (как выяснилось – почти всемогущего) в скором времени выйдет на волю. Денег на адвоката хватит. А если еще Туманов вмешается – ныне, конечно, судьба Велика ему по барабану, но сам ведь говорил, что прокурора области ждет и так далее, – то Серега не просто выйдет, а пробкой вылетит. Да и вообще, будь у мусоров против него что-нибудь серьезное, его бы повесткой не вызывали, опера привезли бы в наручниках и начали бы мытарить сразу, без предисловий и излишних паспортных церемоний. Определенный опыт в данной области у Велика имелся: когда его по хулиганке принимали, с ним никто не расшаркивался, взяли за хобот и кинули в обезьянник, а потом подняли и опера ему все ребра пересчитали, дабы он явку с повинной сочинил. И так мутузили, сволочи, что синяков не осталось. Правда, когда он уже под "папой" работал и залетал, как например, за хранение ствола, с ним повежливее обращались, но без рукоприкладства все равно не обходилось. Потому бояться вроде бы не стоило, нет у органов против Сереги ничего.

Вместе с тем была в словах следователя какая-то неявная завуалированная угроза. Нет, неспроста жучила в синем мундире паузу микроскопическую сделал, неспроста. Намекает гад на то, что в качестве свидетеля допрашивает его…пока, а потом…в другом качестве допрашивать будет. И еще некий подводный смысл почудился Велику в словах следователя…