Повседневная жизнь Французского Иностранного легиона: «Ко мне, Легион!» - Василий Журавлёв

Вьетнамцы стали называть Скрижинского Тхань. Под этим именем он воевал, а потом и жил во Вьетнаме. Когда прогнали французов, а страну разделили, то жену Тханя оставили на юге — работать в подполье. Маленькая Жаннин осталась с отцом на севере. Маму она никогда больше не видела — та погибла, выполняя задание партии…

После смерти Сталина Тханю разрешили вернуться домой. Поехал с ним и старый друг Бессмертный. Федор прожил недолго — вскоре умер под родным Киевом.

Тхань снова стал Платоном Скрижинским. Работал редактором на Иновещании на радио в Москве. Рассказывал Вьетнаму про СССР на родном им обоим языке. Тхань говорил по-вьетнамски с южным акцентом — вобрал в себя язык там, где воевал. А по-французски — с ужасным польским, от которого и не думал избавляться… Когда прогнали американцев, товарищ Тхань вместе с подросшей Жаннин приехал во Вьетнам. Однополчане встречали его как национального героя.

Платон Александрович умер в Москве всего несколько лет назад. И его история жизни ушла вместе с ним…

В Иностранном легионе, как и во всей французской армии, наказывают не так, как в американской, а как в нашей: не конкретного виновника, а всех сразу, то есть коллективно. Правда, в нашей, когда офицеры уходят спать домой, провинившегося воспитывают в «сушилке». У французов иначе, но эта «коллективность», по мнению одного сержанта-парашютиста, не ведет к оздоровлению обстановки в подразделении. В таких случаях бывалые командиры, имеющие опыт службы в других армиях, не «воспитывают» всех подряд, а наказывают лишь того, кто действительно провинился: казарму драит до блеска он один, а невиновные отдыхают или отправляются в город. Зачем лишний «напряг» в подразделении?

Когда сегодня бегут из легиона, то не потому, что бьют старшие по званию. Надоедает ежедневно есть кашу. Смотреть на пьющих офицеров. Круглые сутки слушать мат и ловить себя на том, что и сам иной язык забыл. Каждый вечер усаживаться на табуретку в первые ряды для обязательного просмотра программы «Время», если ты еще «дух»: «черпакам» и «дедушкам» можно уже и не смотреть! Нет рядом единомышленников, а только «земы»: люди из твоего города, попавшие сюда по прихоти рулетки военкомата, с которыми ты вряд ли дружил бы на «гражданке». И каждый вечер зачеркивать в карманном календарике еще один день прожитой впустую жизни. С облегчением. До «дембеля» на день ближе!

В наше время с дезертирами из легиона иногда происходят комичные случаи. Ранним утром, в четверг 28 февраля 2008 года с соблюдением всех правил дорожного движения в Реймс въехал бронетранспортер и аккуратно встал на парковке возле железнодорожного вокзала. Из него вылез легионер и спокойной походкой отправился на перрон — к отходящему поезду. Оказалось, что во время учений, которые проходили в ночь со среды на четверг в сорока километрах от города, легионер решил дезертировать. Иного транспорта, чтобы доехать до ближайшего вокзала, кроме своего «бэтээра», он не нашел и отправился по шоссе на шестиметровой махине, шириной в три метра. Бронетранспортер со стоянки увезли его товарищи из Первого саперного полка. Разумеется, ни имя, ни национальность легионера не разглашается. Однако он честно предупредил накануне своих «братьев по оружию», что собирается досрочно прервать контракт. Лихой сапер так и исчез. Уехал, даже не попрощавшись. И без всякого тебе «попота». Истинный француз на такое скажет, не без доли восхищения: «А что же вы хотите? Это же легионеры! Сорвиголовы… — А потом добавит с иронией в голосе: — Может, просто он по Интернету заранее купил билет по самой низкой цене? Менять его нельзя, так что он никак не мог опоздать к поезду!»

Но это — анекдотичный и редкий случай. Обычно все происходит менее драматично: никто сегодня не бегает из части со своим «фамасом» и парой «рожков» в придачу. Цивилизованной армии — цивилизованные дезертиры: теперь «сваливают тихо». По словам русских легионеров, в наши дни из легиона дезертируют только потому, что «человек просто разочаровался в своем выборе и больше не видит для себя никаких перспектив в такой работе».

Получив отпуск, легионер не может просто взять билет и укатить за границу. О своей поездке и предполагаемом маршруте путешествия легионер обязан поставить в известность свое начальство, особенно если «убывает в отпуск» в первый раз. Но это — формальность. Препятствий чинить никто не станет.

Для того чтобы тебя не сочли дезертиром, главное — вернуться в срок. Наши всегда возвращаются, а вот «западники» для дезертирства используют свой отпуск. Просто: «не вернулся из отпуска». И нет больше легионера под номером «таким-то». Никто сильно искать его не станет, но обратного хода дезертиру нет: он лишается всех привилегий легионера и всего того, на что мог рассчитывать, поступая на службу. Свой «второй шанс» он использовал иначе… например, стал «диким гусем» — наемником. Или переквалифицировался в «тихого управдома», потому что его тошнит уже от одного вида оружия.

А какие же ужасы приходится переживать наказанному бойцу на гауптвахте Иностранного легиона сегодня? «Могут дней семь дать. Будете там «жардинажем» заниматься: кусты резать. Нет, это не советская губа… Но могут и выгнать, особенно если до проступка были трения с командованием. У нас в парашютном полку одного «залетчика» выгнали из легиона за то, что он самовольно отправился за границу, к тому же опоздал из отпуска. Так и ушел из легиона не солоно хлебавши… Адью, месье лежионер», — рассказывает мне один соотечественник во французском камуфляже.

Такого человека в легионе жалеть никто не станет, даже среди «компатриотов». Общее мнение: сам дурак. И поделом тебе. Не понимает человек нормального к себе отношения. К тому же есть правила, по которым ты согласился играть, а нарушать их — вне этики легионера.

Не наказывать за содеянное, а не доводить человека до проступка — вот на чем строится железная дисциплина и сознательность легионеров. Если легионер не числится в отпуске, но не возвращается в подразделение через 36 часов после убытия, его считают дезертиром. Если опоздаешь из отпуска или узнают, что был за границей неофициально, то наказание может быть суровым: посадят на «толь», то есть загремишь на «губу».

Основной мотив дезертирства: разочарование в собственном выборе. Работа разонравилась… Надоело на нее ходить. Она больше не приносит того, что ты ожидал при поступлении. Вот характерный разговор у костра в джунглях Гвианы в 1990-е годы во время стажировки трех «славян»-парашютистов — словака и двух русских:

«— Послушать тебя, так по сравнению с Югославией в Гвиане просто курорт, а здесь не школа коммандос, а аквапарк.

 — Женя, никто не говорит, что здесь курорт. Там были свои трудности, а здесь — свои. Там холодно — здесь жарко, там мины — тут змеи и пауки, но и там и тут я себя чувствую хреново, — подытожил Иво.

 — За это нам и платят, — резюмировал Пономарев.

 — Это верно. Только стоит ли овчинка выделки? — вступил в разговор я.

 — Тебе что, мало, что ли? В русской армии и за год не заработать столько, сколько здесь за месяц! — возмутился Панорама.

 — Я не о деньгах. Деньги ничего не значат. Чтобы рисковать жизнью, должны быть идеалы… Когда компания вернулась из Югославии полтора года назад, я познакомился с одним парнем, только прибывшим из Чада и Центрально-Африканской Республики. Парень этот, кажется, его звали Дима, а фамилию не помню, в то время уже был опытный боец, прослужил в «L. Е.» около трех лет. Так вот, он мне сказал, что ему все надоело и что мы здесь деградируем. Тогда я с ним не согласился. Ведь мы занимаемся спортом, изучаем французский язык, наконец, мы путешествуем, видим новые страны. А теперь я тоже думаю, что мы деградируем. Мы тут, как звери в клетке, но в эту клетку сами себя загнали. Я не имею в виду только нас или тех, кто служит в армии. Нет, вообще все люди, кто занимается тяжелым физическим трудом, рано или поздно деградируют. Человек приходит утром на работу. Начальник, которого он ненавидит, назначает ему норму на день. Он вкалывает в поте лица своего, думая только о том, как бы поскорее закончился этот день, чтобы можно было бы растянуться перед телевизором с бутылкой пива. Так и мы. Нам говорят, что, когда и как мы должны делать. Просыпаемся по свистку и засыпаем по свистку, а между этими двумя свистками ничего, что отличает нас от дрессированной обезьяны. Ты говоришь, что надо-де как-то деньги зарабатывать. Надо. Но человеку при этом надо иметь возможность и желание творить. Быть, например, художником, композитором, конструктором или хотя бы кузнецом, словом, нужно быть творцом. В этом предназначение человека. Человек — единственный творец и художник на земле. Если он не имеет возможности или желания творить, тогда опускается до уровня обезьяны. Вся жизнь превращается в бессмыслицу… Женя, ты еще не спишь?